Она говорила об этом так просто и искренне, что маркиз не мог не верить ей.

Ему представилось вдруг, что ее красивые волосы уложены в модную прическу, что у нее на шее — колье из драгоценных камней, что ее платье сшито по последнему слову моды известнейшим из лондонских портных.

Такое прелестное создание занимается спасением мальчиков-чистильщиков, посещением больных прихожан, изучением комитетских докладов и переживаниями за нищих! — подумал он, и его сердце сжалось.

— Мне кажется, Валета, нам с вами не стоит концентрировать все наше внимание на Николасе. Необходимо позаботиться и о вас. Это тоже крайне важно, — сказал он.

Глава четвертая

— Прошу вас, не беспокойтесь обо мне! — ответила Валена. — и мне очень хочется поговорить с вами о Николасе.

Маркиз смотрел на нее как на сверхъестественное существо. Ни одна из молодых женщин, которых ему доводилось знавать, не интересовалась чьей-нибудь судьбой больше, чем своей собственной.

— Я долго думала над тем, как отыскать родителей этого мальчика, — сказала Валета. — Наверняка после исчезновения сына они известили о своем несчастье полицию и магистрат, если, конечно, таковые имеются в их городе. Однако до Лондона это известие вряд ли дошло.

Маркиз кивнул:

— И что же вы предлагаете?

Последовала непродолжительная пауза. На лице Валеты отразилось смущение.

— Наверное… это… стоит больших денег… — пробормотала она. — Но лучший способ отыскать родителей Николаса, чем размещение объявлений в газете… вряд ли существует…

Маркиз тщательно обдумал идею Валеты и опять кивнул, соглашаясь с ней:

— Вы правы. Только таким образом мы смогли бы добиться каких-то результатов. Хотя и этот метод не дает нам никаких гарантий.

— Конечно, на это… уйдут немалые денежные средства… — смущенно произнесла Валета. — Поэтому я готова частично заплатить за объявления сама.

Маркиз улыбнулся:

— Валета, я, естественно, не позволю вам это сделать.

Поверьте, даже если мы разместим свои объявления во всех газетах Англии, я не обанкрочусь.

Она ничего не ответила, но одарила его выразительным взглядом, исполненным благодарности.

— Насколько я понимаю, судьба Николаса очень вас волнует. И надеюсь, что вы не слишком расстроитесь, если наши попытки найти его семью не увенчаются успехом.

Валета положила руки на колени и заговорила тихим голосом:

— Возможно, вы посчитаете меня ненормальной, но мне кажется, что все произошло не случайно. Ведь надо было Николасу выпасть из трубы именно в тот момент, когда я находилась в гостиной! Не раньше и не позже!

— Миссис Филдинг, моя экономка, находит это событие отнюдь не счастливым совпадением, — кривя губы, ответил маркиз. — Она до сих пор не может отчистить коврик. Говорит, что это у нее вряд ли получится.

— В самом деле? — удивилась Валета. — А я знаю, как это сделать! Мне доводилось заниматься подобными вещами. Давайте я приеду к вам как-нибудь на днях и восстановлю ваш коврик.

— Только этого не хватало! — Маркиз нахмурился. — Зарубите себе на носу, Валета: человек, находящийся у меня на попечении, не должен заниматься подобными вещами.

Он думал, что его слова приведут ее в смущение. Она же звонко рассмеялась:

— Вот как? Вы, наверное, считаете, что мне следует целыми днями сидеть на шелковых подушках и отдавать приказания слугам. Которых у меня, кстати говоря, нет.

Маркиз даже не улыбнулся:

— Я беспокоюсь о вашем будущем, Валета. И убежден, что вам не пристало жить в этом доме одной. С мальчишкой или без него.

Валета моргнула.

— Вы ведь… не хотите сказать… что собираетесь отнять у меня Николаса? — спросила она, испугавшись прозвучавшего в голосе маркиза сарказма.

— А что, если мы не сможем разыскать его родителей?

Надеюсь, вы не планируете оставить у себя ребенка навсегда?

Как ни странно, Валета ничего не ответила. Просто медленно поднялась на ноги и прошла к окну.

— О чем вы задумались? — поинтересовался маркиз.

— О жизни Николаса, а также сотен других детей, вынужденных страдать от дикой человеческой жестокости, жестокости, которую никто не собирается пресекать.

Ее голос слегка дрожал, и маркиз, немного помолчав, сказал:

— Вам известно, что глава специального комитета, Генри Грей Веннет, назначенный на этот пост лишь в нынешнем году, добивается принятия парламентом билля о строгом запрете использования чистильщиками труб детского труда?

— Это правда? — радостно вскрикнула Валета. — Вы поддержите его?

Маркиз понимал, что она страстно желает услышать от него положительный ответ, но был не готов дать кому бы то ни было столь серьезное обещание. Поэтому ответил как можно более нейтрально и осторожно:

— Я еще обдумываю этот вопрос.

— Пожалуйста, пожалуйста! — взмолилась Валета. — Мне невыносимо сознавать, что маленькие, нежные мальчики, подобные Николасу, повсеместно страдают и подвергаются невиданным издевательствам!

Ее голос сильно задрожал.

— Вы, наверное, слышали, что большинство из них страдают так называемым «раком трубочиста»?

Маркиз поднялся на ноги.

— Послушайте, Валета, у меня такое ощущение, что история с Николасом произвела на вас чересчур сильное впечатление. Девушки вашего возраста мечтают совсем о другом: их интересуют балы, встречи с ровесниками!

Валета скептически скривила губы, и маркиз, поняв, что его слова прозвучали для нее абсолютно неубедительно, вновь заговорил. На этот раз с большим чувством.

— Вы спасли Николаса. И должны успокоиться на этом.

Поймите, вы не в состоянии заставить всех людей на свете чистить в своих домах трубы, используя при этом наиболее эффективный и дешевый метод!

Глаза Валеты возмущенно блеснули. Она приоткрыла рот, намереваясь вступить с маркизом в жаркий спор, но он не дал ей такой возможности.

— Я обещаю вам, что сам позабочусь об этом ребенке.

Николас получит образование, а когда подрастет — то и подходящую работу. Но сразу предупреждаю: я не собираюсь выкупать всех мальчиков-чистильщиков и устраивать их жизнь!

Прошу вас запомнить это.

Валета долго и напряженно молчала. Потом заговорила тихо и медленно:

— Я очень благодарна вам… за Николаса. И не хочу надоедать… и беспокоить вас своими затеями и тревогами. Но тот факт, что в столь богатой стране, как наша, существует столько несправедливости, жестокости и страдания и что это мало кого волнует, не дает мне покоя…

Маркиз предпочел не отвечать на ее слова.

— Предлагаю побеседовать теперь о вас. Рано или поздно нам все равно придется серьезно поговорить об этом.

— Мне… не хочется… доставлять вам… лишние хлопоты…

Валета сказала это очень смущенно, но спустя несколько мгновений добавила более уверенно:

— Я ведь уже просила вас, милорд, не думать обо мне. Я вполне довольна своей жизнью. Главное для меня — оставаться в этом доме.

— Возвращаться к этому нашему спору у меня нет ни малейшего желания, — твердо заявил маркиз. — Я решил, что завтра нам с вами следует навестить мою матушку.

Валета замерла в изумлении. Маркиз и сам поразился собственным словам. Дело в том, что он не намеревался предлагать ей ехать вместе к его матери. Эта идея родилась в нем несколько мгновений назад.

— Навестить вашу матушку? — переспросила Валета.

— Она живет на расстоянии пятнадцати миль отсюда в доме, который ей подарил отец. Купил его просто потому, что маме он очень понравился. Некоторые боятся мою матушку. У нее жесткий характер. Но мне хочется, чтобы вы познакомились с ней. Возможно, она подскажет нам, как устроить вашу дальнейшую жизнь.

Валета долго молчала.

— Вы… настаиваете… чтобы я ехала… с вами? Может… мы обойдемся… и без советов… вашей матушки? Если вы… убеждены, что мне нельзя жить без компаньонки… то я могу пригласить кое-кого.

— Кого именно? — спросил маркиз.

— У меня когда-то была гувернантка, — ответила Валета. — Мы с ней прекрасно ладили. Боюсь, сейчас она слишком стара и не вполне здорова, но приехать ко мне погостить, даже на длительный срок, не откажется.

Валета не стала рассказывать маркизу, что гувернантка и няня всегда друг друга недолюбливали.

Естественно, смолчала и о том, что заговорила о старой воспитательнице лишь из страха перед его страстным желанием изменить ее жизнь. Ей хотелось общаться со своим попечителем как можно реже.

Маркиз углубился в раздумья. При мысли, что столь красивое юное создание, как Валета, будет сидеть дома в обществе двух старых дам, одна из которых к тому же больна, по его спине побежали мурашки. Но он не высказал своих соображений вслух. Поступил осторожнее.

— Думаю, что сначала нам все же стоит съездить к моей матушке. Если же ее советы придутся вам не по душе, тогда пригласите свою гувернантку.

Валета едва заметно вздохнула.

— Когда я должна быть готова? — покорно спросила она.

Маркиз прищурил взгляд.

— Сегодня я отправлю слугу, который сообщит матушке о нашем приезде. Значит, завтра заеду за вами в одиннадцать часов утра.

— Хорошо. Я буду вас ждать, милорд. — Валета взглянула ему в глаза. — Наверное, я еще раз должна поблагодарить вас…

— В этом нет необходимости, — отрезал маркиз. — Удивительно, но я уже стал привыкать к тому, что вы постоянно не согласны со мной, что то и дело пытаетесь вступить со мной в спор, что в каждом нашем разговоре стремитесь доказать мне, что я не прав. Ничего. Когда-нибудь вы поймете, что и сами во многом ошибаетесь.

— Я безмерно благодарна вам… за Николаса… ваша светлость…

— При чем тут Николас? — раздраженно спросил маркиз. — По-моему, мы разговаривали совсем о другом. Но уверяю вас, что сегодня же попрошу мистера Чемберлена разместить объявления в газетах. В том числе в «Тайме».

Валета восторженно хлопнула в ладоши:

— Спасибо вам! Огромное спасибо!