– Но как от него можно избавиться? Вы ведь сами недавно говорили мне, что угрожать ему разоблачением бесполезно. Просто так он не уедет.

– Сейчас не знаю, но, если хорошенько пораскинуть мозгами, то можно будет что-нибудь придумать. Ведь он не появлялся здесь после маскарада?

– Нет, но сегодня утром я повстречала Оливию. Боюсь, случившееся задело ее чувства гораздо глубже, чем я полагала. Должна признаться, она меня ошеломила. Единственное, чем взволнована девушка, так это тем, что мать никогда не позволит ей выйти замуж за моего кузена. Я была изумлена, обнаружив, что признание Камилла куда в меньшей мере потрясло ее, нежели меня.

На пару секунд задумавшись, Фредди сказал:

– Не удивлен. Как по мне, Оливия и сама немного авантюристка.

– Фредди!

Тихо кашлянув, джентльмен извиняющимся тоном, но в то же время весьма решительно заявил:

– Не стоит смотреть на мир сквозь розовые очки. Я ни в чем ее не виню, однако Оливия сама вам призналась, что приехала в столицу в поисках богатого мужа. Хорошо, я не намерен осуждать ее за это, но, смею заметить, миссис Броти не побрезгует ничем, чтобы добиться своей цели. Бессовестность – главная черта ее характера.

– Ее, но не Оливии.

– Боюсь, для коварства девушке просто не хватает мозгов. Не хочу вас обидеть, Китти, но она кажется мне довольно пустоголовой девицей. Нет, сердце у нее доброе, в это я готов поверить, вот только я весьма удивлюсь, если у нее есть твердые принципы, подобные вашим, ибо не знаю, кто бы их мог внушить ей.

Китти взглянула на Фредди, несколько обескураженная его словами.

– Разве принципы нужно внушать? – опешив, спросила она.

– Господи! Конечно же да. Посудите сами, Китти. Как вы сможете знать, что такое хорошо, а что такое плохо, если никто вам этого не объяснит?

Девушка минуту молчала, обдумывая услышанное.

– К сожалению, в ваших словах много правды, – неохотно признала она. – Конечно, она милая, сердечная девочка, но порой мне кажется, что помыслы Оливии далеко не всегда соответствуют природным качествам ее души. Меня и прежде это несколько озадачивало. Как бы там ни было, будет ужасно, если ее выдадут замуж за такого мерзкого человека, как сэр Генри Госфорд, и никто даже не попытается прийти ей на помощь. Теперь же, раздумывая о том, что, не появись на ее жизненном пути я, все могло бы сложиться для Оливии не столь уж удручающе, чувствую себя ужасно виноватой перед ней. Я просто обязана ей помочь. Вы должны понять меня, Фредди.

Мистер Станден вовсе не собирался проникаться чувствами Китти, однако он не относился к тем людям, кто любит ввязываться в бесплодные споры, и посему хранил молчание. Прекрасно осознавая, что душевная щедрость мисс Чаринг не позволит ей покинуть в несчастье свою протеже, мистер Станден, однако, предполагал, что добром это не кончится.

Китти поднялась с кресла и начала беспокойно ходить по комнате.

– Надо чем-то помочь Оливии, – сказала девушка. – Она так верит в мою помощь. Будет ужасно, если я подведу ее. А еще бедолага Долфи! Я совсем позабыла о нем и Ханне. Все это просто сводит меня с ума.

– Знаете, Китти, что я вам посоветую… Для всех окажется лучше, если вы обо всем позабудете. Бедолагу мне жаль, но и без него забот хватает.

– Нет. Коль скоро я дала слово, я его сдержу.

Фредди вздохнул.

– А еще, – продолжала девушка, – остаюсь я… Не знаю, как так получилось, но я решительно ничего не добилась из того, что хотела сделать в Лондоне. Было бы большой ошибкой продолжать в том же духе. Мне с самого начала не следовало обращаться к вам с моей просьбой. Теперь я удивляюсь своей наивности. Только посмотрите, что вышло из этой затеи!

– Китти, по-моему, вы хотели немного поразвлечься и достигли своей цели, – произнес несколько задетый за живое мистер Станден.

Девушка, порывисто повернувшись к нему, заметила:

– Это было самое изумительное время за всю мою жизнь, и я никогда не забуду дней, проведенных в Лондоне. Никогда прежде я не была настолько довольна жизнью, но все когда-то кончается, Фредди. Нам надо обдумать, что делать дальше.

– Обсудим это после моего возвращения из Оксфорда, – сказал Фредди.

– Хорошо, – согласилась Китти, – однако я бы не желала с вами ссориться.

– А я не хочу ссоры с вами.

– Я никогда с вами ссориться не буду, – с теплотой в голосе сказала мисс Чаринг.

– Вот и чудно! Никто не хочет раздоров.

– Но мы можем разыграть ссору для других.

– Не выйдет, – возразил Фредди. – Все знают, что вывести меня из себя просто невозможно. Знаете что, Китти… Нам лучше не предпринимать ничего до тех пор, пока мы не отправили вашего кузена во Францию, а заодно и Долфи – в Ирландию.

– Но вы же только что меня отговаривали?

– Помилуйте, – мягко произнес Фредди, – я соглашусь с чем угодно, лишь бы не ссориться с вами. Я тут подумал и решил, что, пожалуй, им следует помочь. К тому же избавимся от Долфинтона. Я ничего не имею против бедолаги, но жить в одном городе с кузеном, у которого чердак не в порядке, – увольте!

– Жаль, что вам надо ехать в Оксфорд.

– Не стоит об этом тревожиться, – добродушно подбодрил ее Фредди. – Больше одной ночи в Оксфорде я не проведу. Мешкать не стану. Поэтому я нанял четверку и фаэтон. На поездку уйдет не более четырех часов. Рано выеду и буду в Лондоне к полудню. Пока я буду отсутствовать, здесь все равно ничего не изменится. Да и что может случиться за это время?

Глава 17

Поскольку лорд Букхейвен был человеком деловым, он доплачивал за раннюю доставку почты в дом. Вследствие этого, выйдя утром к завтраку, Китти обнаружила письмо, написанное неразборчивым почерком мисс Фишгард, лежащее на столе возле тарелки. Сломав сургучную печать, девушка принялась читать. Вскоре брови ее удивленно поползли вверх. Было ясно, что послание писалось в весьма возбужденном, нервическом расположении духа. В начале письма, где мисс Фишгард выражала надежду на то, что ее воспитанница пребывает в здравии, а дальнейшее пребывание Китти в городе будет столь же приятным, почерк был еще более-менее разборчивым, а вот после этого буквы превращались в сущие каракули. К тому же мисс Фишгард, экономя бумагу и спасая Китти от дополнительных издержек по оплате почтового сбора, принялась писать весьма убористо, и теперь буквы наползали друг на друга.

Потратив несколько минут на безуспешные попытки разобрать почерк наставницы, Китти раздраженно воскликнула:

– Представить себе не могу, что стряслось с мисс Фишгард! Обычно она пишет аккуратно, а сейчас я вообще ничего не в состоянии разобрать. Надеюсь, старик не свел ее окончательно с ума.

– Он кого угодно с ума сведет, – отпив кофе, заметила Мэгги. – Мне кажется, это один из самых несносных людей на свете.

– В своем последнем письме мисс Фишгард писала, что он ведет себя вполне терпимо. Кроме того, она уже почти свыклась с его причудами, поэтому не станет поднимать шум из-за того, что он бросил в нее тростью или устроил еще какой-нибудь дебош. Должно быть, что-то все же произошло, ведь она просит меня вернуться.

– Но это решительно невозможно, – опуская чашку, заявила Мэгги.

– Кажется, она это понимает. Мисс Фишгард вот тут пишет «хотя бы на день»… А вот это, вероятно, имеет отношение к вам… Сначала мне казалось, что здесь написано «леди Бенджамин», но теперь я уверена, что ошиблась. «Леди Букхейвен». Затем следует то, чего я не могу разобрать, а дальше слово «кокетка».

– Что?! – воскликнула Мэгги. – Если это обо мне, то я решительно возражаю. Весьма невежливо так писать о леди, которую ты в жизни ни разу не видал.

– А может, не «кокетка»… да… определенно это какое-то другое слово… Рядом следующая строка, здесь написано что-то о Генрихе VIII… Не думаю, что он имеет хоть какое-то отношение к кокетству.

– С какой стати она пишет вам о Генрихе VIII? – удивилась Мэгги.

Китти, протянув ей письмо, ответила:

– Понятия не имею. Лучше взгляните сами.

Светлая и темная головки склонились над листом бумаги.

– Похоже на Генриха VIII, – признала правоту собеседницы леди Букхейвен. – Может быть, она сравнивает дедушку Мэтью с королем? У Генриха VIII был весьма скверный характер.

– Да уж… У него случались приступы ярости, и он приказывал рубить головы направо и налево. А кто эта Катерина?

– Екатерина Арагонская[74], – блеснула эрудицией Мэгги.

– Нет, к чему здесь Екатерина Арагонская? Ерунда получается. Наверное, дома пришлось уволить одну из служанок, впавших в немилость у старика, и нанять другую. Как по мне, обычное дело.

– Я не понимаю, с чего бы это мисс Фишгард просить вас приехать домой только потому, что она наняла новую прислугу.

– Конечно нет. Вот тут отчетливо написано «не могу написать в письме»… а дальше там что-то насчет моего великодушия… Далее вижу слово «измена», следовательно, к Екатерине это отношения не имеет… Опять тут появляется Генрих VIII… Нет, Мэгги, мне все же придется съездить в Арнсайд-хаус. Надеюсь, когда Фредди вернется в город, он будет любезен и сопроводит меня туда, потому что мисс Фишгард весьма взволнована.

Леди Букхейвен с явной неохотой согласилась, выразив при этом опасение насчет того, что Китти убедят остаться в Арнсайд-хаус. Мисс Чаринг, в который раз приятно удивленная добротой всех без исключения представителей семейства Станденов, не стала говорить своей молодой дуэнье, что день расставания все же приближается, причем разлука грозит затянуться. Свою нечистую совесть Китти, впрочем, успокоила мыслью, что она была Мэгги довольно сносной компаньонкой.

Вскоре после завтрака, надев синий бархатный дамский плащ и единственную из своих шляп, к которой трудно было бы придраться даже законченным занудам и синим чулкам, леди Букхейвен отправилась нанести визит тетушке Марии, вернее, тете ее мужа, именно той особе, к которой она вроде как должна была поехать, а вместо этого появилась на маскараде. Китти предложила сопровождать ее, но Мэгги подумала, что престарелой леди мисс Чаринг лучше не показывать. Предварительно внушив сей грозной особе, чьи строгие моральные принципы и неприятие всего легкомысленного зашли настолько далеко, что леди Мария довольно редко выезжала в свет, будто бы невеста Фредди – серьезная девушка весьма строгих нравов, Мэгги сама себя загнала в западню. Если сейчас старушка увидит перед собой премиленькую особу, одетую в платье из французского шелка с саржевым переплетением, с волосами, завитыми и уложенными по последней моде, скандала не избежать. Мэгги прекрасно понимала это.