Граф чувствовал, что Батиста не только не уверена в себе, в своей внешности, но и не знает, как вести себя с другими людьми. И это вполне понятно: она была долгое время изолирована в своем доме и лишена общества своих сверстников.

Они еще только подъезжали к Парижу, а граф уже знал, какие страхи охватили Батисту. Все в Париже восхищало ее, но она боялась встречи с новыми людьми, с друзьями графа, боялась, что станет реже оставаться с ним наедине.

— Расскажите мне про своего друга виконта. Какой он? — попросила Батиста за завтраком.

— Он очень обаятельный, умудренный жизненным опытом француз, — ответил граф не задумываясь.

Такой ответ явно не удовлетворил его собеседницу, и граф пояснил:

— Виконт — старший сын маркиза Квентина. Маркиз очень состоятельный человек, однако его здоровье подорвано, и он редко покидает свой великолепный замок в Луаре.

— Как бы мне хотелось увидеть настоящий замок, — вздохнула Батиста.

Граф продолжал, не обращая внимания на ее замечание:

— И поэтому мой друг виконт обитает в родовом доме в Париже совершенно один. У него чудесная коллекция картин и потрясающая мебель эпохи Людовика XIV. Мебель, к счастью, уцелела во время революции.

Батиста слушала с интересом, и он продолжил рассказ о виконте:

— Он женился совсем молодым. Жена родила ему трех сыновей, но во время последних родов умерла.

— Я и не думала, что он был женат! — воскликнула Батиста. — Я представляла его таким же холостяком, как и вы.

Граф улыбнулся.

— Он таковым и является. Его дети живут в провинции в доме бабушки и дедушки, а сам виконт наслаждается жизнью в Париже.

Батиста помолчала, но потом не удержалась от вопроса:

— А вы… вы тоже будете… развлекаться… вместе с ним, милорд?

Граф понял, что Батиста снова пытается навести разговор на интересующую ее тему о, как она их назвала, «прекрасных дамах». Он опасался, что она догадается о его подлинных намерениях. У Ирвина Хоксхеда уже была возможность убедиться в ее проницательности.

— У меня есть в Париже и другие дела — ответил он уклончиво.

Граф вспомнил, как Батиста точно угадала цель его поездки — не из-за одних развлечений приехал он в Париж.

— Будете ли вы… брать меня с собой или же предпочтете… бывать всюду один? — продолжала свои расспросы Батиста.

Сам граф не раз задавал себе этот вопрос. Он считал неблагоразумным брать ее на приемы, куда могли пригласить ее отца. Подобная встреча неминуемо обернулась бы скандалом. Уже одно то, что он увез девушку от отца, было верхом безрассудства.

— Прежде всего нам следует, — произнес он, словно размышляя вслух, — найти вашу мать. А пока мы будем ее искать, я представлю вас некоторым своим французским друзьям.

Про себя он решил, что будет очень осторожно и обдуманно выбирать ей знакомых. Но у нее уже радостно заблестели глазки.

— А достаточно ли хороши мои наряды, чтобы предстать перед ними? — спросила Батиста, сразу оживившись.

Граф рассмеялся.

— В вас говорит неистребимое женское начало. Уверен, даже Еве никогда не хватало фиговых листьев. Поверьте мне, Батиста, я с удовольствием куплю вам модные парижские наряды. На то я и ваш дядя.

— Я обещаю вернуть вам все деньги, как только мне удастся получить наследство, — серьезно сказала Батиста. — Или, я надеюсь, мама заплатит за меня, если я сама не смогу этого сделать.

— Не думаю, что вы разорите меня, — улыбнулся граф.

— Как вы добры, тихо сказала Батиста, не сводя с него восхищенных глаз. — Я просто не хочу, чтобы вы меня стеснялись. Боюсь, ваши французские друзья сочтут меня скучной и провинциальной.

Граф про себя подумал, что этому не бывать. Но вслух он сухо сказал:

— Этого мы с вами ни за что не допустим.

Они продолжали ехать и вскоре пересекли площадь Согласия. Батиста восторгалась увиденным.

— Я так ее себе и представляла, — восхищалась она. — Из-за фонтанов все становится похожим на сказочную страну. Париж так прекрасен, что все люди в нем должны быть также прекрасны.

Граф про себя пожелал, чтобы она не испытала позднее разочарования и дальше придерживалась такого же мнения.

И вот они уже подъехали к Елисейским полям и остановились у дома виконта.

Позолоченные кованые ворота приветливо распахнулись им навстречу. Слуги в затейливых ливреях поспешили к коляске. Нарядно одетый дворецкий приветствовал гостей от имени хозяина и торжественно повел их в гостиную. Граф сообщил ему имя Батисты, дворецкий эффектно распахнул двери и провозгласил:

— Милорд Хоксхед и достопочтенная мадемуазель Хок, месье виконт!

Они застали виконта за чтением газет в противоположном конце гостиной. Он поднялся с кресла и, раскинув руки, поспешил навстречу гостям. По его лицу было видно, что он приятно удивлен.

— Ирвин, я бесконечно рад видеть тебя, — сказал он по-английски. — Я ждал тебя еще вчера.

— Я задержался в дороге из-за грозы, — пояснил граф, — но счастлив, что я наконец здесь. Надеюсь, ты простишь меня. Я привез тебе гостью — мою племянницу.

Виконт протянул Батисте руки со словами:

— Всякой родственнице Ирвина рады в этом доме, тем более такой красавице.

Ямочки появились на щеках Батисты, когда она расцвела в улыбке. Девушка склонилась в реверансе перед хозяином дома.

— Недалеко от Кале экипаж Батисты столкнулся с почтовой каретой, — пояснял граф. — Мне посчастливилось проезжать мимо и вывезти ее оттуда.

— На мой взгляд, нам всем очень повезло, — сказал виконт.

В его глазах читалось нескрываемое восхищение Батистой.

— Шампанское уже давно ждет нас, — добавил он. — Надеюсь, мадемуазель присоединится к нам, если, конечно, у нее нет сейчас более достойного занятия.

— Поскольку Париж так красив, я непременно хочу выпить в его честь, — сказала Батиста.

— А мы выпьем за вас, мадемуазель. Вы сделали Париж еще прекрасней! — Виконт де Дижон олицетворял французскую галантность.

Граф заметил, что Батисте были приятны эти комплименты и, к его удивлению, она даже не смутилась.

Виконт разлил вино по бокалам. Глядя на гостью, он поднял свой бокал:

— За новую красавицу! Я верю, она затмит всех, кто сейчас блистает в Париже, и откроет нам новое понятие о красоте!

Эти слова, сказанные по-французски, были весьма лестны. Граф опасался, что если так пойдет и дальше, то виконт чего доброго, быстро вскружит Батисте голову.

— С вашего позволения, я ненадолго покину вас, — сказал виконт. Мне надо распорядиться насчет комнаты для твоей племянницы, Ирвин.

— Пожалуйста… если это возможно… Позвольте мне разместиться… рядом с дя… дядей, — попросила Батиста неуверенно.

Она слегка запнулась на слове «дядя», но граф отметил, что его друг не обратил на это внимания.

— Конечно же, — согласился виконт. Я так и собирался поступить. Я понимаю, как приятно находиться рядом с близким человеком, когда оказываешься в незнакомом месте.

— Спасибо, — поблагодарила Батиста.

Хозяин дома улыбнулся ей и вышел из гостиной.

— Он в точности совпал с моим представлением о французском аристократе, — сказала Батиста очень тихо. — Но мне почему-то кажется, что я как-то странно веду себя с ним, будто играю чужую роль, как в театре.

Теперь граф понял, почему комплименты и внимание галантного француза не смущали ее.

— Я и не предполагал, что вам разрешали посещать театры, — изумился граф.

— Ах нет, что вы, конечно, нет, милорд. Папа считал их приютом сатаны. Но мы с мисс Каннингем, моей гувернанткой, часто разыгрывали пьесы Шекспира. Мне доставались самые разные роли. Она рассказывала о тех театрах, в которых она побывала. Я знаю, как они выглядят, я даже знаю, как делают декорации.

Граф рассмеялся.

— И теперь вы решили, что «весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры»… — процитировал граф.

— Сейчас я героиня, — согласилась Батиста, — а вы, конечно, главный герой.

— Я уж было подумал, что эту роль вы отдали виконту! — поддел ее граф.

Батиста покачала головой. Она не успела возразить ему: вошел хозяин дома.


Несколько позже, после оживленного разговора в гостиной, они поднялись наверх переодеться к ужину. Батиста была очарована своей спальней. На расписном потолке резвились обворожительные нимфы и пухлые амуры. На полу лежал ковер с орнаментом из красных роз, перевитых голубыми лентами, голубой балдахин был отделан золотыми кистями.

— Она прекрасней, чем я могла себе представить! — восхищалась Батиста.

— Я рад, что комната нравится вам, — отозвался виконт. — Пусть она послужит достойным фоном для красавицы, что сама сошла с Олимпа и ослепила своей красотой простых смертных вроде меня!

Девушка многозначительно взглянула на графа, словно напоминала о каком-то их общем секрете, и он вновь увидел ямочки на ее щеках.

Все вещи графа были уже отнесены в его спальню. Виконт, провожая приятеля, сказал:

— Она восхитительна, Ирвин! Я и не знал, что у тебя такая очаровательная племянница. Хотя мне следовало бы этого ожидать: все, что есть у тебя, превосходно и совершенно!

— Батиста еще совсем неискушенная девушка, — сказал граф сдержанно, — и я искренне надеюсь, что Париж не испортит ее.

— Каждый мужчина будет сражен ею, — не унимался виконт. — И ничего, что она еще такая юная. Раньше или позже ей все равно придется вырасти.

— Но не так скоро! — отрезал граф.

— Ты стал похож на скучных строгих родственников, что не дают молодым наслаждаться жизнью, — поддразнил виконт графа. — Я этого от тебя не ожидал, Ирвин.

— Как я уже сказал, Батиста еще совсем девочка, и, пока она находится под моей опекой, я прослежу, чтобы она не попала в недостойное общество.