— Довольно!

Слово было произнесено так резко, что Полина мгновенно замолчала. Вульф вкрадчиво произнес:

— Дорогая моя, мне это уже начинает надоедать. Что значит «я должна настроиться»? Я дал вам достаточно времени, чтобы настроиться на исполнение супружеских обязанностей. Мы женаты уже две недели, а я до сих пор сплю один, как монах, черт возьми! Сколько это может продолжаться? Вы злоупотребляете моим терпением!

— Хорошо, Юлий Карлович, — послушно согласилась Полина. (Да и что ей оставалось делать?) — Сегодня. Но только не сейчас, ради Бога! Позже, вечером.

— Что ж, так и быть, — Вульф снисходительно улыбнулся, — уступаю и на этот раз. — Он выразительно посмотрел на каминные часы. — Сейчас половина шестого. Значит, у вас остается еще целых пять часов, чтобы, как вы выразились, «настроиться». Ровно в половине одиннадцатого я буду у вас.

— А ужин?

— Поужинайте пораньше, если хотите: я еду к купцу Баранову и не вернусь к ужину. Ну что ж, моя красавица, до вечера? — Юлий Карлович, подойдя к Полине, с преувеличенной церемонностью поцеловал ее руку. — Смотрите же, — прибавил он, шутливо грозя ей пальцем, — не вздумайте насочинять нелепых отговорок вроде головной боли: этот фокус не пройдет.

С этими словами он покинул комнату. Медленно подойдя к столу, Полина опустилась на стул и принялась ковырять ложечкой недоеденное фруктовое желе. В сердце у нее было пусто, только где-то в дальнем уголке жалобно попискивал сжавшийся в комочек зверек.

— Итак, сегодня, — прошептала она. — Сегодня я по-настоящему стану его женой. Но как… Господи, как?! Если я до сих пор так и не сумела к нему привыкнуть!

2

В десять вечера было еще светло, и Полина попросила Веру задернуть шторы. Спальня тотчас погрузилась в полумрак. Догорающий в камине огонь отбрасывал блики на розовые стены комнаты. По высокому потолку то и дело пробегали тени, заставляя плясать полуобнаженных нимф, окруженных гирляндами цветов. Красные ароматизированные свечи источали смешанный запах розы и мускуса — довольно приторное сочетание, по мнению Полины, и очень приятное, по мнению Юлия Карловича.

В последний раз проведя щеткой по распущенным волосам Полины, Вера отступила назад и вопросительно подняла брови.

— Ну как? По-моему, весьма неплохо.

Поднявшись с кресла, Полина выпрямилась и посмотрела на себя в зеркало. Ее взгляд встретился с выжидающим взглядом Веры, и, мгновенно вспыхнув, Полина торопливо отступила в глубь комнаты.

— Не знаю, — сухо обронила она, — мне кажется, что эта сорочка выглядит… вульгарно. К чему эти красные розы на белых кружевах? Такое впечатление, что рубашка забрызгана клюквенным соком или… кровью.

— Бог с вами, что за сравнение! — Вера натянуто рассмеялась. — И вовсе эта сорочка не вульгарна, разве что самую малость. Просто вы в плохом настроении, вот вам и кажется, что все не так.

— Это правда, Верочка, — вздохнула Полина. — Но что я могу поделать, если одна только мысль о злосчастной брачной ночи приводит меня в отчаяние? Мне кажется, я этого не переживу!

— Нет, так больше не может продолжаться. — Вера подошла к Полине и окинула ее строгим, почти сердитым взглядом. — Ну скажите мне, зачем вы себя пугаете? В конце концов, каждая девушка когда-то через это проходит, и еще никто от этого не умер!

— Ты права, — согласилась Полина, — только меня это слабо утешает. И потом, ты не понимаешь. Я не то чтобы боюсь, просто Юлий Карлович… Нет, я, конечно, уважаю его, и он мне очень симпатичен! Но когда он обнимает меня или целует, во мне все противится его ласкам… Я знаю, что это глупо и оскорбительно по отношению к нему, но ничего не могу с собой поделать. — Полина смущенно посмотрела на Веру. — Ты меня осуждаешь?

— Ну что вы, конечно же, нет! — в глазах Веры читалось неподдельное сочувствие. — И напрасно вы думаете, что я вас не понимаю. Вы вышли за человека, которого совсем не любите, так как же вам могут быть приятны его ласки?

— Налей мне вина, — попросила Полина. — Я совсем расклеилась… Не люблю, говоришь? — Она откинула упавшие на лицо волосы и сделала несколько глотков. — Но ведь в нашем кругу почти все так женятся, это в порядке вещей. Может быть, не сразу, но ведь как-то же привыкают друг к другу и живут! А я, — она огорченно развела руками.

— Привыкают, да. Но вы-то еще только третью неделю замужем, когда ж тут привыкнуть?

— Верочка, Юлий Карлович больше не хочет ждать!

— Понятное дело, — усмехнулась Вера, — он ведь мужчина. А мужчинам только одно и надо от женщин.

— Почему же только одно? Еще и приданое! — Полина невесело рассмеялась. — Знаешь, — проговорила она, чуть прищурившись, — тогда, три месяца назад, маменька и Ленора очень доходчиво разъяснили мне, что если мы разоримся, я останусь совсем без поклонников. Никто не захочет жениться на бесприданнице, даже если у нее будет полно других достоинств. Поэтому я благодарна Юлию Карловичу. И поэтому мне стыдно, что я никак не могу к нему привыкнуть!

— Вот что я вам посоветую, — сказала Вера после короткого раздумья. — В те минуты, когда он… ну, когда это будет происходить, вы не думайте о том, что он с вами делает. А думайте лучше о том, что он — ваш благодетель и что вы обязаны воздать ему добром за добро.

— Да-да, ты права, — радостно подхватила Полина. — Я буду смотреть на эту комнату, на бабушкин портрет и думать, что без Юлия Карловича ничего этого у меня бы не было. Да ведь это правда! — с чувством воскликнула она. — Если бы не он, пришлось бы продать мое имение… Господи, даже страшно представить! Нет, я должна, я обязана отблагодарить его за все, — решительно и убежденно сказала она.

— Вот и хорошо, — облегченно промолвила Вера. — И выбросьте все дурные мысли из головы.

Желая окончательно успокоиться, Полина заговорила о планах на ближайшие дни. Но тут в дверь постучала горничная и сообщила, что Юлий Карлович вернулся домой. Вера пожелала Полине доброй ночи и вышла из комнаты. А Полина устроилась в кресле с бокалом вина и застыла в мучительном ожидании.

Напоминание о том, сколь многим она обязана Вульфу, придало ей мужества, и теперь она думала о предстоящей ночи почти без страха. Она даже улыбнулась висевшему на стене портрету молодой бабушки и подняла бокал, как бы провозглашая тост за процветание спасенного имения. Потом с некоторым вызовом посмотрела на кровать. Она была великолепна: с высоким резным изголовьем, с роскошным балдахином из тяжелого старинного шелка: розовые цветочные узоры на золотом поле.

Это была самая красивая спальня в доме, принадлежавшая много лет Полининой бабушке, и Полина не устояла перед соблазном ее занять. Но менять здесь ничего не стала, все осталось таким, как было при бабушке.

Единственным новшеством был запах, тот самый навязчивый аромат мускуса и розового масла, исходивший от свечей. А раньше здесь всегда пахло ландышами. И живыми, которые круглый год выращивали в оранжерее, и любимыми бабушкиными духами «Lili of the Valley», английскими, с ароматом ландыша.

Полина так увлеклась воспоминаниями, что непроизвольно вздрогнула, когда заскрипела дверь. Юлий Карлович вошел в спальню. Вскочив с кресла, Полина посмотрела на мужа и едва не выронила бокал. Вульф был в роскошном халате из алого бархата с золотым шитьем, отороченном горностаевым мехом. Прямо французский король какой-то! Неуместно парадный вид мужа подействовал на Полину подавляюще, и на душе у нее снова сделалось тревожно.

— Ну-с, дорогая моя женушка, как ваше настроение? — игриво поинтересовался Юлий Карлович, приближаясь к Полине какими-то крадущимися, пританцовывающими шагами. — Надеюсь, на этот раз мне ничто не помешает… воспользоваться священными правами супруга?

Слова мужа показались Полине пошлыми, и она невольно поморщилась. Но тут же изобразила приветливую улыбку и, поставив бокал на туалетный столик, двинулась навстречу Вульфу.

— А вы не очень-то торопились, — заметила она, стараясь подделаться под его игривый тон. — На часах уже одиннадцать!

— Соскучилась? — Юлий Карлович покровительственно улыбнулся. — Не волнуйся, красавица моя, — проворковал он, неожиданно переходя на «ты», — я больше не дам тебе так долго скучать.

Он шагнул к ней и властно притянул к себе. В лицо Полины ударил приторный запах мускуса, и она непроизвольно отпрянула. Вульф чуть-чуть отстранился, и Полина заметила в его глазах коварные огоньки.

— Боишься? — его вкрадчивый голос заставил ее вздрогнуть. — Ты ведь еще никогда не видела голого мужчину, да?

— Разумеется, — пролепетала Полина.

— А хочешь увидеть?

Полина оторопела:

— Нет…

Вульф так громко хохотнул, что Полина вздрогнула.

— Она не хочет, — произнес он с насмешливой укоризной. — Нет, вы только послушайте эту маленькую скромницу! Ну хорошо, любезная женушка, тогда мы сначала посмотрим на тебя. Подойди к зеркалу!

Он разжал руки и, подбоченившись, выжидающе посмотрел на Полину. Чуть поколебавшись, она направилась к туалетному столику.

— Нет, не туда. К большому.

Полина подошла к высокому настенному зеркалу и, остановившись, растерянно обернулась на мужа.

— Покажи мне свою грудь.

— Чт-то? — Полина почувствовала, как по ее лицу разливается кровь.

Юлий Карлович неторопливо приблизился и стал сбоку, на шаг позади от жены.

— Я велел, чтобы ты показала мне свои прелестные округлости, — повторил он с улыбкой, но настойчиво. — Но ты, конечно же, еще не умеешь делать это красиво. Не волнуйся, я тебя научу. — Он опустил ладонь на застывшее плечо Полины. — Прежде всего смотри в зеркало, на свое отражение. Хорошо. А теперь засунь руки за вырез сорочки и извлеки свои хорошенькие грудки наружу.