Подавив в себе бьющуюся в истерике оскорбленную гордость, женщина перевела дух. Существовал куда более важный вопрос, который следовало обсудить, чем то, является или нет Мак Свелл врачом. Она заговорила вполне спокойным тоном, про себя молясь, чтобы тетушка всего лишь чего-то недопоняла.

– Моя тетя сообщила мне, что вы решили, будто я должна повторно выйти замуж.

Мужчина что-то проворчал в ответ. По крайней мере, это совсем не было похоже на отрицание, как она надеялась. Мередит разгладила складки на юбках из легкой полушерстяной ткани, стараясь не выходить из себя.

– Мне пришлось прийти. Нам надо обсудить это.

Молчание затянулось, и Мередит подумала, что он вновь заснул.

– Прежде о таком речь не шла.

В ответ – тишина. Подойдя ближе, графиня наклонилась, стараясь заглянуть ему в глаза, которые Ник прикрывал рукой. Должно быть, он услышал ее шаги, поэтому, убрав руку, из-под полуопущенных ресниц взглянул на женщину. Они оказались буквально нос к носу.

– Вы еще здесь? – спросил он.

Запах спиртного ударил ей в нос. Мередит поморщилась. Выпрямившись, она негодующе поджала губы.

– От вас пахнет, словно вы ночевали в пивоварне. – Графиня прижала тыльную сторону ладони к своему носу. Уж слишком неприятен был этот запах.

Тяжело застонав, мужчина медленно поднялся с дивана. Его обутые в высокие сапоги ноги со стуком опустились на пол.

– Леди! Извините за прямоту, но вы словно геморрой, – не глядя в ее сторону, произнес он, опустив голову на руки и растрепав темные, мягкие на вид волосы. – Касательно нашего вчерашнего разговора, так я передумал. Если я отошлю вас подальше, то лишь отсрочу неприятности. Куда надежнее будет выдать вас замуж. Тогда вы станете его головной болью, а не моей.

Мередит крепко сжала руки.

– Лучше отошлите меня подальше.

– Серьезно? – Совершеннейшая безучастность, звучащая в его голосе, свидетельствовала о том, что графу глубоко безразличны ее желания.

Мередит с отчаянием думала о том, что же привело к тому, что он за одну ночь переменил свое первоначальное решение.

– Я предпочла бы оставаться вдовой, – заявила графиня. – Считайте, что меня нет. Даю вам честное слово: я никогда больше не доставлю вам неудобств. Вы никогда больше обо мне не услышите. Это надежнее повторного замужества.

Оторвав голову от ладоней, на которых она покоилась, Ник посмотрел на графиню налитыми кровью глазами.

– Как по мне, ваше честное слово не многого стоит.

Мередит пропустила мимо ушей это оскорбительное для ее чести замечание. Заявление лорда Брукшира не было неожиданным и, пожалуй, являлось вполне заслуженным. Однако надо попробовать переубедить его.

– Но мое участие в новом сезоне будет для вас несколько наклáдным мероприятием. Зачем вам эти хлопоты?

Уголки его губ растянулись в усмешке.

– Как же вы заботитесь о моем удобстве! Вы подлинная альтруистка! Однако, сдается мне, пару месяцев относительного неудобства – небольшая цена за возможность навсегда избавиться от вас, – произнес он и вновь уронил голову на ладони. – Если вы намерены свести с ума еще одного мужчину, пусть это будет ваш законный супруг. По крайней мере, он будет иметь все права хорошенько взгреть вас за это.

Женщина перевела дух, стараясь сохранить самообладание.

– Я понимаю, что у вас есть основания не доверять мне, – проглотив застрявшую в горле гордость, молвила Мередит, – но у меня нет причин в дальнейшем доставлять вам беспокойство…

– У вас и прежде их не было, – устало произнес Ник с явным презрением в голосе. – Вы относитесь к самому худшему роду лгуний. Вы стараетесь оправдать свою ложь. Если видите перед собой цель, ваше чудовищное высокомерие не позволяет вам подумать о том, что, помимо интриг и обмана, есть другие пути добиться желаемого.

Жар, поднявшись по горлу, достиг ее щек. Неужели она до такой степени эгоистична? Неужели ее обман нельзя простить? Нет. Она отказывалась в это верить. Он просто не понимает, что двигало ею. Она впала в отчаяние и боялась не столько за себя, сколько за других.

«Но ты хотела ребенка», – напомнил ей тонюсенький голосок у нее в голове.

Женщина не прислушивалась к нему, всецело отдавшись борьбе за обретение свободы. Позже, на досуге, она разберется, была ли столь эгоистична, как считает он.

– А что же вы? Вам не совестно за то, что вы вот сейчас щелкнули пальцами и приказали мне выйти замуж? Именно потому я и решилась на эту ложь. Я боялась, что вы без спроса вторгнетесь в мою жизнь и начнете распоряжаться ею, словно какой-то тиран, совершенно не считаясь ни с моим мнением, ни с мнением тех, кто от меня зависит, – промолвила Мередит и топнула ногой по ковру. – Я не хочу выходить замуж. Но вас не волнует это мое нежелание! Для вас важнее, чтобы комфортно было вам!

Затаив дыхание, женщина глядела на него с близкого расстояния и молилась о том, чтобы граф передумал.

– Нет, вы выйдете замуж, – безучастно пожав плечами, произнес лорд Брукшир.

Одного взгляда на его застывшее лицо и крепко сжатые челюсти хватило, чтобы понять: он не передумает.

– Успокойтесь, – небрежным тоном произнес он, что произвело не самое лучшее воздействие на и без того измотанные нервы Мередит. – Вы останетесь жертвой моей тирании лишь до счастливого разрешения всех наших бед. Воспользуйтесь своим шансом. Как вы только что мне заявили: это ваша жизнь.

Ник поднялся на ноги, остановился, схватил себя за голову, как будто ощутил головокружение, а затем нетвердой походкой вышел из библиотеки.

Мередит стояла, обхватив плечи руками. Мысль о предстоящем замужестве преисполнила ее душу страхом. Сердце женщины разорвется, если второй муж отвергнет ее так же, как Эдмунд… А потом она решила, что будет слушать доводы рассудка, а не веления сердца. На сей раз Мередит не позволит иллюзиям сбить ее с толку. Она почти ни на что надеяться не станет. Просто отдаст предпочтение рассудительному, скучному мужчине. Ее сердце останется в безопасности.

Глава 13

Временное неудобство. Хмурый Ник с горечью вспоминал аргументы мисс Элеоноры, стоя под проливным дождем на ступеньках особняка Дэрринга, располагавшегося в районе Мейфэр. Дворецкий смотрел на него, словно он назойливый жук, которого следует соскрести с подошвы башмака, не позволяя непрошеному гостю проникнуть в вестибюль.

– Ваша визитная карточка, сэр, – во второй раз произнес дворецкий. Теперь в его голосе звучало еще больше высокомерия и надменности, чем в первый раз.

– Я уже говорил, что у меня нет визитки…

– В таком случае сожалею, сэр, – холодным тоном перебил его дворецкий с видом человека, весьма далекого от любых извинений и сожалений. – Никто не может переступить порог этого дома, не имея визитной карточки. Заимейте визитку и, ежели ее светлость согласится вас принять… – Дворецкий высокомерно хмыкнул. Смерив Ника с ног до головы скептическим взглядом, он, по-видимому, остался весьма недоволен увиденным. – Ее светлость принимает только по вторникам и четвергам с двух до четырех.

Ник повысил голос, желая перекричать все усиливающийся ливень:

– А если я скажу вам свое имя, а вы сделаете вид, что прочли его на визитке?

– Сожалею, сэр…

Терпению Ника пришел конец.

– Как тебя зовут?

– Меня? – Дворецкий часто заморгал. Неужто никто из посетителей величественного особняка ее светлости прежде ни разу не интересовался его именем? – Финч, сэр.

– Так вот, Финч, меня зовут Ник Колфилд. Запомни хорошенько мое имя, ибо именно я являюсь подлинным хозяином этого дома и всего прочего, что проиграл мне внук леди Дэрринг. А теперь, ежели ты не хочешь, чтобы я стал твоим новым хозяином вместо леди Дэрринг, ты проводишь меня к ее светлости и мы вместе посмотрим, что можно сделать для спасения фамильного состояния, хотя ничего особенного там спасать уже не придется.

Финч застыл в полном молчании. Слышен был лишь непрекращающийся шум падающих капель. Дождевые капли стекали по лицу Ника, мешая ясно видеть, но он выдержал пристальный взгляд дворецкого, ни разу не моргнув. Наконец Финч отступил в сторону.

– Могу я принять у вас плащ, сэр?

– Спасибо. – Ник вошел в просторный вестибюль и сбросил с плеч плащ. Обеими руками он попытался смахнуть с лица дождевые капли, но особого результата не добился.

– Следуйте за мной, прошу вас.

Он прошел вслед за дворецким в гостиную, оставляя за собой лужи на полу, выложенном итальянским мрамором.

– Ее светлость вскоре к вам выйдет.

Финч закрыл за ним двери. Раздался щелчок.

Ник подошел к камину и протянул руки к исходящему от огня теплу. Заслышав тихий звук позади себя, мужчина обернулся. Высокие двери оставались закрытыми. Комната казалась пустой. Вычурная мебель с обивкой пастельных тонов загромождала гостиную. Особо выделялось кресло огромных размеров с толстой мягкой подушкой, поставленное здесь, без сомнения, специально для гостей непомерно больших габаритов. Со всех горизонтальных поверхностей мебели на него молча взирала настоящая армия статуэток. Передернув плечами, граф вновь повернулся к огню.

– Кто вы?

Голос казался столь тихим, что можно было вообразить, будто ему все это лишь чудится. Ник резко обернулся, не вполне уверенный в том, не игра ли это его воображения. Никого не было.

– Я спросила, кто вы.

На сей раз в шепоте звучали повелительные нотки.

Взгляд его остановился на больших глазах под стеклами очков, выглядывающих из-за фортепиано. Это были глаза шестнадцатилетней (никак не старше) девочки весьма невыразительной наружности, одетой в платье цвета желтых нарциссов, который к тому же ей никак не шел. Темные, будто полночное небо, волосы делали яркий цвет материи платья еще более ослепительным. Как для столь худенького тельца, оборочек и складочек на одеянии было излишне много. Ник подозревал, что оборки на груди девушки являлись лишь способом скрыть полное отсутствие этой самой груди.