Алена Нефедова - Невозможный мужчина

И было чертовски жаль Светлану, которой достанется такое вот дерьмовое наследство в виде меня, со всеми прилагающимися ко мне геморроями.

А оно ей надо?

– Але, Максим? Максим, прости, что в такое позднее время, это Марина…

– Марина, доброй ночи. Что-то случилось? Что-то с папой?

– Макс… – женщина прерывисто вздохнула в трубку, – у Володи… опухоль. Он не хочет тебе говорить, но я прошу, я тебя умоляю, ты можешь найти врачей в Европе или Америке? Я знаю, у тебя твоя теща… Алекс… Она же влиятельная женщина, да? Может, ее послушают? Макс, деньги есть. Ты же знаешь, деньги – это не проблема. Макс, я все, все-все готова отдать, продать, заложить…

– Тш-ш-ш, Марина, Марина, успокойся. Я сейчас сажусь в самолет. Как только прилечу, я сразу к вам приеду. Только не реви, хорошо? Не пугай детей. И папу не расстраивай. Я приеду, и мы все решим. Я все решу и все устрою. Хорошо?

– Х… х… хор… ро… шо, – заикаясь и всхлипывая, ответила мачеха. – Ох, Макс, дай тебе бог здоровья.

Лучше пожелай мне любви, Марина.

В квартиру я после работы в эти дни практически заползала, настолько внутреннее состояние было… разваленным каким-то. Макс уехал в Англию на Рождество к сыновьям, а мне так и не удалось до его отъезда извиниться за гадость, что ляпнула в какой-то злой панике, и на душе было мутно и гадко. Конечно, можно было бы накатать пространные сообщения или даже записать голосовое, вот только это мне казалось каким-то нечестным, вернее, трусливым. Хлестнуть-то его бездумно, рефлекторно как-то, побольнее я умудрилась глаза в глаза, выходит, и объясняться нужно так же. Даже если ему эти мои извинения уже побоку и он решил на нас поставить жирную точку. Господи, отчего же в груди будто дыра с бездной высасывающего все силы вакуума от этих мыслей? Еще и дома никого… кроме Стасика, но и тот в последнее время и не подойдет лишний раз, скотинко своенравное, будто дуется за что-то.

– Масяня! Я дома! Брателка, привет!

Дэн ворвался в квартиру как всегда – шумно, гамно, ярко и много. Такой вот у меня сынуля – его много, даже если он молчит или спит. Обожаю его! Господи, какое счастье, что он у меня есть – мой сыночек, мой верзила, мой котеночек золотой, мой вихрастый…

Черная космическая дыра внутри резко схлопнулась, губы сами собой расползлись в глуповатой улыбке.

– Ты чё, Светик? Залипла над чем-то? – Сын подошел ко мне и громко чмокнул в нос. Что за манера – ну кто так с мамой обращается и разговаривает вообще, я ему подружка, что ли?

– Дэн, немедленно прекрати… – возмутилась, но глаза спрятала. Залипла, дылда ты моя родная, еще как залипла.

– Паясничать, ага, – продолжил за меня сынуля. – Мась, ну что ты такая сердитая сегодня? Злой начальник а-та-та сделал? Так ты мне скажи, я с ним разберусь по-нашенски, по-мужски. Как раз спарринг партнера на этой неделе у меня нет, будет мне груша.

– Какая он тебе груша! – всполошилась я не столько от его глупостей, сколько из-за того, что щеки загорелись, наверняка краснея, стоило ему лишь упомянуть Макса. – Что это за шуточки дурацкие?! Даже не вздумай! Он взрослый солидный человек. Директор нашего завода, между прочим. И он очень достойный человек, что б ты знал!

Под конец сорвалась на какой-то почти писк, и в глазах почему-то защипало. Да что же такое-то!

– Да ладно, мамуль, я все понял. Я ж шуткую, – успокаивающе огладил меня по плечам своими лапищами провокатор родных кровей. – Он и правда нормальный чел. Раз так машет ногами, что даже меня достал, значит, и в самом деле вполне себе достойный. Ма, я, смотри, тортик купил.

В груди моментально похолодело. Я же этого паршивца насквозь вижу. Во что-то опять вляпался, да?

– Дэн, что ты еще натворил, а? – тут же взвилась я, изыскивая взглядом тревожные признаки на его лице и костяшках рук. – Опять дрался? Или с Настей поругался? Сколько раз я тебя просила – засунь ты свой характер…

– Мамуля-а-а-а, – пропел Дэн, обняв меня, – ничего плохого я не натворил. И собираюсь не творить, потому что кое-кто согласился контролировать меня чуть плотнее и на ежедневной основе.

– Ничего не понимаю, – я беспомощно всплеснула руками, плюхаясь обратно на стул.

– Мамуль, мы тут с Настюшей поговорили и вот чё решили. – Сын развернулся к плите и включил чайник. Глаза прячет, свин, вот прячет же! – Мы решили пожить с ней вместе. Ну, знаешь, квартиру снять, однушку, напополам, попробовать хозяйство какое-никакое вести, ну, типа, быт и все дела.

– Дэн… – во рту стало сухо и горько. – Какое хозяйство? Настенька беременна?

– Ма! Ну ты чё такое говоришь, куда нам мелкого сейчас! Мы не потянем! Мы же не героическая ты.

Шестеренки в голове с трудом, но повернулись с рельс «все опять плохо».

– И что значит, квартиру пополам? Ты мужчина или как? – хлопнула по столу ладонью и ойкнула. – Я тебе всю жизнь говорю, что это должна быть твоя ответственность!

– Мамуль, я все помню, я Настехе тоже так и говорил, а она сказала, что сейчас так не модно.

– Сын, ты мужчина или… модный? – от возмущения я даже не нашлась что сказать. – Что значит не модно? Сейчас вон однополая любовь в моде, ты и тут тоже тренду последуешь?

– Ну, ты, мамуля, сегодня жжошь! – Дэн аж покраснел от негодования.

– Я не жгу и не убиваюсь апстену – так у вас говорят? Я тебе говорю, что раз уж вы дошли в отношениях до такой стадии, при которой хотите съехаться вместе жить, то изволь в первую очередь определиться с тем, зарабатываешь ли ты, лично ты, – я даже пальцем в грудь его ткнула, – столько, чтобы обеспечить своей женщине кров и комфортное в нем существование!

– Мамуль, ты права, я даже спорить не буду. Но ты же знаешь Настю – она тоже, если упрется, то я ее не сдвину. Я вот так прикинул, а что если мы начнем так, как она согласна, а я потихоньку буду ее уговаривать. Ну, как тебе теть Тома всегда говорит – лаской да сказкой.

– Дэн, сыночек, а не слишком ли рано вы, а? – Я вздохнула, глядя на то, как сын управляется с заварником.

– Ма, я тебе торжественно обещаю, что бабушкой мы тебя делать сейчас не собираемся. Хотя я знаю свои гены, ай! – Он шутливо прикрылся, когда я замахнулась на него кухонным полотенцем. – И потом, я же тебе по-честному все рассказал. Мне кажется, это лучше, чем втихаря зажиматься по углам, чтобы тебе потом соседи всякую ерунду про нас говорили.

– И где вы собираетесь искать квартиру? – перешла я к конкретике, пытаясь скрыть, что чертова черная дыра вернулась.

– А мы уже нашли, – радостно ухмыльнулся Дэн, и у меня горло опять перехватило, заставляя чаще заморгать. – Рядом с больницей, где Настена работает. Ей там добежать три минуты. А остановки рядом, мне по фигу, откуда ехать хоть в зал, хоть в клуб. А ты вот, если в командировки будешь ездить, Стасика сможешь нам оставлять. Да, братишка? Пойдешь жить к нам с Настей?

В смысле – забрать Стасика? А я? А меня? А…

От окончательного раскисания меня спасла трель мобильного телефона, ворвавшаяся в разговор. Звонила тетушка Тамара.

– Тетечка, миленькая, привет. Как ты там?

– Ох, пельмеш, да нормально уже, а вот в обед намучалася я с энтим врачом.

– Каким врачом, что случилось? – Я подскочила и заметалась по кухне, спотыкаясь о длинные мужские лапы и наступая на мохнатый хвостище.

– Да с энтим, с фельдшером нашим, с Петром. Грит, дуй, Тамарка в больницу в город. Там тебя спасут. А я ему – себя спасай, пустобрех окаянный. Вона, самогонку какую бормотушную да сивую гонишь, скоро коней двинешь. Нет чтобы отфильтровать, как водится, как положено, через березовый уголек, так он…

– Что? От чего спасут? Почему не хочешь в больницу? Томушка, тетечка, ты чего? При чем здесь самогонка и уголек! Ну-ка не увиливай и отвечай, от чего тебя спасать надо. – Пальцы уже дрожали, и трубка чуть не вываливалась из рук.

– Та давление опять. С утра-то нормально все было, я в магазин сходила за майонезом и шоколадкой, а Светка, ну, продавщица в сельпо, грит – не бери, Том, давнишние у меня и майонез, и шоколадка. Вот, ну, я домой и вернулась. А в обед чой-та заплохело. Ага. А тут Петька наш, фельдшер который, мимо ехал. Ну я ему и крикнула, мол, Петечка, сделай мне укольчик, а то мушки в глазах прыгают и ноги ватные совсем. Ну, он зашел, «травяной» моей отпробовал, наушниками железными своими руку мне пожамкал, укол сделал, давление и ста-би-ли-зи-ро-валося, фу ты господи, еле выговорила. А он возьми и ляпни, тебе, Тамарка, в город надо, в больницу, для профилактики, а то пройду мимо в очередной раз, а спасать и некого уже. Ну не пустобрех?

– Фу-у-ух, ну напугала ты меня, Томчик.

– Так это, пельмеш, «Капотен»-то мне все одно нужен, ага. Ты как, не собираешься на выходные? А то деревенских много поуезжало в город на Новый год, те, кто на своем транспорте. Мне и просить-то некого.

– Ну, конечно, тетечка. Конечно, приеду. Ща, пять сек, и я к тебе еду. Что, говоришь, купить надо в городе? «Капотен», майонез и шоколадку?

– Ага.

– Все, тетечка, скоро буду. С ночевкой. Все равно завтра суббота.

Положила трубку и на пару секунд застыла, глядя куда-то в пол. Да что ж такое все скопом и на одну меня!

– Ма, что-то с бабулей? Чё-то надо? Я сгоняю в магаз или в аптеку, хошь? – Дэн даже привстал со стула, встревоженно вглядевшись в лицо.

– Да, малыш, сбегай, деньги возьми в… – промямлила рассеянно.

– Мамуль, есть у меня деньги. Уж на аптеку бабуле и шоколадку ей точно есть. Ты пока собирайся спокойно, а я сбегаю и потом такси тебе вызову, лады? – Он для верности даже слегка тряхнул меня за плечо, чтобы убедиться, что я его слышала и поняла, и быстро умчался, пробормотав что-то про мою странность.

А я и есть странная, что в голове творится – самой не разобрать. Разве не странно в такой момент вдруг вспомнить, как пахнет Макс, когда обнимает меня, утыкая лицом в свою грудь, и как же хорошо, пусть и считанные минуты мне от этого бывает. Тепло, надежно, безопасно, все беды-проблемы-реальность где-то там, не с нами… До тех пор, пока не одерживает верх паника, вопящая, что нельзя-нельзя поддаваться, привыкать, хотеть этого еще больше, потому что получишь по полной и тем сильнее, чем больше раскиснешь.