Дженнифер Эшли - Незабываемые ночи

Изабелла с раздражением смотрела на поднос с двумя чашками. Прислуга, похоже, была в восторге от присутствия в доме Мака и приняла за правило готовить все на двоих. И Мака это радовало.

Беллами и Эванс удалились.

— Послушай, Изабелла, — мягким тоном произнес Мак, — ведь влюбленная парочка может вместе выпить чаю, не правда ли? Джентльмен приходит к леди, и она угощает его чаем.

— Но не наедине. — Изабелла взяла чайник. — Ее мать, строгая гувернантка или служанка обязательно сядет у стены и станет придирчиво смотреть на молодую пару.

— Хорошо, мы представим, что за пальмами, что растут в горшках, отдыхает двоюродная бабушка Гортензия. — Мак шутливо кивнул пустому стулу на другой стороне комнаты. — А что потом?

— Потом ничего. Я наливаю, ты пьешь.

Изабелла говорила и одновременно разливала чай по чашкам. У Мака на мгновение замерло сердце, когда она, ничего не спросив, все сделала так, как он любит: два кусочка сахара, чай без молока. Она все помнила.

Мак взял чашку и поставил рядом с собой, вежливо подождав, пока Изабелла сняла салфетку с корзинки и положила на фарфоровую тарелку овсяную лепешку. Он не стал ничего трогать, пока она не приготовила чай для себя; потом разломил лепешку пополам, намазав каждый кусок густыми топлеными сливками.

— Лепешки и топленые сливки получаются у англичан замечательно, — объявил Мак. — Конечно, придумали лепешки шотландцы, но англичане здорово их готовят.

— Я англичанка, — напомнила Изабелла.

— Я это знаю, моя очаровательная англичанка.

Мак откусил большой кусок лепешки. Изабелла, не отрывая взгляда, следила за его ртом, пока топленые сливки медленно растекались по его губам. Мак не спеша облизал их.

— Очень вкусно. — Его губы скривились в насмешливой улыбке. — Хочешь попробовать?

— Да, я бы попробовала, — покраснела Изабелла, чувствуя, как заколотилось сердце.

Мак поднес к ее рту жирно намазанный кусок лепешки. Изабелла взяла его губами, пытаясь языком подтолкнуть себе в рот. Тело Мака заныло от безумного возбуждения, пока он наблюдал, как она жевала и глотала.

— Вот еще здесь немного есть.

Мак поднял большой палец, перепачканный сливками.

Он ждал, что Изабелла оттолкнет его, состроит презрительную гримасу и объявит, что игра закончена. Вместо этого она поднесла его руку к своему рту, обхватила палец губами и слизала сливки.

— Ты жестокая женщина, — простонал Мак. — Бессердечная.

— Это почему?

Изабелла отпустила его руку и откинулась на спинку софы.

— Искушаешь меня, делая этот глоток.

— Но ведь ты сам отказываешься удовлетвориться глотком.

— Мне не нужен только один глоток, Изабелла. — Мак поставил тарелку на стол и провел рукой по волосам. — Я хочу тебя всю. Опять и опять, на всю оставшуюся жизнь. Это то, что подразумевает под собой брак, жена моя. Вместе навсегда. Связанные любовью.

— Из чувства долга, ты хочешь сказать.

— Англичанка, — рассмеялся Мак, — если бы ты думала, что брак бывает только из чувства долга, ты бы никогда не сбежала со мной. Когда мы встретились, ты же не думала что-нибудь вроде «Ах, вот он, лихой повеса. Убегу-ка я с ним, чтобы исполнить чувство долга». Нет, ты хотела совсем другого, вместо того чтобы выйти замуж за какой-то высохший пенек, который выбрал для тебя твой отец.

— Возможно, но судя по тому, что я видела, большинство браков превращаются в обязанность и привычку.

— О Господи, Изабелла, — откинулся на подушки Мак, — ты убьешь меня своим пессимизмом. Ну посмотри на Йена и Бет. Они сходят с ума друг по другу. И ты утверждаешь, что их брак превратился в скучную обязанность и привычку?

— Конечно, нет.

— И твой брак тоже не превратился в обязанность, признай это.

— Да, — тихо откликнулась Изабелла, — мой тоже не превратился.

«Спасибо тебе, Господи, за это. — Мак помнил те ночи, когда они, обнявшись в экстазе, медленно двигались, пока не находили ритм, устраивавший их обоих. — Обязанность… Какая чушь!»

— И доказательством этого является то, что, когда я свел тебя с ума, ты сбежала, — продолжал Мак. — Исполненная долга женщина осталась бы и терпела меня.

— Боже мой, мне жаль такую женщину.

— Знаю, потому что ты не такая. Тебе надо было как следует стукнуть меня по голове, причем неоднократно, чтобы я пришел в чувство.

— Но может быть, мой уход был нацелен именно на это.

— Ты определенно привлекла мое внимание. — Мак потянулся к кувшинчику со сливками, чтобы скрыть свою боль, обмакнул в сливки два первых пальца и лукаво подмигнул Изабелле. — Теперь я осмелюсь спросить тебя, моя прекрасная леди из академии мисс Принта: с какой части моего тела ты хотела бы слизнуть эти сливки?

Изабелла уставилась на капли сливок, застывшие на пальцах Мака, и во рту у нее пересохло. Она не отрывала глаз от его пальцев, чтобы не видеть его лукавой улыбки и блеска в глазах.

Мак не думал, что она сделает это. Он думал, что она попросит его уйти или сделает резкое замечание. Он не думал, что она осмелится наклониться и осторожно поднять складку его килта. Но она сделала это.

— Что ты говорил, шотландцы носят под этим? — поинтересовалась она.

— Изабелла…

У Мака расширились зрачки и стали похожи на черные мерцающие угольки.

— Если ты думал, что твой вызов заставит меня покраснеть, как школьницу, то ты ничего не знаешь о школьницах.

Мак рассмеялся, но тут же замолчал, когда Изабелла встала, подошла к двери и повернула ключ в замке. Мак сидел на софе и следил за ее действиями с остолбеневшим видом.

— Сливки текут, — сказала Изабелла.

Мак перевел взгляд на струйки сливок, стекавшие с его пальцев. Изабелла подошла к нему, взяла за руку и облизала сливки.

Мак всегда был приятным на вкус. Изабелла наслаждалась нежной сладостью сливок, смешанной с острой соленостью его кожи.

Изабелла села и опять коснулась килта:

— Покажешь?

Мак с трудом сглотнул, ему уже было не до шуток. Он взялся за подол килта, сделал глубокий вдох и резко задрал его вверх.

Под килтом ничего не было. Изабелла увидела напряженно выступающую плоть. Дыхание Мака участилось, и восставшая плоть едва заметно пульсировала ему в такт. Изабелла помнила свои ощущения, когда держала ее в руках, а еще она помнила, как касалась ее губами.

Маку всегда нравились ее ласки. Он даже шутил иногда, что в академии мисс Прингл Изабелла, должно быть, изучала науку о том, как доставить мужчине удовольствие.

— Это ты научил меня, Мак, — шептала Изабелла.

Он никогда не ходил в одном килте, ничего не надев под него. Изабелла точно знала, что Мак обычно носил подштанники, утверждая, что килт — это, конечно, традиционно шотландская одежда, но он не собирается морозить свое «хозяйство» в угоду традициям.

Сегодня ради нее он не надел ничего. Чтобы подразнить ее.

Ну что ж, настало время Изабелле поменяться с ним местами.

— Встань, — сказала она Маку.

Мак до смешного быстро вскочил на ноги, по-прежнему удерживая задранный вверх килт. Изабелла взяла кувшинчик с взбитыми сливками, обмакнула туда пальцы и намазала кончик его плоти.

— Ведьма, — выдохнул Мак.

Ему нравилось так называть ее всякий раз, когда она начинала какую-нибудь игру.

Это слово превратилось в стон, когда Изабелла наклонилась вперед и обхватила губами его плоть. Руки, удерживавшие килт, сжались в кулаки. Мак не потянулся к ней, не дотронулся до нее, он просто держал килт побелевшими от напряжения пальцами.

Изабелла слизала сливки с верхушки плоти и по бокам, куда они успели растечься. Мак немного покачнулся на пятках, но устоял на ногах.

Изабелла почувствовала, как по телу прокатилась волна предвкушения. Сердце бешено колотилось в корсете, грудь набухла, и ее собственная плоть истекала горячим желанием.

Они и раньше играли в такие игры: получали удовольствие, не снимая одежды, и выясняли, насколько далеко они могут зайти. Еще приятнее было заниматься этим в необычном месте, например в пустом холле рядом с бальным залом, в садовой беседке, в студии Мака. Изабелла помнила, как они старались сдерживать возгласы удовольствия и смех.

— Маленькая ведьма, — прошептал Мак. — Капризная кокетка. Моя прекрасная шаловливая женушка.

Изабелла опять взяла сливки. У Мака раскраснелось лицо, в глазах читалось отчаяние. Она снова касалась его плоти, любовно намазывая ее сливками.

— Я не железный, любовь моя.

Свободной рукой Мак взъерошил ей волосы.

Но Изабелла не отвечала, старательно слизывая сливки. Скоро со сливками было покончено, и теперь она получала наслаждение, касаясь языком разгоряченной бархатистой кожи его плоти.

— Остановись, любимая, — Мак коснулся ее затылка, — иначе я не выдержу.

Он привык предупреждать ее в том случае, если существовала опасность быть захваченными врасплох, или они находились слишком близко к другим людям, или в том случае, если Изабелла не хотела доводить игру до конца.

Такая вежливость воодушевила ее, и она в ответ положила одну руку на его обнаженную ягодицу и осталась на месте не двигаясь. Изабелла чувствовала, как его плоть запульсировала энергичнее, и вслед за этим наступила разрядка.