Но Мак не был мудрым и практичным и уж точно не отличался благоразумием.

Он поцеловал Изабеллу.

Все его тело наполнилось жизнью. Он почувствовал, как бурлит кровь в жилах, как напрягаются мышцы, какие мягкие у Изабеллы губы.

— О Боже, какая ты сладкая. — Мак целовал ее губы, чувствуя на них вкус утреннего чая с сахаром. — Маленькая сладкая дебютантка, которую я выкрал под носом у ее отца.

Эта маленькая сладкая дебютантка обняла Мака за шею и потянула на кушетку, прямо на восхитительно обнаженное тело.

Почувствовав тяжесть тела собственного мужа, Изабелла издала тихий стон. От него пахло краской, его губы возбуждали ее, обещали, дразнили. Это было так давно, так давно.

— Изабелла, — прошептал Мак с потемневшими от страсти глазами.

Сейчас он был совсем другим Маком, не таким, как тогда в Донкастере, когда дразнил ее, пока она принимала ванну. Тогда, заигрывая с ней, он был одет и чувствовал себя хозяином ситуации. Теперь он целовал ее и был, как и Изабелла, обнажен, их тела прижимались друг к другу, и только смятая простыня служила барьером между ними. Сейчас они были мужем и женой.

— Просто поцелуй меня, Мак, — прошептала Изабелла.

— Но я не этого хочу.

— О Господи, — расширила глаза Изабелла, пытаясь сохранять беззаботный тон, — ты и правда ступил на путь воздержания.

— Нет, моя дорогая, я хочу тебя. — Улыбка Мака смогла бы растопить самое крепкое ледяное поле. — Я хочу любить тебя часами. Днями. Неделями. Только поцелуев мне мало.

— Ты уже говорил это раньше. — Изабелла коснулась пальцами рыжей щетины на подбородке. Сегодня утром он не брился. — Но тебе хочется всего и сразу. Разве нельзя просто принимать все так, как оно есть?

— Я очень близок к этому.

Изабелла рассмеялась, а Мак насупил брови.

— Не надо смеяться, Изабелла. Господи, какая ты красивая!

Изабелла рассмеялась еще громче. Мак встал и взял ее на руки.

— Эта кушетка такая неудобная.

Изабелла отметила, что он не попросил ее пойти вниз к нему или к ней в спальню. Она знала, что к тому времени, когда они оденутся и пойдут туда, разум может возобладать над чувствами.

А Изабелла не хотела этого. Пока не хотела.

Мак сел на кушетку и усадил Изабеллу к себе на колени. Удерживая ее в сильных руках, он целовал ей шею, грудь. Его волосы щекотали подбородок Изабеллы, и она поцеловала его в макушку, чувствуя, как в ее тело упирается напряженная плоть Мака.

Мак продолжал покрывать поцелуями ее тело, протиснув ей между бедер руку.

— О, ты готова, Изабелла, — широко улыбнулся он, коснувшись ее лона, — не сомневайся.

— Я знаю.

— Я, наверное, умру на месте, если не овладею тобой.

Изабелла развернулась и оседлала Мака, широко расставив на кушетке ноги.

— Не знаю, получится ли у меня, — забеспокоилась она. — Это было так давно.

— Такое не забывается, любовь моя.

Внезапная паника привела Изабеллу в полное смятение. Она думала, что преодолела это. Но Мак не прикасался к ней с тех пор, как она оттолкнула его после случившегося выкидыша. Почти четыре года назад. Он никогда не настаивал, никогда не уговаривал, но проходили месяц за месяцем, и Изабелла стала замечать раздражение в его глазах. Ей ужасно хотелось подойти к нему, успокоить и его, и себя, но страх не позволял ей сделать это.

— Если ты хочешь прекратить…

Мак не отпускал ее взгляд.

Какие великодушные слова. Изабелла понимала, что он едва сдерживает себя, но даже теперь ему не хотелось давить на нее. Он уйдет, если Изабелла хочет этого.

— Я не хочу останавливаться. — Изабелла обхватила руками его лицо и поцеловала Мака. Поцелуй был долгим и нежным. — Я хочу этого.

У Мака потемнели глаза, он вновь погрузил пальцы в ее горячее лоно.

— Ты готова?

Изабелла кивнула, она все еще волновалась. Мак, не отрываясь от ее губ, медленно, поддерживая ее за бедра, вошел в нее. Изабелла задохнулась, расширила глаза, почувствовав внутри его плоть. Такие необычные и одновременно такие знакомые ощущения.

— Ты такая тугая, — прошептал Мак. — Ну почему ты такая тугая?

— Потому что живу как монашка.

— А я живу как монах. Кажется, мы только что нарушили все наши клятвы.

Изабелла засмеялась, потом вздохнула и устроилась поудобнее. Совершенно никаких болезненных ощущений, плоть Мака без усилия проникла в ее тело. От радости и необыкновенной легкости Изабелла улыбнулась. Все замечательно.

Прошло так много времени с тех пор, как они были близки, но Изабелла в точности помнила свои ощущения в их самую первую ночь. Мак словно отпечатался на ней той далекой ночью, и ее тело никогда не забывало его.

Мак запустил руку в ее волосы, высвобождая их из узла, пока они не упали свободной волной ей на спину.

— Мое место здесь, — пробормотал он, нежно гладя ее тело, и Изабелла, качнув бедрами, начала двигаться.

Ощущение того, как восторженно принимало Мака ее тело, заслонило ему все другие мысли.

— Я люблю тебя, — услышала свой голос Изабелла.

— А я люблю тебя, моя Изабелла. И никогда не переставал любить, ни на одну секунду.

В студии стояла тишина, которую нарушало только их шумное дыхание, возгласы удовольствия да немного поскрипывающая кушетка.

Мак был прав: его место было рядом с ней. Они идеально подходили друг другу и знали это сердцем. Изабелла вдруг вспомнила, сколько ночей провела рядом с ним. Его крепкое тело вдавливало ее в матрас, нежные руки были повсюду, а горячие губы снова и снова доводили ее до изнеможения. Любовь с Маком могла быть бурной и восторженной, потом — медленной и жаркой, как этим солнечным утром в его студии.

От тепла камина и жарких рук Мака у Изабеллы горело все тело. Мак изучал ее из-под полузакрытых глаз с довольным лицом и грешной улыбкой на губах.

— Скандальная дебютантка обвивает ногами порочного лорда, — объявил он.

— Любящего лорда, — поправила Изабелла.

— Никогда не сомневайся в этом. И все же лорд — порочный, очень порочный. Развратный озорник.

— Меня соблазнили.

— Удобная отговорка. Тебя соблазнили этим? — Мак сделал более настойчивое движение, и Изабелла ахнула от наслаждения. — А как насчет этого?

Мак приподнял ее и сделал еще одно мощное движение.

— Да! Мак! Да!

— Пока еще нет, — остановился Мак.

На его лице застыло сосредоточенное выражение. Он задрожал, и на теле выступила испарина. Тем временем его ладони скользнули по гладким бедрам Изабеллы туда, где соединялись их тела, и пальцы стали умело и уверенно дразнить и ласкать ее естество. Изабелла уже чувствовала, как растет напряжение внутри ее и горячая волна окутывает ее тело, но эти прикосновения сводили ее с ума. Они лишь усиливали возбуждение, и все ее тело стремилось им навстречу. Изабелла вскрикнула, и ее звонкий голос взлетел к потолку большой светлой комнаты.

Дыхание Мака стало хриплым, он цепко держал ее в руках и как сумасшедший неистово стремился достичь пика. Он приподнял ее и опустил и вновь приподнял. И еще, и еще…

Изабелла откинулась назад, отдаваясь воле Мака. Когда наступил долгожданный момент любовного экстаза, Изабеллу затопили такие острые ощущения, что ей показалось, что она теряет сознание. Когда она открыла глаза, Мак смотрел на нее и улыбался.

— Ты прекрасна, — хрипло сказал он, — любовь моя, радость моя. Как же ты прекрасна!

Изабелла поцеловала его горячие губы, а он потянул ее на себя и лег на кушетку, прижав к себе. Они так и не разъединили свои тела, плоть Мака оставалась такой же напряженной, что и в самом начале. Он продолжал с улыбкой смотреть на нее.

Они постепенно успокоились, сердца стали биться ровнее. Горели, потрескивая, угли в камине, согревая комнату. Ей было вдвойне тепло лежать сверху на Маке, который был прекраснее любого матраса, на котором ей приходилось лежать.

— Я всю тебя испачкал красками. — Мак провел пальцами по щеке Изабеллы. — Наверное, следы краски остались на моих пальцах, когда я растирал их.

— Я привыкла, — улыбнулась Изабелла, — и всегда обожала смотреть на тебя, перемазанного в краске.

— Или пахнущего краской?

Иногда Мак превращал работу над картиной в бурные любовные игры, если они с Изабеллой случайно оказывались в студии одни.

— А это мне нравилось больше всего, — призналась Изабелла.

Она давным-давно не ощущала такой удовлетворенности, такого насыщения. Здесь была любовь, она исходила от Мака и окутывала собой Изабеллу.

— Нам хорошо вместе, — шептал ей на ухо Мак. — Все газеты в отделах светской хроники рассказывали о нашем браке, но они никогда не знали, насколько нам было хорошо.

— Газеты печатали такую ерунду, — поцеловала его в щеку Изабелла, ей нравилось, что щека была колючей.

— Особенно мне понравилось, — засмеялся Мак, — когда они придумали, будто я заблудился и оказался в Риме вместо нашего суаре.

— Это я виновата. Мне тогда так надоели с расспросами, куда ты делся, что я всем объявила, что ты, должно быть, заблудился. Я помню, что сильно злилась тогда.

— На меня?

— На них. Это не их дело, где ты находишься. Это касалось только тебя и меня.

— Но теперь я здесь, — тихо сказал Мак.

Изабелла качнула бедрами, чувствуя его твердую плоть внутри:

— Точно, здесь.

— Я здесь, чтобы остаться, — хрипло сказал Мак. — Навсегда.

— В таком положении это будет очень неудобно, даже для тебя.

— Не знаю, — поцеловал ее Мак, — мне здесь нравится.

Изабелла приготовилась что-то сказать, но вдруг почувствовала медленное движение Мака, и все ее слова замерли на губах, растворившись в чувственном удовольствии. Он всегда так делал: дожидался, когда она становилась податливой и сонной, а потом вновь зажигал ее с такой силой, что в конце оба чувствовали изнеможение и полное удовлетворение. Мак оставлял ее задыхающейся от удовольствия, разгоряченной, смеющейся и счастливой.