Алена Нефедова - Невозможный мужчина

– Хорошо, свет мой. До вечера. Я буду скучать.

– А я уже скучаю, – прошептала любимая, встав на носочки и прижавшись ко мне всем телом – таким одуряюще мягким, податливым и манящим, что я чуть было не забил на работу до самого обеда.

В такси по дороге на рабочее празднество Светуля держалась почти молодцом. Ее нервозность выдавали только чересчур румяные щеки, к которым она то и дело прикладывала ладони, рассеянный взгляд да ответы немного невпопад. Если я что-то и успел узнать о моей женщине, то это значит, что она едва ли не на грани паники. Какой-то части меня было ее жаль, но ни о какой «поблажке» и отсрочке демонстрации наличия между нами особых отношений не могло быть и речи. Я сторонник радикально-хирургических мер. Раз – и нет проблемы. Потому как по ее привычной схеме мы уже пробовали, тайных влюбленных из себя корчили. И вот сюрприз – ни одному из нас это не пришлось по душе, поскольку начало придавать отчетливый налет пошлого и постыдного всему этому «тайному». Так что нет. Никаких пряток и увиливаний.

И, едва мы вышли из такси, я обнял мою бояку за плечи и увлек к крыльцу, невзирая на ее тихое кошачье шипение и одеревеневшую спину.

– Не трусь! – прошептал, широко улыбнувшись первым же попавшимся сослуживцам, что устроили перекур на свежем воздухе.

Естественно, все взгляды буквально приклеились к моей руке на Светочкином плече, да так крепенько, что я даже чуть вызывающе поднял бровь, перехватывая визуальный расстрел особо настойчивых. И вздохнул с облегчением, когда золотинка вся подобралась, как будто становясь повыше ростом, и ответила на приветствия звонким уверенным голосом и невозмутимым взглядом. Может, моя Светуля и мышка-трусишка временами, но, когда действительно нужно, превращается в настоящую львицу.

Дальше – легче.

В банкетный зал мы входили уже с совершенно настоящими улыбками, и под моей ладонью, придерживающей ее спину, больше не ощущалось прежней скованности. Так что, выходя для произнесения речи к торжеству, я оставлял ее уже абсолютно спокойно, уверенный, что двойной квест «уясните все – мы пара» и «небо не упало на землю, родная» мы преодолели успешно. Да, на нас глазели, но этим все и ограничилось.

Но я немного поторопился с выводами.

Пока я толкал безупречно написанную Светочкой мотивационную речь, честно пытаясь смотреть еще куда-то кроме одной единственной женщины в этом зале, к нашему столу продефилировала Яна Самойлова, руководитель отдела рекламы, и, скалясь в ослепительной улыбке, что даже с моего места отдавала чистой отравой, усадила свою круглую задницу на стул. И внутри заскреблись раздражение и тревога. Дамочка была из разряда «сделала себя сама», причем во всех возможных смыслах, начиная с должности, которую она, по моим сведениям, выгрызла, «уйдя» по собственному желанию бывшую руководительницу отдела, и заканчивая волосами-губами-скулами-пятой-точкой-грудью, которую она весьма недвусмысленно совала мне практически в лицо при каждой возможности, не стесняясь намекать на, ну, скажем так, симпатию со своей стороны.

В общем, близкое присутствие этой хищной особи рядом с моей помощницей мне категорически не понравилось, и явно не зря. Покачивая бокалом, Яна склонилась к уху моей золотинки и что-то проговорила, сверкнув нехорошим взглядом в мою сторону, и улыбка на лице Светочки померкла, она оторвалась от наблюдения за мной, повернувшись к непрошеной гостье. А когда заговорила в ответ, заулыбавшись снова, то это скорее уж напоминало угрожающий оскал моей львицы, и ее прямо-таки окутала аура напряжения, а подбородок горделиво вздернулся, отчего я вмиг потерял мысль. Уже готов был плюнуть на речь и рвануть к столу, но Яна, опередив мой порыв, ретировалась, возвращаясь за свой стол, впрочем, тут же принявшись что-то щебетать соседкам, нарочито демонстрируя безупречную работу своего стоматолога во все тридцать два. И ее товарки стали коситься на мою воительницу, чрезмерно громко и вызывающе хихикая, начав мне напоминать стаю спевшихся гиен. Так, с меня хватит!

Закруглившись с общественным, я решил полностью сосредоточиться на личном.

– Что? – спросил, усаживаясь теперь не просто рядом, а специально пододвинув свой стул к ней, и, расположив руку за ее спиной, принялся выводить круги на обнаженном плече.

– Ничего, – с какой-то порывистой легкомысленностью откликнулась Света. – Ничего такого, что имело бы значение и как-то влияло на нас.

– То есть у нас все хорошо? – выдохнул я с облегчением.

– У нас все прекрасно.

– Хочешь уйти?

– Побудем еще полчасика.

Отбыв повинность, мы позволили себе сбежать из гремящего музыкой зала, направившись к гардеробу.

– А вы что думали? – с чрезмерной громкостью уже хорошо выпившего человека вещала Самойлова, стоявшая в коридоре к нам спиной. – При старом начальстве вон сколько держалась и в любимицах ходила и при новом осталась просто так? Ходит такая, глазищами лупает, овца-перестарка, а за закрытыми дверями небось такое творит – вам и не снилось! Стресс, блин, начальству и так и эдак снимает. Вот только еще могу понять, что ее Генерал наш держал, ему-то старому много ли надо, а Максимушка…

Ее собеседницы уже давно узрели нас и едва не ломанулись прочь, тараща на Яну перепуганные глаза, но до подпившей рекламщицы все доходило постепенно. Она очень медленно повернулась на каблуках, следуя за направлением взглядов коллег, и вот тут лицо у нее вытянулось и побледнело, несмотря на весь слой штукатурки.

– Так что там Максимушка? – злорадно поинтересовалась Светочка, как-то особенно по-хозяйски беря меня под руку.

Естественно, ничего, кроме невнятных заиканий, из только что сильно болтливого рта Самойловой не вышло.

– Госпожа Самойлова, вы будете первой, кого я хотел бы видеть в своем кабинете сразу после праздников, – сухо сообщил я и увел свою занозу, жестом остановив ее попытку прошипеть что-то там про «оно того не стоит». Нет уж, есть вещи, которые я могу спускать людям, но, когда это касается близких, способен быть редкостной сволочью. Тем более когда меня прямо-таки упрашивают проявить эту чудную часть моей натуры.

Света крепилась и улыбалась, пусть и несколько натянуто, всю дорогу до дома. Но я прекрасно видел, что та неловкая ситуация на корпоративе ее здорово задела.

Ну, тут дело-то такое – не станешь же всем и каждому объяснять долгую и запутанную историю наших с ней отношений, верно? О нашем со Светланой давнем знакомстве, очевидно, мало кому известно. Так что моя непробиваемая честняшка кое-кем была воспринята как расчетливая сучка-карьеристка или того хуже. Возможно, если бы это были не она и я, я бы тоже так подумал. И это, с учетом ее характера, безусловно, испортило ей настроение. А значит что? Верно! Значит, самое время поднимать это настроение.

– Свет мой, – тихо прошептал в розовое ушко в тесноте прихожей.

– М-м-м? – несколько рассеянно вопросила она, расстегивая свою куцую шубейку. Блин, ни в какую не хочет слетать на выходные в Москву и приодеться. Что за женщина?

– У меня для тебя есть подарок. Предновогодний.

– Предполагается, что после него будет еще и новогодний? – приподняла бровь догада моя.

– Угу. Только они будут очень разные, – кинул я «крючочек» в надежде на то, что рыбка клюнет и переключиться в думах своих на нечто более приятное, чем бабские ядовитые шепотки.

– По размерам? – удивилась Светуля.

– По степени материальности, – загадочно улыбнулся я.

– И? – уже в явном нетерпении блеснула глазами любопытина.

– Сперва чай и душ.

– Чур, я первая в душ, – метнулась передо мной золотинка, чуть не на ходу выпрыгивая из сапожек. Блин. Просто как-нибудь утром встану пораньше и выброшу на фиг всю ее эту истоптанную и изношенную хрень. Никуда не денется. Пойдет со мной на шопинг. Стеснительная какая. И начнем мы с ней вообще с магазина нижнего белья. Уж я-то там разойдусь, не помилую.

– Ма-а-акс, – заныла, едва успев включить воду, Светлана. – Ну расскажи про подарок, ну расскажи-и-и.

– Ты чё, такая любопытина, что утерпеть не можешь? – Я просунул голову в ванную комнату, любуясь очертаниями гибкого тела за стеклянной перегородкой. Она и правда думает, что будет купаться не просто первая, но и в гордом одиночестве?

– Ну Ма-а-акс, я про что угодно не любопытная, кроме подарков. Меня Дэн всю жизнь обманывает одинаково: мол, прости, мамуля, в этот раз будешь без подарка, потому что денег у меня совсем нет, честно-честно. И я каждый раз ведусь. А ты уже спалился, так что говор… ой, блин! Руки у тебя ледяные! Убери! – взвизгнула рыбка золотая, пытаясь увернуться из моего захвата.

– А ты согрей, – лизнул я шею, не убирая рук с груди. – А я тебе за это расскажу про подарок, – слегка развернул в своих руках и нежно прикусил горошину соска.

– Это шанта-а-аж, – томно прошептала искусаемая.

– А то, – беспрекословно согласился я. – Бессмысленный и беспощадный, как русский бунт. – Согреешь – скажу. Не согреешь – все равно скажу.

– А если так? – Она закинула ногу на мое бедро, как-то так ловко пристроив себя, что нетерпеливая часть меня, подскочившая в полную боеготовность, еще когда я только касался губами ее уха, тут же узрела свет в конце тоннеля и стремительно ринулась занимать положенное ей во веки вечные место.

– А-а-ах, – всхлипнула завоеванная мною и давным-давно завоевавшая меня самого. – Еще, пожалуйста.

– Сколько угодно, свет мой. Про подарок говорить сейчас?

– На фиг твой подарок. Тебя хочу. Еще.

– А я все равно скажу. Завтра мы с тобой летим на Кубу. На пять дней. Отмечать первый наш с тобой Новый год.

– С Наступающим вас, Светлана Николаевна. – Полный яда голос Самойловой звучал в моей голове почти всю дорогу до квартиры Макса. – Не поделитесь своим бесценным опытом в том, как сохранить работу в столь радикально изменяющихся реалиях развития нашего предприятия? Так удивительно, что столько достойных трудолюбивых людей вылетело от нас по сокращению, а вы прямо процветаете как при старом руководстве, так и при новом. Владеете особыми практиками умиротворения начальственного гнева, как я погляжу. Жаль только, что настоящим профи это вряд ли подойдет. Да и как ни крути, СТАРОЙ гвардии всегда приходит на смену молодая – закон жизни.