Стояла невыносимая жара, но он был одет в красный бархатный костюм, на шее у

него висело пять золотых цепочек, и он нанес на себя столько одеколона, что можно было

усыпить лошадь. В правой руке он держал небольшой кожаный портфель и сигарету в

другой, и если бы мы встретились где–нибудь еще, я бы убежала. Но что–то в его лице, и

тот факт, что он осознавал, что именно я, а не он, выгляжу белой вороной, побуждали

меня доверять ему. По крайней мере, ровно на столько, чтобы донести мой багаж от

бордюра до такси.

– Куда вы едете? – Он махнул в сторону такси.

– О, да! Я собираюсь... – я замолкла, полезла в свой рюкзак за бумажкой с моим

новым адресом и показала ему.

Он кивнул, а потом крикнул человеку в начале очереди. Я не понимала ни слова из

того, что он сказал, но мужчина подошел, схватил мои сумки и закинул их в багажник

автомобиля.

– Кхм... спасибо, – я протянула ему руку.

– Я Ниран. Я родился в Пхукете, – сказал он, когда мы пожали друг другу руки. –

Может быть, вы знаете меня?

Я покачала головой.

– Все знают меня. Вы были на Пхукете раньше?

– Нет, я здесь впервые.

– Впервые! – обрадовался он и крикнул что–то еще водителю, а потом достал из

кармана свою визитку и протянул мне. – Давайте встретимся. Это мое заведение.

Приходите туда. Вы любите водку?

Я взглянула на визитку. Там было написано: «Ниран (фамилии не было), владелец

«The Islander Bar&Grill». Под адресом было написано: «Приходите ко мне как–нибудь»».

Я не смогла сдержать улыбку.

– Спасибо, Ниран. Я обещаю, как–нибудь загляну к Вам.

Он затянулся, склонил голову набок, осматривая меня с головы до ног, затем

выпустил дым к небу.

– Вы в отпуск или вам нужна работа?

– Я переезжаю сюда на работу в одну из местных школ. Я учитель. Преподаватель

английского языка.

– Так вам нужна работа, – он сделал еще одну затяжку и потом бросил окурок на

тротуар. – Увидимся, – сказал он, и ушел.

– Спасибо! – крикнула я ему вслед, а потом направилась к своей машине.

Двадцать минут спустя мы прибыли в город Кох–Каев. Улицы были людными и

узкими, мой шофер обогнул опрокинутый автобус, будто это был оранжевый дорожный

конус. Люди стояли по другую сторону дороги и разговаривали, совершенно не переживая

о транспорте, проносящемся мимо.

Я высунула голову в открытое окно, позволяя солнцу греть мое лицо, и смотрела на

океан слева от меня. Вода была почти спокойная, порой пробегали белые гребни волн, ее

окружали огромные замшелые скалы размером с небольшие здания. Это было

великолепно и пугающе при этом. Через миг такси резко повернуло, и мы поехали по

улице с одинаковыми домами – квадратными двухэтажными коттеджами, каждый с

небольшим двориком – пока не остановились перед серым домом. Металлический

заборчик, высотой по пояс, окружал участок, и небольшой квадратный двор с ухоженной

травой. Я замялась, а потом покинула его машину.

Водитель выгрузил вещи на тротуар и закурил сигарету, ожидая, когда я выйду и

оплачу такси. Именно тогда я поняла, что забыла обменять свои деньги на баты в

аэропорту, но, к счастью, он принял американские деньги.

Первым, выйдя из такси, я заметила запах, витающий в воздухе. Безумное сочетание

тмина, имбиря и гибискуса, смешанное с дизельными парами от мотоциклов и тук–туков,

проносящихся по оживленным улицам.

– Спасибо, – сказала я ему и услышала, как позади меня открылась входная дверь

дома. Из дома выбежала женщина, красиво одетая в белые капри и босоножки. У нее были

коричневые волосы с сединой и прическа пикси, а ее улыбка заставила меня расслабиться

впервые за два дня.

– Вы, должно быть, Джессика, – сказала она.

– Да, здравствуйте. Миссис Найт? – я протянула ей руку.

– Рада встрече. Заносите ваши вещи внутрь, а затем я покажу вашу комнату и

познакомлю с моим мужем, – сказала она и вернулась в дом.

Вскоре после того, как я потеряла работу в Индиане, я записалась в программу по

обмену преподавателями, которая отправляет квалифицированных педагогов в школы по

всему миру. Как только меня приняли, меня присоединили к мистеру и миссис Найт через

академию Толтриз. Некоторые семьи – тайские, британские и американские – принимали

участие в программе и предлагали комнаты для аренды людям вроде меня. Найты были

американской парой на пенсии, которая в свои семьдесят могла проводить равное время и

в Пхукете и в своем родном городе Хьюстон, штат Техас. Это все, что я знала о них на тот

момент.

Дом был милым снаружи, и я была довольна районом. Многие дома в Пхукете были

на сваях, чтобы обезопасить их от наводнения и непрошенных животных. В большинстве

домов на сваях террасы составляли большую часть дома, и в них часто не было

водопровода. К счастью для меня, я смогла найти место жительства в современном районе

города, всего в двадцати минутах езды на велосипеде, моем транспортном средстве еще со

школьных времен. Ведь школа находилась далеко от фермы, на которой я выросла.

Зайдя внутрь, я оставила все свои сумки в прихожей и чуть не уснула, дожидаясь

миссис Найт. Я все еще испытывала культурный шок, страдала от смены часовых поясов

и недосыпания, но я осуществляла мечту.

– Вот сюда, дорогая!

Я прошла на ее голос в небольшую гостиную с крытой террасой. Ее муж оторвался

от чтения книги и с трудом выбрался из кресла. Это был коренастый мужчина в очках в

проволочной оправе, который улыбнулся и поприветствовал меня с энтузиазмом, когда я

вышла из–за угла.

– Ну, здравствуйте, – сказал он. – Разве вы не очаровательна?

Я поспешила к нему.

– Спасибо, ноя в ужасном состоянии. Я Джессика Грегори. Так замечательно

наконец–то встретиться с вами. Я очень благодарна за то, что вы приняли меня.

– Боб Найт. Пожалуйста, присаживайтесь, – он жестом указал на один из стульев.

– Спасибо.

– Я принесу нам чаю, – сказала миссис Найт.

Боб медленно сел обратно и взглянул на красное пятно на моей блузке.

– Итак, Джессика, расскажите мне о себе. Агнес упомянула, что вы из Индианы.

Я подумала о своей жизни до этого момента, чтобы решить, что сказать. Самым

интересным за двадцать восемь лет жизни был полет до Пхукета. Я положила руки на

колени.

– Да, я из Волкоттвилля. Это где–то в часе езды к востоку от Саут–Бенд. Я училась в

колледже недалеко от родного города и окончила со степенью в области образования, а

потом переехала обратно домой, где работала учителем второго класса, – сказала я ему.

Но хотелось сказать: «Несмотря на то, что я из суматошного города, пролила на себя

томатный сок, забыла обменять свои деньги в аэропорту и не могу мыслить здраво,

потому что я не сомкнула глаз в самолете – ведь я никогда не летала прежде – я клянусь,

что не полная дурочка!»

– Вы первые в Таиланде?

– Да.

– А Ваши родители до сих пор в Индиане?

– Моя мама умерла пару месяцев назад, но мой отец и часть родственников еще, – Я

замолчала и подумала, как мало говорила со всеми, кроме Кэролайн. Вся моя семья могла

бы стоять на автобусной остановке, и нам бы было почти нечего не сказать друг другу,

кроме пары любезностей.

– Соболезную. Ваша мама болела?

Я отрицательно покачала головой.

– У нее случился сердечный приступ.

Он цокнул языком.

– Ну, разве это не ужасно? Мне очень жаль.

– Спасибо, – сказала я. Я говорила с людьми о моей матери за последние два месяца

гораздо больше, чем за всю свою жизнь. Как самая младшая из девяти детей, я была

больше всего отдалена от моей мамы, как по годам, так и в отношениях с ней. Она была

строгой, сухой женщиной, педантом и ревностной католичкой, которая всегда владела

ситуацией. У нее было слишком много секса, чтобы стать монашкой, и поэтому она

управляла нашим домом как монастырем. Я мельком взглянула на свои руки и подумала,

как сильно она возненавидела бы ярко–синий лак на моих ногтях.

Миссис Найт принесла поднос с чаем.

– Большое спасибо, – сказала я, когда она наполнила наши чашки. – У вас такой

красивый двор. Вижу, вы уже посадили томаты на заднем дворе. Занимаетесь садом?

Она выглянула в окно за мужем.

– Немного, – сказала она.

– Я привыкла выращивать овощи в домашних условиях, так что буду рада помочь,

если вам понадобится.

Миссис Найт улыбнулась мне.

– Я была бы этому очень рада.

Ее муж сделал глоток.

– Так почему вы решили оставить вашу работу в... где, вы говорите?

Я засмеялась.

– Волкоттвилль. Меня уволили. Я была одним из младших учителей, и я попала под

сокращение. На самом деле мой директор и подал мне идею преподавания за рубежом. Он

сам занимался этим много лет назад, – я улыбнулась, вспомнив разговор. Ничто никогда

не давало мне такую ясность как этот разговор с ним о том, как полностью изменить свою

жизнь и учить детей на другом конце мира. – Так или иначе, школы в Пхукете, как вы

знаете, сильно пострадали от цунами, потому это одна из областей, которая все еще

нуждается в помощи. Даже спустя столько лет.