— Мистер Тайлер! — Господин заставляет меня остановиться, а на его лице расцветает улыбка при виде пожилой женщины, идущей к нам. — Севастьян Тайлер, а я думала, ты ли это. Как хорошо видеть тебя в городе. Ты собираешься навестить Генриетту, как обустроишься здесь?

— Вы знаете мои привычки, — смеется он. — Это именно то, что мы собираемся сделать. У миссис Клоусон наверняка есть мое любимое печенье. Вы же знаете, что я не смогу упустить такую возможность, пока нахожусь здесь.

— Овсяное печенье с изюмом. Все верно. Она говорит мне о твоем пристрастии к сладкому каждый раз, когда я ее навещаю.

Хватка на моей руке ослабевает.

— Вы же меня знаете. Мне нужна моя доза. Кстати говоря, я уже опаздываю. Вы идете на пикник в компанию, которая устраивает вечеринку, посвященную болезни "Альцгеймера"? Я послал приглашение вам и Джорджу. Вы их получили?

Улыбка женщины становится до невозможного широкой.

— Мы получили и не пропустим одну из твоих чудесных благотворительных акций. У тебя такая добрая душа.

Я саркастически смеюсь себе под нос, не в силах сдержаться. К счастью, Господин смеется одновременно со мной.

— Отлично. Увидимся там в субботу.

Он отступает к двери, и мы разворачиваемся. Быстро шагая, Севастьян ведет меня к машине, из — за этого я вынуждена практически бежать, пытаясь его догнать. Он открывает дверь, и я храбро смотрю на него.

— Залезай, — вымученно произносит он.

И я неохотно выполняю его приказ. Скатываюсь вниз, когда он хлопает дверью и обходит вокруг. Автомобиль все еще заведен. Возможно, я могла бы заблокировать дверь и пересадить свою задницу. Такое искушение, но я остаюсь на месте, точно зная, что он сделает со мной за это. Вероятно, я уехала бы раньше, чем он сообразил, что происходит.

— Я не могу поверить в то, что только что увидел там, — он захлопывает водительскую дверь, а я скрещиваю руки на груди и смотрю вперед. — Никакого удовольствия сегодня. У тебя огромные неприятности.

— Из — за отсутствия энтузиазма, ты собираешься нарушить свое собственное слово?

Он хватает меня рукой за подбородок, поворачивая к себе лицом.

— Страсть и глупость — это две совершенно разные вещи. Страсть заставляет делать все основательно и убедительно. Не устраивай истерик, как ребенок, который не может что — то получить.

— Возможно, мне следовало просто попросить тебя снова избить меня и оттрахать. Чтобы хоть как — то привлечь твое внимание.

Сжимая мои волосы в кулак, он дергает меня вперед.

— Ты настолько испорчена, что хочешь мой член, рабыня? Хм — м? — ладонью он шлепает меня по щеке несколько раз. — Здесь. Я готов тебе это дать, — раздается звук его расстегивающегося ремня, и я качаю головой, несмотря на то, что кожа головы охвачена огнем.

— Нет? Ты, бл*дь, точно знаешь, как это на меня действует. Я думаю, что ты врешь. Ты хочешь меня. Иди сюда, детка.

Спинка откидывается назад, когда он нажимает на кнопку, и я всматриваюсь в темноту тонированного стекла. Мы могли бы делать что угодно, если бы захотели, и этого никто бы не увидел, но не в этом дело. Оттолкнув, он причинил мне боль, и помимо всего прочего чертовы презервативы остались на полке в магазине.

— Сюда, — он грубо усаживает меня на свою талию, одновременно дергая вверх мое платье. Я охвачена острыми ощущениями и хочу оттолкнуть его, но не могу. Не хочу ничего больше, чем почувствовать его глубоко внутри. Это заставляет меня отвлечься от всего, кроме ожидания, когда же он это сделает.

— Остановись, мы не можем, — я упираюсь в плечи Господина, не в состоянии сдвинуть его из — за силы, которой он обладает.

— Чушь. Мы можем, и мы будем. Ты не думаешь, что я хочу тебя, рабыня? Да поможет мне Бог, я бл*дь, сделаю это. Я так сильно тебя хочу, что это сводит меня с ума. И я знаю, что ты тоже меня хочешь. Скажи это. Скажи мне прямо сейчас, я хочу услышать, как ты это говоришь.

Мои губы раскрываются, а он свободно вытаскивает свой член и приподнимает меня выше, щелкая головкой по моей киске.

— Я должен был запретить тебе носить эту проклятую вещицу, — он тянет ткань трусиков до тех пор, пока одна сторона не рвется под напором его силы. Другую часть он срывает еще резче, оставляя меня абсолютно беззащитной. — Так, — он бросает их на коврик с пассажирской стороны. — Теперь, скажите мне, — он снова хлопает своей длиной по моей киске. Влажный звук сопровождает удовольствие от контакта, и я стону, начиная тереться об него, как отчаявшаяся наркоманка в поисках очередной дозы.

— Рабыня, — рычит он. — Скажи фразу или тебе придется заплатить за это, когда мы вернемся домой, — он еще сильнее потирается и дразнит меня. Требуется несколько секунд, чтобы заставить мой мозг вспомнить его приказ, и что именно я должна сказать. Чего я жажду больше всего на свете.

— Я хочу тебя, — выдыхаю я. — Я хочу.

Крик вырывается из моего горла, когда он погружается глубоко внутрь. Я едва успеваю сделать вдох, как он сжимает бедра и вцепляется в мои плечи, пытаясь удержать себя погруженным в меня до самого основания.

— Это то, что ты хочешь?

— Презерватив, — задыхаюсь я.

— Бессмысленно. Я говорю правду. Тебе нечего бояться. Больше никаких беспокойств. Подчиняйся хозяину, как ты и должна. Это то, в чем ты нуждаешься? Отвечай.

Чутье подсказывает мне, что он прав. Я верю ему. И знаю, что действительно могу остановить его, если захочу. Но я не хочу.

— Да. Ты же знаешь, что да.

Пальцами одной руки он крепко сжимает мое лицо, а другой хватается за зад, заставляя меня скользить вверх и вниз по своей эрекции.

— Да, кто? — его пальцы еще сильнее вписаются в мою кожу. Салон машины наполняется звуками моих стонов, и я хватаю его за пиджак, позволяя боли пронзить мое тело.

— Господин.

— Да, верно. Я все еще владею тобой. Ты еще не уехала.

Владение. Такое сильное слово. Мне нравится слышать его из уст Господина.

— Поцелуй меня, иначе я заставлю тебя закричать, — руками он обхватывает мои бедра, а я без промедления прижимаюсь к его губам. Прохладная кожа сиденья скользит под моими ладонями, и я хватаюсь за него, пока Севастьян приподнимает меня и начинает врезаться раз за разом. Вкус кофе и чего — то сладкого опьяняет меня, я упиваюсь им, дразню и посасываю его язык. Покусываю его нижнюю губу, отчего он рычит мне в рот.

— Ох… бл*дь, — задыхаясь, я отрываюсь от его губ, и чувствую, как начинаю сжиматься вокруг него.

— Именно так. Кончи на моем члене, детка. Я чувствую, как ты близко, — его толчки замедляются, пока он не устанавливают мучительно медленную скорость, с которой занимается любовью. Я вынуждена сидеть, подол моего платья задран, а лиф спущен с плеч. Мужчина втягивает в рот мой сосок, и я сопротивляюсь наступающему оргазму, которой угрожает поглотить меня. Выгибаясь, врезаюсь спиной в руль, забывая, что мы находимся не дома.

Рычание срывается с губ Господина, и я теряю равновесие, когда внезапно оказываюсь закинута на заднее сиденье. Подо мной хрустят пакеты, но у меня нет времени на раздумья, куда же их убрать. Севастьян хватает меня за ногу, закидывая прямо на покупки, и я едва не раздавливаю их все. Господину удается поместить свое большое тело в задней части салона, и я тянусь к нему.

— Упрямая женщина. Боже, ты действительно испытываешь меня. Прямо сейчас мы не должны этим заниматься, — подчеркивает мужчина. Он впивается пальцами в мои ноги и разводит их в стороны. Я вскрикиваю, когда Господин шлепает меня по внутренней поверхности бедра.

— Трахай меня, Господин. Я тоже хочу тебя, — я тянусь к нему, наблюдая, как блестят его глаза.

Удар! Удар! Удар!

Жар от шлепков охватывает мой клитор.

— Черт, — выдыхаю я, вытягивая руки назад.

— Ты любишь боль, а я люблю дарить ее тебе. Я думаю, что просто накажу тебя сейчас, — мои ноги приподняты, и я сжимаюсь от осознания того, что должно произойти. Огонь распространяется по моей заднице, и я вцепляюсь в дверь, пытаясь облегчить боль, которая усиливается с каждой секундой.

Удар!

— О чем ты только думала, капризничая в том магазине?

Удар!

— Зачем начала соблазнять меня, когда я пытался держаться подальше?

Удар!

— В этот раз, твои рот и тело принесли гораздо больше неприятностей, чем ты рассчитывала. Ты все сделала так хорошо, рабыня.

Следуют еще два удара, и рыдания вырываются из моего горла. Все, что я хочу — это он. И это убивает меня так же, как и то, что я уже принадлежу ему.

— Ты же не собираешься больше капризничать, не так ли?

Я качаю головой, когда он разворачивает меня лицом к себе.

— Нет, Господин.

— И согласишься сегодня уйти, правда же?

Мое сознание почти отключается.

— Что?

Он вздыхает и откидывается на спинку, еще сильнее сминая пакеты.

— Ты должна уйти, Диана. Я хочу, чтобы на некоторое время ты осталась с Джейми.

Я до сих пор не понимаю, о чем он говорит. Опускаю вниз подол платья и натягиваю лиф вверх, пытаюсь тем самым прикрыться.

— Но почему? Потому что я плохо себя вела? Я уже сказала, что этого больше не повторится, — мой мозг так затрахан, что я ничего не понимаю.

— Нет, рабыня, — неподдельное беспокойство в его голосе заставляет меня ему верить. — Ты и я… Я никогда так не сближался со своими рабами. Но ты, ты — другая. Мы так с тобой похожи. Наша боль. Я никогда не хотел спасти кого — либо сильнее, чем старался сделать это с тобой. Теперь, когда тебе намного лучше, мы должны положить конец тому, что происходит между нами. Это с самого начала было ошибкой.

Все, что я могу делать, это моргать как дура в состоянии полного шока. Никаких эмоций. По крайней мере тех, что я могу понять. Я знаю, что это займет некоторое время. Я или взорвусь в сложной ситуации, или промолчу, но результат будет еще хуже. Такое со мной уже происходило, и я осознаю, что будет дальше, когда перебираюсь на переднее сиденье.