Ночью Розелла внезапно проснулась, будто от толчка. Несмотря на окружающую ее сонную тишину, она знала, что плач призрака повторился снова. Было ли это вызвано ее собственным душевным разладом? Не связывает ли сердечная мука современную девушку со средневековой пленницей, которая в отчаянии встретилась в башне со смертью?

Розелла лежала, напуганная и дрожащая, безнадежно мечтая, чтобы днем рядом с ней оказался человек, которому можно было бы доверить свой ужас перед неизвестным. Но в замке не к кому обратиться, нельзя даже поговорить об этом с милой маленькой Мари, готовой ловить каждое слово хозяйки. Девушка так счастлива и горда своим новым положением. Розелла решила не подрывать чувство самоуважения, совсем недавно появившееся у юной горничной, каким-либо страхами и призраками башни, даже если жуткие вопли будут слышны только ей одной.

На рассвете Розелла спустилась в конюшню и увидела полусонного конюха, который мыл у колонки голову. С мокрыми волосами парень побежал седлать Талейрана. Впервые после памятного происшествия она решилась проехаться верхом. В лучах восходящего солнца шкура гнедого жеребца отливала золотистой медью. Это была превосходная поездка. Розелла чувствовала, что Талейран стал ее единственным настоящим другом во всем мире.

Накануне свадьбы Себастьена и Клодин она долго не ложилась и беспокойно бродила по комнатам. Через несколько часов Себастьена уведут от нее. Уведут к невесте, которую он не любит. Розелла прижала к щекам сжатые кулаки, наконец признавшись себе, что до сих пор упорно надеялась на чудо. Ей хотелось, чтобы Себастьен понял, что не сможет пройти через это. Но она прекрасно знала его и понимала, что невозможно что-либо изменить. Мир Себастьена был его сдерживающей силой, и вовсе не угроза скандала уберегла предстоящий брак. Все дело в чувстве чести. Для него не важно, как велика жертва, которую он приносит. Возможно, когда-нибудь люди будут насмехаться над подобными высокими идеалами, но мир от этого станет только беднее.

– Не хотите ли выпить чего-нибудь горячего, мадам? – спросила Мари, появившись в дверях.

Розелла повернулась как раз в тот момент, когда горничная с трудом подавила зевок, и вдруг осознала, что уже поздно. Она пожалела уставшую девушку.

– Мне ничего не нужно, Мари. Иди спать. Я лягу, когда буду готова. Тебе нет нужды ждать меня.

Поблагодарив, Мари отправилась к себе, а Розелла вышла на улицу через стеклянные двери, выходящие на мощеную аллею. Стояла ясная звездная ночь. Шелестел листьями ветерок. Завтрашний день будет великолепен для брачной церемонии.

Она опустилась в одно из белых витых железных кресел с мягкими подушками и положила подбородок на сцепленные руки. Себастьен. Себастьен. Себастьен. С каждым ударом ее отчаявшееся сердце выплескивало любовь к этому человеку.

Девушка не знала, сколько просидела на аллее. Она не взглянула на часы, когда в конце концов поднялась в башенную комнату, разделась и легла в постель. Уже давно наступил день свадьбы Себастьена. Розелла лежала на боку, подложив под щеку ладонь, и смотрела широко открытыми глазами на клочок звездного неба за окном. Она сомневалась, что сон придет сегодня к ней.

Потом Розелла услышала это. Вначале едва уловимое хныканье, которое она приняла за игру своего воображения. Но постепенно звук печального плача нарастал, и девушка узнала наверняка, что в прежние ночи это не было порождением сна, также как и не было порождением ее фантазии сейчас. Что-то неизвестное ей находилось здесь! В комнате вместе с ней!

Розелла замерла, едва осмеливаясь дышать. Ее сердце бешено колотилось. Она напряженно вслушивалась, пытаясь установить, откуда доносятся леденящие душу рыдания. Но, казалось, будто они разлиты в дрожащем вокруг нее воздухе, будто нечто почти осязаемое висит над ней, и стоит лишь поднять голову, как оно обрушится ей на лицо или как паутина опутает волосы. Жуткий холод.

Потом девушка все-таки сбросила с себя оцепенение и ужас и медленно приподнялась на локте. Жалобные рыдания не ослабевали. Розелла бесшумно опустила ноги на пол и встала с кровати. Она не зажигала лампу, а дождалась, пока глаза привыкнут к ночной темноте, и осторожно двинулась к центру круглой комнаты. У нее вырвался невольный стон, когда плач зазвучал немного громче, а потом растворился в тишине.

– Не уходи, – запинаясь, прошептала девушка. – Я должна и могу что-нибудь сделать, чтобы помочь найти тебе мир и покой.

Где-то далеко на улице ухнула сова, от теплого ночного ветра светлые занавески на открытых окнах плавно колыхались, но рыдания стихли. Казалось, башня не хотела открывать свой секрет. Розелла еще не успела сдвинуться с места, как инстинктивно почувствовала, что в спокойной ночной тишине приближается какое-то новое волнение.

Затаившись, девушка ждала. Пробегали секунды. Она едва не потеряла сознание от внезапного отвратительного звука. Кто-то царапал ногтем по стене за дверью!

Розелла не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Во рту странно пересохло. Затем усилием воли, о которой она раньше и не подозревала, девушка все же заставила себя ответить на ужасающий призыв. Подойдя к двери, она медленно повернула ручку и неохотно вышла в еще более густую темноту на верхний площадке лестницы.

– Эй, кто ты? – услышала Розелла собственный шепот.

Но ни единого звука в ответ. Тишина окутала ее с головы до ног. Вытянув руки в стороны и придерживаясь ладонью за стену, Розелла начала спускаться, мыском ноги нащупывая каждую ступеньку. И вдруг очередной ступеньки не оказалось. Нога опускалась все ниже и ниже в пустоту, пока Розелла инстинктивно не отдернула ее и не отшатнулась назад, пытаясь сохранить равновесие. Но было слишком поздно. Она упала, ударилась о выпуклый изгиб стены и полетела вниз, вниз, вниз, вытянув руки, чтобы защитить голову. Наконец она приземлилась, по инерции отброшенная на паркетный пол. Разбитая щека прижалась к гладким отполированным доскам.

Потом Розелла кричала, кричала и кричала.

Где-то открылась дверь. Пляшущий огонек лампы разорвал темноту, когда Мари выбежала из своей комнаты.

– Мадам! – Горничная содрогнулась, увидев распростертую на полу Розеллу. Девушка бросилась на колени рядом с неподвижной хозяйкой. – Боже милостивый! Что случилось?

Розелла вцепилась в руку горничной и попыталась сесть.

– Мари, я упала. Я упала.

– Надеюсь, не с самого верха лестницы? – с тревогой воскликнула Мари. – Не двигайтесь. Оставайтесь в таком положении. Я позову на помощь.

– Нет! – крикнула Розелла, но опоздала. Мари уже вскочила на ноги и бешено дергала ближайший звонок.

– Нужно послать за доктором, мадам, – сказала девушка, снова опускаясь на колени. – Это падение произошло так быстро после того, как вас сбросила лошадь. Могут появиться непредвиденные осложнения. Лакеи отнесут вас в постель…

– Нет! – Розелла в отчаянии стукнула кулаком по полу. – Не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я упала. – Она пыталась встать.

– О, пожалуйста, мадам! – умоляла Мари, стараясь удержать хозяйку. – Никто не увидит вас в ночной рубашке. Я сбегаю за халатом.

– Разве ты не слышала, что я сказала? – спросила Розелла с возрастающим нетерпением и сбросила руки Мари со своих плеч. – В этом деле ты должна подчиниться мне. Помоги мне встать. Сейчас же.

– Вы могли сломать что-нибудь. Потерпите. Это очень опасно.

Розелла сжала зубы и без поддержки Мари, которую она отстранила от себя, поднялась на ноги. Резкой боли не было, значит, ребра не сломаны. Она облегченно вздохнула, хотя все тело, покрытое с головы до ног синяками и ссадинами, ныло.

– Вот! – удовлетворенно произнесла Розелла. – Сама видишь. Со мной все в порядке. Я пока присяду где-нибудь, а ты отошлешь всех, кто придет на звонок, потом поможешь мне добраться до постели. – Она побрела к дверям ближайшего салона.

– Что мне ответить, когда спросят о причине вызова?

Мари охватила паника. Она еще не потеряла благоговейного страха перед лакеями, хотя видела их в каморках прислуги и за менее возвышенными занятиями, чем хождение в покои хозяев по первому звонку. Ей казалось, что любой из находящихся на ночном дежурстве, по крайней мере, рассвирепеет, если потревожить его сон без должной причины.

– Придумай сама, – утомленно ответила Розелла, положив руку на раскалывающуюся от боли голову. – Но будь осторожна со словами.

В салоне бедняжка упала в первое попавшееся кресло, откинулась на парчовую спинку, закрыла глаза и попыталась проанализировать, что же произошло. Она поскользнулась. Неправильно оценила в темноте расстояние между ступенями. Не могло быть других объяснений. Но вдруг мелькнула холодящая душу мысль, что ее загнали в смертельную ловушку. В западню, устроенную кем-то или чем-то, ставшим враждебным ей. Но почему? Что она сделала? И какие еще испытания предстоят ей? Однако, чтобы ни случилось, она не оставит башенную комнату. Она должна лицом к лицу встретиться с таящейся там опасностью. Послышался голос Мари. Пришел лакей.

– Принеси коньяку. Мадам не очень хорошо себя чувствует… О! И льда.

– Лед? С коньяком?

– У нее болит голова. Я сделаю ей холодный компресс. Захвати побольше.

Розелла открыла глаза, посмотрела на пробивающуюся из-под двери полоску света и вдруг испугалась оставаться одна в темном салоне. Беспокойно оглядываясь по сторонам, она вскочила с кресла, не обращая внимания на боль в каждой мышце.

Увидев Мари, Розелла снова успокоилась, благодарно кивнула и положила ладонь на руку горничной.

– Ты все сделала очень хорошо. Принеси лампу. Я возвращаюсь в спальню.

Когда они медленно поднимались вверх, Розелла следила за каждым шагом. Старые ступени были неровными, камни сильно стерлись, но она бы не упала, если бы не то ужасающее ощущение пустоты под ногой, из-за которого она потеряла равновесие.

– Принесут лед, и я приложу его к ушибленным местам. – Мари помогла ей лечь в постель. – Нет ничего лучше от синяков.