Яна Невинная - Нежданчик для Биг-Босса

И таким образом отвечаю на все вопросы, ставлю девушек на место и в придачу награждаю их временной немотой.

А Глеб где-то обретается, не подозревая, как с моего легкого словца потерял статус свободного человека, на которого можно охотиться. Девчонки пялятся друг на друга, потом на меня, снова пытаются сообразить, как быть дальше, и в это время происходит нечто невообразимо странное.

К нам подскакивает полноватый мужчина, по всей видимости администратор или даже владелец данного заведения, прищуривается, глядя на меня, и будто бы узнает, громко восклицая:

— Вы все же вернулись! Спасибо, спасибо, спасибо! А меня не предупредили… Но ничего! Вы не переживайте, в этот раз с фонограммой проблем не будет. И приставать никто не станет, обещаю вам, дорогая Эрика! У нас приличное заведение. Я прямо-таки не могу предположить, что в тот раз произошло… — тараторит мужчина, поедая мой вырез глазами и явно не замечая, что разговаривает вовсе не с солисткой группы! А с несчастной мной, ничего не понимающей, которую он выталкивает на ринг под крики и аплодисменты публики.

— Это не сцена! — воплю я. — Я не Эрика! Я не из «ВИА Гры»!!!

Но кто бы меня слушал! Мои истошные вопли заглушает фонограмма. Бросаю молящий взор в девушек рядом с рингом. Уж они-то точно знают, что я не из группы, они меня спасут. Пусть даже выведут на чистую воду и во всеуслышание заявят, что я самозванка. Вот только девушки оценивают ситуацию по-своему и действуют в своих интересах. И ладно бы они просто созерцали, как я позорюсь, так нет же — им тоже захотелось минуты славы. Они обрадованно подскочили на месте, поправили свои короткие платьишки, разыграли на пальцах «камень-ножницы-бумага» и, когда определилось двое победительниц, выскочили на сцену вместе со мной. И давай во все горло орать, не попадая ни в единую ноту! Такая вакханалия наверняка наблюдается в Вальпургиеву ночь на шабаше ведьм. Или на репетиции групп, так и не начавших карьеру из-за собственной бездарности. Или на День ВДВ в парках…

Не знаю, с чем еще можно было сравнить наше «выступление», вот только кажется, что никто не заметил подмены. Подвыпившие зрители танцевали и пели. Пили и пели. Кричали «браво» и «бис». И снова пили и пели. Как будто миру скоро наступит конец и сегодня последний день, когда можно отрываться по полной.

Я бы даже порадовалась за них, если бы не служила увеселительным атрибутом.

По итогу я получила то, что хотела. Только вот не в таком виде, как мечталось. У Глеба действительно перехватило дыхание и глаза зажглись инфернальным огнем, когда он увидел происходящее на сцене. Наши взгляды встретились, и я онемела, но это никак не отразилось на фонограмме. Она продолжала разноситься по всему залу. И даже если бы я захотела, не услышала бы, что Глеб говорит мне из толпы.

Я видела, что он пытается пробраться ко мне, но ему не давали, а ушлый администратор или владелец, кто он там, выскочил на сцену и объявил, когда музыка смолкла:

— Сегодня наш клуб подготовил для вас сюрприз! Два бойца, один бой. Выигравший получит вечер со звездой! Желающих прошу ко мне!

— Я ее забираю! — прорычал Жданов, вмиг оказавшись на сцене и, подхватив меня за талию, перекинул через плечо с намерением унести. Но только кто бы ему дал. Толпа заулюлюкала, мужчины стали потрясать кулаками и орать во все горло, мол, дай нам тоже за нее побороться. Вися вниз головой и держась за своего босса, я не верила собственным глазам и ушам. Перевернув обратно, Глеб поставил меня рядом и одним рывком сбросил с себя футболку. Ударил кулаком в грудь и кинул клич:

— Ну давайте, давайте, кто тут бессмертный?

Если кто-то надеется, что победит меня и заберет Дашку, то пусть выкусит! Ишь распетушились тут, на чужое позарились. Не бывать этому. Я не позволю.

— Даш, успокойся, я тебя никому не отдам, — уверенно говорю испуганной девушке, ловя ее непонимающий взгляд. Вижу, что происходящее никак не укладывается у нее в голове, она ошарашена и мечтает убраться отсюда как можно скорее.

И она уйдет — но только со мной.

Кивает, сглатывая, и уходит вниз с ринга, озираясь по сторонам. Присматриваю за ней, желая удостовериться, что рядом нет никаких прилипав. И только убедившись в том, что она под надежной защитой из подоспевших к этой минуте моих друзей, обращаю свой взор на соперника.

Бою быть. И один смельчак уже на подходе. Увалень с жирной мордой, похожий на медведя.

Быстро сообщает свое имя доморощенному ринг-анонсеру, и тот орет во все горло:

— В красном углу ринга бывший чемпион Гле-е-еб Жданов! Против него в синем углу ринга — наш новичок Бладшо-о-о-от!

Драться нет никакого желания, если честно, не в том я настроении, чтобы кому-то рожу колошматить и самому по жбану получать. Но защитить Дашу — дело чести.

Разминаюсь, сгибаю шею до хруста и пружиню на месте, чтобы наполнить тело нужной энергией. Мало-помалу вспоминаются все предыдущие бои. Победы заряжают бойцовский дух, а поражения заставляют взбодриться еще сильнее. Первое дело — найти слабые места противника, оценить его еще до боя. Мне этот громила неизвестен, значит, делаю выводы строго по внешнему виду.

Большой, сильный, неповоротливый, вряд ли знает трюки и маневры, просто хочет выпендриться. И таких видали, побеждали. Его можно измотать, вывести из строя медленно, давя на основные болевые точки. Но мне нужна быстрая победа. Чтобы поскорее покинуть злачное место.

Мимо проходит девушка с номером один в руке. Едва ее замечаю, настраиваясь только на бойца-соперника. Он, набычившись, устремляется ко мне. Встречаю его удар, ловки увернувшись, чувствуя себя при этом тореро, который трясет красную тряпку перед разгневанным быком. Несколько подобных заходов, когда Бладшот выступает в роли выпущенной торпеды, но, увы для него, никак не попадает в меня. Спустя несколько минут наблюдаю в его маленьких глазках работу мысли. Наконец дошло, что он меня попросту не может поймать. Значит, должен выбрать другую стратегию.

Но пока он размышляет, я начинаю обхаживать его быстрыми, меткими ударами, кружась вокруг как волчок. А что он думал? Я ему дам время порассуждать о тактике боя? Удар, еще удар. Увалень только собирается поднять руку, как я опережаю его движение и мутужу изо всех сил. Его спасает толстая шкура, и он практически не получает повреждений.

И я знаю, что если он доберется до меня своим кулаком-кувалдой, то мне несдобровать. Всего лишь на секунду отвлекся, на одно короткое мгновение оторвался от боя и бросил взгляд в центр толпы, выхватывая взволнованное лицо Даши, большие глаза, полные тревоги, ладонь, прижатую ко рту. И тут же ощутил, как в меня впечатался мощный кулак, расплющивая половину лица, и я потерял равновесие, закачался и стал заваливаться на пол.

Встретил его лицо, почувствовал, как в голове перемешались мозги, и их остатками пытался сообразить, что же делать. Я просто не могу потерпеть поражение! Не могу!

Шуточный бой вдруг превратился чуть ли в главный бой жизни. Сквозь шум в ушах слышал оклики, требования встать. Но больше всего боялся услышать счет, сигнализирующий о проигрыше. Проморгался и увидел Дашу, она расплывалась перед глазами и тянула ко мне руку.

Мой бедный Стриж, ради нее я должен подняться. И не просто встать, а продолжить бой и победить.

С усилием оперся на руки, подтянулся и встал, покачиваясь. Потряс головой и махнул руками громиле. Мол, давай сюда, давай решим вопрос наконец. Тот уже, походу, праздновал победу. С удивлением взглянул на меня, развернулся всем корпусом и снова изобразил из себя торпеду.

Но тут я встретил его в полете, ударив по ушам двумя руками, оглушая и выводя соперника из строя. Пока он приходил в себя, наградил его еще парочкой тумаков и с упоением наблюдал, как гримаса непонимания отражается на тупом лице. И спустя пару секунд я уже созерцал его сверху, победоносно улыбаясь лежащему на полу Бладшоту.

Визги толпы заглушили любые слова, звучащие на ринге. Но меня уже они не волновали. Потом я разберусь с владельцем клуба, одним из моих знакомых, поговорю с ним о том, чтобы извинился перед Дашей за самоуправство своего человека, но пока мне хотелось просто забрать ее и Даньку и валить отсюда.

— Глеб, у тебя все лицо опухло! — восклицает она, встречая меня, и осторожно трогает ссадины. — Болит?

— Ерунда. До свадьбы заживет. Даш, поехали домой? — прошу устало, и тут слышу, что музыка, до этого момента непрекращающимся потоком льющаяся по клубу, резко обрывается.

— Всем стоять на месте! Приготовить документы!

Ах, это Лешенька вышел из тени и решил заняться поимкой важного преступника. Переглядываемся с ним и ведем молчаливый разговор. Он медленно мне кивает, многозначительно показывая на выход.

— Даш, надо отсюда быстро уходить. Мартынов, давай скорее, — командую подошедшему безопаснику, оглядывая Данечку на его руках. С малым все в порядке, судя по всему.

— Глеб Сергеевич, кажется, я знаю, кто мать, — говорит Мартынов, когда мы оказываемся в салоне авто.

— И я вроде бы знаю… — неуверенно шепчет Даша.

— И кто же?! — восклицаю, не зная, что при этом испытываю. Узнаю — и все переменится. Невольно прижимаю к себе крепче сына и со страхом жду оглашения приговора.

— Ну и кто она, эта таинственная Мать года? — иронизирую, расплываясь в фальшивой улыбке, а сам замираю в ожидании. Я как никогда серьезен и собран. Кажется, даже сердце остановилось, нарушив свой ход, чтобы не мешать мне услышать правду.

Имя, произнесенное Мартыновым, звучит как шутка.

— Ритка? Моя Ритка? — непонимающе открываю рот и пытаюсь осознать информацию. То ли мне лоботомию провели, а я не заметил, то ли инопланетяне мозг тайно похитили и другим заменили. С дырами. Как в решете. Через которые события жизненные проваливаются, и я их не помню.