— Давайте сделаем это вместе, — миролюбиво предлагает босс. — Вы малыша к себе прижмете лицом, а я сверху надену эту конструкцию, потом сразу положите его на спинку, и мы в четыре руки запакуем памперс. Быстро и просто.

— Ну хорошо…

Сомневаясь в успехе мероприятия, аккуратно вынимаю у Глеба Сергеевича из рук лопочущего кроху, прижимаю к груди. Сердце снова сладко екает от ощущения беззащитного мягкого тельца. Такого я точно никогда не испытывала. Как можно бросить такое чудо?! Его мать — чудовище! Да и отец не лучше. Даже не знал об его существовании.

— Смотрите, как он у вас успокоился. Чувствует женское тепло.

Действительно, тепло. Очень тепло… И мокро!

Ребенок решил меня вместо памперса использовать. Такое нарочно не придумаешь.

— Давайте уже, Синица! Кладите его на диван! — командует босс, и я, нечего делать, чуть ли не плача кладу ребенка на спину, мы с грехом пополам залепляем липучки и, уставшие, садимся по бокам от ребенка. Как будто Гагарина в космос отправили, ей-богу! У меня даже нет сил на «Синицу» обижаться. Оттягиваю мокрую одежду от себя.

— Мне нужно переодеться. Ваш сын изобразил известный фонтанчик в действии.

— Так идите и быстро возвращайтесь, — как будто не видя никакой проблемы, командует босс, с усмешкой наблюдая за мокрым пятном у меня в области живота. Тем временем споро орудует руками, застегивая кнопочки на детском костюмчике, потом усаживает ребенка к себе на колени, а тот трет глазки. От наших манипуляций бедняга утомился.

— М-м-м, ну, у меня как бы нет триста пятьдесят костюмов в офисе на все случаи жизни. Я имела в виду, что домой поеду, там и переоденусь. Зачем мне возвращаться? — в недоумении смотрю на босса, собираясь с ним распрощаться. Хотя что-то мне подсказывает, что моя миссия еще не выполнена. Женская интуиция. Пятой точкой чувствую — недоброе грядет.

— Но туфли же у вас красные есть на смену, не дресскодовые, — кивая головой на лодочки, замечает босс. И в его голосе слышится упрек.

— Туфли не мои. Это Нины, нашего менеджера по подбору персонала. Она после корпоратива в них пришла, в офисное переоделась, а праздничный наряд и туфли в шкафу остались.

— Пришла с корпоратива прямо в офис? Очень интересно!

— Ничего такого интересного, что вы там себе напридумывали.

— С чего вы знаете, о чем я подумал?

— У вас глаза такие… Хитрые. Вот.

— Ну не суть. Главное, что меня волнует, зачем вы чужие туфли надели? Помада тоже чужая? Как-то не представляю, что это ваш привычный вид.

— А вы всегда по внешнему виду судите? Ну, захотелось мне нарядиться тридцать первого декабря под вечер, что тут такого? Кстати, сотрудников бы отпустить! Я писала вам, пыталась воззвать к разуму, что в канун новогодней ночи никто работать не будет.

— Вы мне писали? Я вас вообще не знал до сегодняшнего дня. И да, сужу по внешнему виду. Вы такая домашняя, уютная, что ли. Не в обиду будет сказано, но красные туфли и помада — не ваше.

— Вот все, что идет после но, можно уже не говорить, когда сказано слово «обида», — покраснев, бросаю в лицо боссу. Меня несет. — И да будет вам известно, мы каждый день с вами общаемся, я вам пишу от Ангелины, — выкладываю все карты.

— С этим мы обязательно разберемся после Нового года. А пока отправляйте рассылку коллективу, а потом одевайтесь. Поедем к вам переодеваться, а потом ко мне домой.

Глава 4. В бой идут старики

— Я не одна живу. С теткой. А она соседок уже на Новый год пригласила… — начинает лепетать Дарья, но мой красноречивый взгляд ее быстро останавливает от того, чтобы тратить время попусту. Тогда она вздыхает и обреченно задает риторический вопрос:

— Вы же не отстанете, да?

— Не-а, — мотаю головой и перевожу свой взор на нервного безопасника. Одна нога в кабинете, другая уже вовсю отмечает семейный Новый год.

— Юр, угомонись, я тебе премию дам. Пятьдесят тысяч. Праздник с семьей у тебя каждый год, а полтинник на дороге не валяется. Порадуешь жену и детей.

— А в чем подвох? — осторожненько так спрашивает безопасник, переминаясь с ноги на ногу. Но глазки, вижу, уже загорелись.

— Никакого подвоха. Просто займись вопросом подкидыша. Выясни, что за особа в офис пришла. С органами опеки свяжись, закажи анализ ДНК. Вот мой телефон, обзвони всех женщин без отчества со своего номера, выясни их местонахождение и статус. Придумай что-нибудь. Мне надо выяснить, кто мать! А пока скатай быстро за одеждой, надо мальца в чем-то везти. Зима на дворе.

— А мои ребятки уже съездили по моему поручению. Вот Дима с покупками идет, — сообщает безопасник деловито, а его помощник заволакивает несколько пакетов внутрь кабинета.

— Очень предусмотрительно, молодцы!

— Дык как же парню в одном костюмчике на улице! — причитает Юрий, а Данька отвечает ему беззубой улыбкой, протягиваю ручки к шуршащим ярким пакетам, любопытные глазки сверкают. Сонливость как рукой сняло.

Милота. Таю, как мороженое на солнце.

— Глеб Сергеевич, — чувствую, как Стриж дергает за рукав. Резко оборачиваюсь, недовольный тем, что меня с мысли сбили.

— Снегирь, вам тоже поручение. Оформите увольнение Светланы и назначение себя на должность моего личного помощника. Необязательно сегодня, не до этого уже. Но сам факт зафиксируйте. Юра, распорядись, чтобы Светланин пропуск удалили из системы незамедлительно.

Вот сейчас я в своей стихии. Кто молодец? Я молодец. Жаль, что самому себя хвалить неинтересно. А сотрудники — судя по лицам — далеки от восторга.

С удовольствием наблюдаю, как большие глаза Дарьи красивого орехового оттенка светятся изумлением и гневом. Я прекрасно помню фамилию вице-менеджера, но так приятно подразнить строгую сотрудницу.

— Подождите, подождите! Я вообще-то хотела сказать, чтобы вы своего сына не называли подкидышем. Но личный помощник… Я не готова, мне надо подумать. Да и кто тогда на мое место придет?

— Вам должность не нравится? Можете быть вице-боссом, если угодно. Хотя с этим со всем мы разберемся после Нового года. И это, на минуточку, еще неизвестно, мой ли это сын. Насчет подкидыша — как его называть, если его подкинули? Ну-ка, спиногрыз, как ты тут? Поедешь с дядей Глебом кататься на макасе.

Дарья уже достает из сумки теплые костюмчики, шапочки, и мы кутаем ребенка.

С усилением гляжу на его наивную мордашку, расплывающуюся в беззубой улыбке. Так доверчиво смотрит, как будто знает, что я его защитник. На душе странно скребет. Происходящее из разряда ЧП вдруг начинает перерастать во что-то глубоко интимное и глобальное. Настолько масштабное, что грозит разрушить до основания мое привычное существование.

А я готов? Вряд ли. Ребенку нужна мать. И мне, естественно, хочется с облегчением передать его ей в заботливые руки. Но стоит представить, что Даньку несли в сумке, бросили одного, не снабдив даже документами, теплыми вещами и детским питанием, как в голове будто происходит ядерный взрыв.

Если так поступили с чужим ребенком — то это преступление. А если так поступили с моим — отомщу так, что мало не покажется.

— Нет, не могу его в сумку положить, застегнуть и оставить в темноте.

— А вы что, всерьез об этом раздумывали?

— Нет, но переноски другой у нас пока нет.

— Если бы не правила пожарной безопасности, я бы эту сумку подожгла! — решительно заявляет Дарья и, как мама-медведица, подходит ко мне и забирает ребенка.

— Поедемте уже. Я на руках его понесу.

— Сумку выкидывать нельзя, это улика, — всполошившись, вмешивается Юрий. — Глеб Сергеич, вы едьте, куда собирались, ребенок устал. Это еще чудо, что он криком не заходится. Покормить бы надо, переодеть, спать уложить по-нормальному. Няню нанять надо.

— Вот и займись. Мы с Дарьей поедем к ней, а потом ко мне домой. Пусть к нашему приезду няня с полным комплектом еды, одежды и прочего ожидает нас. Сделаешь?

— Попробую… Новый год все-таки, — с сомнением говорит Мартынов, но телефон достает. Надеюсь, знает, кому позвонить.

— Но вообще странно, — задумчиво заявляет безопасник, поглядывая на ребенка. — В сумке тихо лежал, и сейчас спокойный уже сколько времени. Ненормально это для ребенка. Мои верещали только так. Как бы не накачали его чем нехорошим. Может, в больницу?

— Ну какая больница? Данька — нормальный ребенок. Правда, спиногрыз? Бу! — непроизвольно вырывается из меня, наверное слишком громко, потому что малыш испуганно округляет глаза, откидывает голову и… Я уже знаю, что последует дальше…

— Что вы натворили?!

Дарья Стриж просто в бешенстве. Но каким-то образом ей удается успокоить ребенка. И что-то мне подсказывает, что нам просто везет. Не бывает так, чтобы совершенно чужого малыша удавалось запросто угомонить. Он же к маме привык, к ее рукам, к ее способу укачивания. Ведь как легко Маринка детей укладывала-успокаивала, я же сколько ни пробовал — всегда в игре «Укачай ребенка» позорно проигрывал!

До дома, где проживала Дарья, доехали быстро. С ветерком, что называется, гнал что есть мочи. Один раз даже остановили гаишники. У них в новогоднюю ночь любое место — хлебное, любой водитель — нарушитель ПДД.

— Пройдемте, — говорит, — в машину для оформления протокола.

А я ему по-братски:

— Давай на месте разберемся? — и протягиваю купюру.

— Вы что? Взятку должностному лицу предлагаете? — полыхает праведным возмущением гаишник — где-то в другой реальности.

На самом деле деньги в бездонную копилку кладет и напутствием снабжает:

— Без детского кресла ездить опасно. Да и штраф полагается. Что ж вы, мамаша?

— Я не мама! — восклицает испуганно Стриж и, вопреки своим словам, крепко-крепко к себе прижимает спящего ребенка.