Розелла снова просмотрела письмо, хотя уже много раз перечитывала его. Андрэ Кадель перевел деньги на счет в Ротшильд-банке, чтобы она могла воспользоваться кредитом, когда пожелает. Самым главным, по его мнению, было полное обновление ее гардероба. «Безотлагательно». Подчеркнутое выделение этого слова заставило Розеллу решить, что вместо еще одного дня томительного ожидания в отеле она проведет время, выполняя пожелание опекуна и наслаждаясь покупкой новой одежды. Девушка пододвинула стул к секретеру и занялась составлением списка необходимых вещей.

Зная безупречный вкус своего опекуна, Розелла подумала, что лучше всего отправиться в один из самых изысканных Домов мод Парижа. С трепетом она вошла внутрь, болезненно осознавая себя серой церковной мышкой. Но все ее опасения оказались напрасны. Из-за роскошного письменного стола эпохи Людовика Четырнадцатого поднялась управляющая и поприветствовала посетительницу самым любезным образом. Она уже привыкла подбирать гардероб для молодых богатых девиц, недавних выпускниц монастырских школ, хотя довольно редко они появлялись у нее без сопровождения. Когда после нескольких осторожных вопросов в разговоре прозвучало имя месье Андрэ Каделя, управляющая вызвала наиболее опытную продавщицу и приказала позаботиться о юной покупательнице.

– Сюда, пожалуйста.

Продавщица провела Розеллу в длинную комнату, освещенную канделябрами и обставленную обтянутыми шелком стульями. В венах девушки текло достаточно французской крови, чтобы не удивляться известности имени ее опекуна в Доме мод. Должно быть, во время регулярных посещений Франции ему случалось дарить меха или платья какой-нибудь знакомой даме. Но это не ее дело. В действительности сей факт лишь подтверждал, что она правильно выбрала место для покупки новых нарядов.

Розелла села, любуясь прелестными нарядами, поражавшими разнообразием оттенков и изысканностью тканей. Она открыла, что турнюры находятся на пике популярности, и их экстравагантность и причудливость восхитили девушку. Никогда еще мода не была столь женственна, представляя обилие оборок и кружев, лент и рюшей, цветов и тесьмы.

В общем Розелла знала, что идет ей, но продавщица тактично отговорила ее от выбора вечернего платья из темно-розового бархата.

– Это, конечно, ваш цвет, мадемуазель Иствуд, но материал слишком роскошен и кажется довольно… э… не совсем подходящим для молодой девушки.

Розелла нуждалась в хорошем совете. Ей хотелось, чтобы опекун гордился ею и чтобы он ни в малейшей степени не смутился ее безвкусными нарядами.

– Вы имеете в виду, что в бархате я буду выглядеть, как дама полусвета? – спросила девушка с невинным простодушием.

Продавщица слегка поперхнулась.

– Скажем, что он приличен для любой замужней женщины, но носить бархат в вашем возрасте было бы не совсем правильно. – Почти незаметным движением подбородка авторитетная помощница приказала, чтобы вызывающий туалет быстро унесли. – Может, шелковый тюль того же оттенка?

Розелла примерила вечерние наряды, костюмы для визитов, платья на любой час дня и на все случаи жизни. Некоторые подошли отлично, и через час их доставят в отель, другие требовали небольших доработок, а отдельные модели по желанию заказчицы должны быть выполнены из других тканей.

Походы по магазинам длились три дня. В дополнение к платьям и накидкам Розелла купила костюм для верховой езды и даже купальный костюм с короткой юбочкой и длинными черно-белыми штанишками, кружевное нижнее белье, пеньюары из тончайшего шелка, украшенные вишневыми и абрикосовыми лентами, туфли, высокие ботиночки на шнуровке, атласные бальные тапочки, веера, сумочки и ленты для волос. От различных модисток доставили коробки со шляпами, и среди облаков оберточной папиросной бумаги девушка примеряла их снова и снова, любуясь собой в зеркало над туалетным столиком и думая, что во всем мире нет ничего подобного парижским шляпкам.

Андрэ Кадель одобрит ее покупки. Она уверена в этом, даже если, несмотря на собственные внушительные банковские накопления, после оплаты всех счетов не останется ни франка. Розелла, конечно, не собиралась позволять ему оплачивать ее расходы. Многие годы опекун был более чем щедр, и девушка с нетерпением ждала возможности хотя бы частично вернуть ему моральные долги. Она сделает все, что в ее силах, чтобы хорошо и экономно вести дом, заботиться о его здоровье, создать комфорт и семейный уют в его доме.

Но потом Розелла одернула себя. Что, если она радуется напрасно? Может, опекун не собирается поселить ее под своей крышей? Другая мысль оглушила девушку. Такая тревожная, что у нее задрожали руки, а в зеркале отразилось побледневшее лицо. Она отложила в сторону шляпку с сиреневой отделкой. Вдруг опекун собирается выгодно выдать ее замуж за какого-нибудь мужчину из хорошей семьи, которого он посчитает подходящей для нее партией! Не по этой ли причине он хочет, чтобы она поскорее избавилась от скучной одежды школьницы и безотлагательно купила себе новые наряды?

Розелла быстро вскочила с табурета перед туалетным столиком и зашагала из конца в конец комнаты, нервно сжимая руки. Боже, почему это не пришло ей в голову раньше? Она была так ослеплена радостью при мысли о скорой встрече с опекуном в Париже, об окончании одиночества, что не подумала о возможности других планов. Для Андрэ стало бы естественным завершением опекунских обязанностей увидеть ее женой надежного мужчины и навсегда сбыть с рук. Он сочтет правильным и вполне приличным, если сам выберет ей мужа, минимально интересуясь ее мнением по этому вопросу: юные французские девушки делают то, что родители или опекуны считают лучшим для них. Подобные браки были каждодневным явлением. Но она не может – нет, не станет выходить замуж за человека, которого не выберет сама!

Ночью Розелла мало спала, напуганная неизвестностью. Мысли о будущем вновь разожгли огонь подсознательного страха, и ей никак не удавалось подавить тревогу, которая угрожала раздавить ее. Она ухватилась за идею заняться покупками, чтобы унять беспокойство, пытаясь убедить себя, что дурные предчувствия, возникшие в последние месяцы пребывания в пансионе, не имеют никаких оснований. Но что-то было не так. Совсем не так.

Как только рассвело, Розелла оделась и спустилась вниз. В холле собрались несколько ранних приезжих, и все служащие оказались заняты. Когда девушка все-таки подошла к стойке портье, он сказал, не дожидаясь вопроса, который она задавала так много раз:

– Месье Кадель еще не приехал.

Но Розелла хотела еще кое-что узнать.

– Как я могла бы узнать о несчастных случаях на дороге между Марселем и Парижем? Возможно, перевернулся дилижанс. Или произошло какое-нибудь столкновение, в котором пострадали пассажиры.

– Предоставьте это мне, мадемуазель, – живо ответил клерк. – Я наведу справки.

К завтраку Розелла выяснила, что, хотя за последние дни на дороге из Марселя произошло несколько аварий, среди жертв Андрэ Кадель не обнаружен. Тогда где он? Почему не написал ей?

Утро девушка провела в Лувре, рассматривая выдающиеся произведения искусства, но все время в ее голове вертелся один вопрос: как найти Андрэ?

Наконец она прекратила попытки изображать из себя заинтересованного посетителя и присела в одном из залов, чтобы привести в порядок мысли. К кому обратиться? В полицию? Но опекун пришел бы в ярость, если бы к нему с вопросами явился жандарм, когда он занимался своими личными делами.

А пока Андрэ Кадель словно растворился в воздухе. Розелла вздрогнула, подняла голову и только теперь заметила, что окружена чучелами медведей, волков и других диких животных. Они оскалились в страхе и злобе, как в момент своей насильственной смерти. В падающем из окон свете стеклянные глаза казались живыми. Девушка вскочила на ноги и бросилась из зала. Страх захватил ее в тиски кошмара, которые медленно сжимались.

Когда Розелла вернулась в гостиницу, к ней подошел дежуривший утром портье.

– Возможно, я должен был сказать вам раньше, но сегодня снова заходил господин, желающий увидеться с месье Каделем.

Так значит она ждет не одна! Кто-то еще знает о дате приезда Андрэ в Париж и с нетерпением желает встретиться с ним.

– Как звали этого господина? – быстро спросила Розелла.

– Месье Филипп Обер.

Имя ничего ей не говорило. Она никогда раньше не слышала его и могла только предположить, что это один из многочисленных деловых партнеров ее опекуна.

– Вы сказали ему, что я остановилась здесь?

– Да, но вас не было, а он не захотел ждать. Господин Обер передал письмо для месье Каделя.

– Дайте его мне, – решительно заявила Розелла. – Я должна быть в курсе дел моего опекуна, пока он не приедет.

В номере девушка разорвала конверт, уверенная, что внутри есть адрес, по которому можно связаться с неизвестным господином, но там оказалась только в спешке набросанная на гостиничной бумаге записка. Почерк выдавал волевого и энергичного человека.

«Сожалею, что не застал вас и в этот раз, старина, но я уже откладывал свой отъезд на виллу, и теперь срочные дела требуют моего присутствия там. Я собираюсь успеть на поезд в Орлеан и не вернусь в Париж до осени. Буду счастлив предложить вам и вашей подопечной деревенское гостеприимство, которое лишь в малой доле оплатит то, что я получил в вашем доме на Мартинике. С наилучшими пожеланиями и сердечным приветом, Филипп Обер.»

Розелла опустила письмо на стол и прижала руку ко лбу. Если бы она не ушла утром в Лувр! Она могла бы доверить свои тревоги Филиппу Оберу и просить его помощи, а вместо этого осталась с короткой запиской, которая не давала ответ, куда направился друг Андрэ Каделя, или хотя бы, где он жил в Париже. Казалось, судьба во всем против нее.

Вечером девушка усилием воли заставила себя переодеться к обеду. Она чувствовала, как беспокойство давит на нее, а внутренний страх растет с каждым мгновением. Розелла решила больше не выходить из отеля. Вдруг кто-нибудь еще будет искать ее.