Филипп весело ухмыльнулся, словно капризы неизвестной дамы не причинили ему неудобств. Розелле его рассказ показался восхитительным. Значит, она оказалась права. Вовсе не умопомрачительное желание снова увидеть Луизу заставило Филиппа в такой спешке покинуть Париж.

– Прованс чудесен, – горячо воскликнула Розелла. – Однажды с дедушкой я побывала в Сент-Тропезе и еще нескольких городах Прованса. Больше всего мне запомнились запах розмарина, лаванды и чабреца, доносившийся со скалистых холмов, черные кипарисы и живой цвет моря. – Я согласна с женой судовладельца и предпочитаю Прованс долине Луары.

– Интересно, почему? – с любопытством спросил Филипп, опершись подбородком на руку. – Не от того ли, что долина Луары для вас означает замок де Луимонт, а замок означает несчастье?

Розелла кивнула.

– Когда я представляю себе карту Франции, один район для меня темнее остальных. Это место, в которое я надеялась никогда не возвращаться. Я не могла даже вообразить, что судьба распорядится столь неожиданно и снова забросит меня сюда.

– Весьма трагично, – произнес Филипп с глубокой серьезностью, – что вам приходится испытывать такую враждебность к одному из самых красивых уголков всей Франции.

– Глазами я вижу здешнее великолепие, – печально объяснила Розелла, но мое сердце настроено против.

– Следовательно, вы ничего не видели по-настоящему, – сказал он, взглянув на Розеллу полупытливо, полузагадочно. – Что связывает вас столь тесно с прошлым? Что делает для вас невозможным посмотреть на жизнь глазами взрослой молодой женщины? Когда вы вырветесь из своей клетки?

Слова Филиппа задели за больное место. Он прав. Розелла – пленница собственных эмоций. Только она одна знает, что башенная комната символизирует все давно ушедшее: любовь, страх, страдания. И держит ее в плену.

– Может быть, я потеряла ключ, – нерешительно проговорила девушка.

Вполне вероятно, что замок будет удерживать ее до дня смерти. Возможно, свобода выбора уже ускользнула от нее. Если стены башенной комнаты когда-нибудь сомкнутся и обрушатся, в минуту своего конца она познает ужас, но не удивление.

– Не думаю, Розелла.

Девушка медленно подняла голову, отбросила назад упавший на лицо локон и взглянула в глаза Филиппу. Сердце потеплело от искренней веры в ее силы, прозвучавшей в его голосе. Неужели в Филиппе она нашла человека, которому можно по-настоящему доверять? Человека, к которому можно обратиться, как к надежному другу?

Только сейчас Розелла заметила, что пока они разговаривали, день подошел к концу, уступив место чудесному вечеру. Небо стало бледно-лимонным, а на каждом дереве зажглись разноцветные фонарики. Девушке показалось, она могла бы остаться в этом тихом саду всю ночь, слушая доносящуюся издалека музыку, вдыхая аромат цветов.

Она робко улыбнулась Филиппу.

– Вы даете мне поддержку.

На его лице отразилось удовольствие.

– Это хорошо. Я рад.

Все вокруг них пришло в движение. Гости выходили из нижнего сада, снова направляясь на лужайку перед особняком. На фоне пастельного неба возник силуэт Луизы. Она стояла на верхней ступеньке, украшенной флажками лестницы.

– Ах вот вы где, Филипп. – Ее голос прозвенел легко и радостно, неестественность тона резанула слух Розеллы. – Невеста и жених уезжают. Пойдете проводить их?

Розелла встала вместе с Филиппом. Луиза болтала с ним, когда втроем они влились в поток гостей, направлявшихся к экипажу новобрачных. Собралась веселая возбужденная толпа, и в лучах заходящего солнца из дома вышли новобрачные. Клодин, переодевшаяся в дорожный костюм изумрудно-зеленого цвета, словно прелестная маленькая птичка бросилась вперед поцеловать в обе щеки свекровь. Ближайшие друзья обняли ее и расцеловали, и в последнюю очередь она повернулась к отцу. Себастьен попрощался с матерью, пожал множество рук, но его глаза беспокойно метались по толпе.

Розелла отпрянула назад, стараясь скрыться за другими гостями, ведь она прекрасно знала, кого он искал. Но когда Себастьен и Клодин сели в карету, он оказался как раз с той стороны, где стояла Розелла. Она бы попятилась еще дальше, но Филипп воспользовался давкой и обвил рукой талию девушки. Себастьен приказал отправляться, сгорая от нетерпения положить конец маханию платочками и бросанию лепестков. Под стук копыт четверки вороных, радостные крики и аплодисменты молодожены отправились в свадебное путешествие.

Экипаж проехал в нескольких футах от Розеллы, и Себастьен увидел ее. В темных глазах мелькнуло обещание, что между ними ничего не кончено, и неважно, как она будет бороться против этого. Потом Розелла в последний раз поймала восторженный взгляд Клодин, и карета скрылась за деревьями.

– Я отвезу вас домой, – бесцветным тоном произнес Филипп.

Розелла повернулась к нему и поняла, что он разгадал значение прощального взгляда Себастьена. И она поняла еще кое-что: ее надежды на дружбу с Филиппом потерпели крушение. Он хотел большего, чем дружба, и не собирался уступать Розеллу Себастьену или кому-то другому. В его планы входило завоевать ее только для себя.

Никогда еще замок не казался таким мрачным и пустым. Розелла осознала, что раньше надеялась на мимолетные встречи с Себастьеном, каждый раз получая крошечное вознаграждение за то, что сознательно избегала столкновений, которые могла бы подстроить так легко.

Она раздумывала, сколько часов прошагал он по комнате в ночь перед свадьбой, зная, что любовь к ней становится все сильнее вместо того, чтобы уменьшаться. И не важно, что он пытается сдержать свои чувства. Розеллу по-настоящему встревожило то, что Себастьен словно внезапно забыл о своих твердых принципах. Он отбросил в сторону здравый смысл и осторожность, танцуя с ней у всех на виду. Ей оставалось только надеяться, что Себастьен станет больше обращать внимания на свою молодую жену, чем в первые недели после приезда Розеллы в замок. С другой стороны, он может вернуться, твердо решив возобновить осаду. Эта мысль напугала Розеллу. К тому же, замок предупредил ее о надвигающейся беде.

Иногда при случайных встречах в саду или на лестнице Маргарита в своей отстраненной рассеянной манере сообщала новости о молодоженах.

– Себастьен покинул Швейцарию. Они с супругой отправились в Баден-Баден. Правильно, Софи? – сказала она однажды утром, повернув голову к младшей дочери.

– Нет, мама. В Германии они были на прошлой неделе. А сейчас на две или три недели остановились в Люцерне.

– Ах, да. – В голосе Маргариты прозвучала нота разочарования, как всегда, когда дочери чем-нибудь действовали ей на нервы. – Так много путешествуют. Туда, сюда, повсюду.

Маргарита направилась в сторону сада, Софи следовала за ней. Розелла, повернув к конюшне, задумчиво нахмурилась. Интересно, видят ли Софи и Луиза, что их матери стало хуже с тех пор, как уехал Себастьен, будто у нее забрали жизненно важную опору.

С ужасом Розелла однажды заметила, что Маргарита одела одну кремовую, другую белую перчатки, а к платью прикрепила две драгоценные броши, которые обычно не надевают раньше вечера. Возможно, кому-то такая мелочь показалась бы незначительной, но в случае с элегантной, рожденной в Париже Маргаритой, всегда безупречно одетой, это свидетельствовало о новом глубоком сдвиге. Отказываясь от ежедневной прогулки с Софи, Маргарита проводила долгие часы в тени деревьев, откуда была видна извилистая дорога к замку, словно ожидала возвращения сына. Она сидела, сложив руки на коленях, и смотрела на мир, как зачарованный персонаж какой-нибудь картины, неподвижная и молчаливая на фоне густой зеленой листвы.

Софи никогда сама не разговаривала с Розеллой, а Луиза вообще не замечала ее, поэтому, основываясь на крупицах информации, полученной от Маргариты, девушка отмечала путь Себастьена и Клодин на большом глобусе в библиотеке, втыкая булавку в место их пребывания. Когда ей стало известно, что в Ницце молодожены наняли яхту, Розелла посмотрела на голубое пятно Средиземного моря и медленно крутанула глобус, словно ласково отправляла их в плаванье и одновременно пыталась разорвать невидимые нити, связывающие ее с Себастьеном. Они натянулись, но не порвались.

Месье Батальяр приехал в замок, чтобы посмотреть, как устроилась Розелла и уладить финансовые дела. Он неодобрительно покачал головой, узнав о ее намерении делить доход от поместья с Себастьеном и остальными де Луимонтами.

– Слишком много! Слишком! Вы понимаете, чего хотите?

Розелла решительно кивнула.

– Пусть будет так, как я сказала, месье Батальяр.

Адвокат уехал, все еще осуждая расточительность клиентки и пообещав вернуться после приезда месье де Луимонта.

Перестройка западного крыла близилась к завершению. Чтобы отдохнуть от шума, Розелла дважды в день выезжала на Талейране, ненадолго испытывая чувство освобождения от замка. Она скакала по холмам и лесам, не встречая ни одного живого существа. Талейран был все еще очень нервным, быстро возбуждался при любом неожиданном звуке, но Розелла знала, что он любит новую хозяйку. Как только девушка появлялась в конюшне, гнедой всегда начинал нетерпеливо бить копытом, показывая, что хочет побыстрее отправиться на очередную прогулку.

Два раза Филипп ездил с ней, но они встречались случайно, когда он замечал Розеллу издалека во время своих поездок верхом и присоединялся к одинокой всаднице. Розелла также встретила его на нескольких вечеринках, но всякий раз у нее был собственный экипаж, и она вежливо отказывалась от предложений Филиппа проводить ее домой. Обычно Луиза присутствовала на тех же приемах и умело удерживала его возле себя, почти не оставляя ему возможности вырваться. Она завлекала Филиппа в круг других гостей и опутывала невидимой паутиной светского этикета, не позволявшего ему покинуть собеседников. Его беспокойство выражалось во множестве взглядов, которые он бросал в сторону Розеллы, особенно когда ее охотно развлекали холостые мужчины. Она никогда не поощряла его желание быть рядом с ней при любом удобном случае, но Филипп не собирался отступать. В конце концов он поймал Розеллу в ловушку, пригласив на бал, который должен был так или иначе прояснить их отношения.