Кэтрин Каски - Невинные грехи

Резиденция Синклеров, Гроувенор-сквер, Мейфэр, Лондон, март 1817 года

Утреннее солнце сияло сквозь окна, отражаясь от туго накрахмаленного и выглаженного до ослепительного блеска столового белья. Лорд Синклер сощурился от яркого света. Боже, и зачем он встал! Нужно было лежать в кровати, пока туман в голове от выпитого виски не рассеется.

Он все же сделал это. Теперь он, черт возьми, помолвлен! Неудивительно, что голова гудит.

Но у него не было выбора. Совершенно. Он и его братья знали, что без последствий не обойдется… Рано или поздно гром должен был грянуть. Ведь в каждом лондонском клубе у них долгов больше, чем все их годовые доходы. И вчера вечером это наконец случилось. К ним явился первый и наверняка не последний агент по сбору долгов — настоящий громила.

Скрипнувшие в коридоре, прямо за дверью гостиной, половицы заставили Гранта вскочить. Быть может, это случайный звук, быть может, это дом от холода скрежещет старыми артритными костями, но рисковать нельзя. Его разговор с братьями, Киллианом и Локленом, не должен услышать никто из слуг, как и их сестра Присцилла. Особенно сейчас, когда Грант собирался огласить свое предложение.

Не произнося ни слова, Грант бесшумно подкрался к двери и, взявшись за полированную ручку, распахнул ее настежь. Испуганная мышь перепрыгнула через носок его туфли и убежала в тень, клинком рассекающую коридор.

— Что, никого? — Киллиан, младший брат, беззвучно рассмеялся. — Оставь, Грант. Сборщики долгов не станут средь бела дня ломиться к нам в дом, чтобы поломать нам ноги. У нас еще есть пара часов.

— Меня беспокоит не это. — Грант вернулся и снова занял свое место во главе стола. — Меня беспокоит Присцилла.

— Будь я проклят, Грант! — Второй брат, Локлен, запил кусок хлеба глотком утреннего эля. — Прекрати себя изводить. Присцилла спит. А даже если бы не спала и подслушивала из коридора, — она же не станет никому рассказывать, что ее братья планируют очередную коварную махинацию… А, судя по всему, ты, Грант, именно это собираешься предложить. — Локлен уткнулся в газету.

Грант нахмурился.

— Я не хочу, чтобы она испугалась. Пусть лучше остается в неведении.

— А так и будет, — пробасил Киллиан.

Грант предупреждающе посмотрел на младшего из трех братьев:

— Да, если только ты не расскажешь все сестре.

Большой и указательный пальцы Киллиана сжались на стакане.

Это проявление недовольства было столь незначительным, что никто не заметил бы его, но умение подмечать и делать выводы у Гранта было развито лучше, чем у большинства людей, и всегда верно служило ему до тех пор, пока о его сверхъестественном мастерстве за карточным столом не пошли слухи.

Киллиан поднял на него взгляд.

— Даю слово, что не расскажу. Итак, каков план?

Тут ни с того ни с сего рассмеялся Локлен. Подобное веселье показалось Гранту совершенно неуместным в преддверии столь серьезного разговора.

— Смотрите-ка, мы угодили в колонку «on dit»[1] снова. Ну-ка, что тут у нас? — Он поднял газету и пробежал заметку глазами. — Ха! На этот раз нас называют «Грешные лорды». — Уголки его губ поползли вверх в довольной улыбке, он посмотрел на братьев.

— Грешные лорды… — Киллиан, усмехнувшись, откинулся на спинку стула. — А мне нравится!

— И правда, звучит неплохо… — усмехнулся Локлен. — Живо, остро, да и вообще гораздо лучше, чем «Семь Смертных Грехов». Хотя, я полагаю, эти газетенки теперь не имеют права нас так называть. Теперь, когда почти половина из нас сумела искупить грехи и вернуться в семью. — Он повернулся к Гранту. — Что скажешь, брат? «Грешные лорды»… Что-то в этом есть, а?

— Вы что, не понимаете, в каком положении мы находимся? — Грант взмахнул рукой и с досадой грохнул по столу кулаком так, что задрожали стаканы. — Когда вы, дурьи головы, поймете, что, если о наших подвигах пишут в «Морнинг пост», это не повод для веселья? Это катастрофа! Когда до вас дойдет, что рано или поздно секретарь сообщит отцу об этой заметке? — Он разжал кулак и протянул руку ладонью вверх к Локлену. — Чья голова окажется на плахе следующей? Кого из нас первым вышвырнут из этого дома на улицу за грехи?

— Я думаю, что тебя, Грант. — Локлен поднял газету и ткнул пальцем в обведенные чернилами слова. — Здесь речь идет в основном о твоем невероятном везении за игровым столом. И о том недоразумении, которое произошло в прошлую пятницу у Вэйтера… Когда тебя назвали шулером.

Грант выхватил газету и быстро просмотрел довольно длинную статью.

— Проклятие! — Он смял газету обеими руками. — Да я никогда в жизни не жульничал! Мне это не нужно!

— Отдай, Грант. — Локлен забрал у него скомканный листок. — Я еще не дочитал. Там может быть что-то интересное. Хотя о твоей помолвке с мисс Рэйфорд ни слова. Наверное, у тебя еще есть день-два, прежде чем лорд и леди Рэйфорд объявят об этом. Эх, она так долго пролежала на полке, обрастая паутиной, что понадобится сабля, чтобы к ней пробиться.

— О помолвке объявят самое меньшее через неделю и самое большее через месяц. Времени у тебя не так много, — рассудительно добавил Киллиан.

— Грант, смотри, что ты наделал. — Локлен скорчил недовольную гримасу и попытался разгладить газету ладонями. — Теперь Поплину снова придется ее гладить.

— Не придется. — Голубые глаза Киллиана сверкнули, когда он встал, вырвал у брата газету, скомкал ее в тугой шар и бросил в тлеющий камин. — Хватит, почитали уже. — После этого лицо его расслабилось и он вернулся на свой стул, устремив горящий взгляд на Локлена. — Грант прав. Герцог Синклер не допустит, чтобы нашу фамилию публично смешивали с грязью… Снова. Грант сделал то, что должен был сделать.

Локлен покорно вздохнул.

— Да-да, мы все с этим согласились. Так что ты задумал, Грант? Помимо полного отказа от женщин и азартных игр, — что мы уже как-то пытались сделать и попытка наша, позволь напомнить, закончилась весьма плачевно, — какие еще блестящие идеи пришли тебе в голову и заставили уверовать в спасение настолько, что ты вытащил нас из кроватей на час раньше обычного, чтобы обсудить их?

— У меня есть два плана. — Грант подался вперед. — Первый должен решить наше главное на сегодняшний день затруднение: нехватку денег.

Локлен поднял палец, прерывая брата:

— Я полагаю, угрозы в наш адрес — затруднение более насущное, чем возможность оказаться за решеткой.

Грант покрутил на мизинце тяжелый перстень с печаткой.

— Для начала я собираюсь заложить свой перстень… Потом я приумножу вырученные деньги за игровым столом где-нибудь за пределами Лондона, возможно, в Лутоне, где меня никто не знает. Если на почтовой карете туда и обратно, много времени это не займет.

— Ты сума сошел? — Киллиан вскочил со стула и схватился за голову. — Мать отдала тебе этот перстень перед смертью. Он принадлежал нашему деду!

От значимости этих слов Грант напрягся.

— Разве ты не видишь, Киллиан, что у нас больше не осталось ничего по-настоящему ценного? — Грант встал и принялся расхаживать по комнате. На какой-то миг он остановился перед братом. — Ты сомневаешься в моих способностях? Ты сомневаешься во мне?

Киллиан не повернулся, но покачал головой.

— Я знаю, ты выигрываешь чаще остальных… Когда остальные игроки тебя не знают.

Локлен тоже покачал головой, но по совершенно другой причине.

— «Морнинг пост» читают не только в Лондоне. Послушай, Грант, на тебе уже стоит клеймо шулера. Если в комнате хотя бы один джентльмен тебя узнает, тебе несдобровать.

— Значит, я отправлюсь туда, куда ни один джентльмен не осмелится сунуть нос. — Он улыбнулся братьям. — Вы же знаете, что для нас это последний шанс.

Локлен и Киллиан не ответили.

— И как только я выиграю, тут же выкуплю перстень. Заплачу вдвое, если понадобится.

Локлен махнул рукой.

— Ты уже все решил, к чему нас спрашивать?

— К тому, что нам нужно долгосрочное решение наших финансовых бед. Отец запретил нашему брату и сестрам оказывать нам какую-либо помощь, и дорогу к искуплению нам предстоит пройти самим.

Оба брата, не отрываясь, смотрели на него, пока он обходил стол к своему месту.

— Думаю, я нашел решение.

Грант медленно опустился на стул и задумчиво погладил подбородок, намеренно выдерживая паузу перед объяснением. Ему нужно их заинтересовать, иначе они его не поддержат.

Замысел был гениален, хотя и грубоват, но и положение было отчаянным. Он не собирался просить братьев пожертвовать чем-то большим, чем жертвовал сам. Однако если дело выгорит, это станет ответом на их мольбы и они будут благодарить его на коленях.

— Присцилла скоро спустится завтракать. Уже почти полдень, — напомнил ему Киллиан. — Так что, если у тебя есть план, выкладывай и не тяни кота за хвост.

— Непременно. — Грант глубоко вздохнул, положил обе руки на стол и встал. — Отец считает, что Стерлинг, Айви и Сьюзен в достаточной мере искупили все свои провинности в тот день, когда вступили в брак с достопочтенными членами общества, — начал он. — С хорошими людьми. С людьми порядочными и благопристойными.

Локлен фыркнул.

— Я думаю, искупление больше связано с тем, что изменился их образ жизни, а не с тем, что они вышли за благопристойных леди и джентльменов.

— Да, но откуда папа узнал, что каждый из них изменился? — Он посмотрел на Локлена, но не увидел готового ответа и повернулся к Киллиану.

— Очевидно, раз их полюбили, это означает, что они сумели на какое-то продолжительное время забыть о себе, — пожал тот плечами. — Иных причин я не вижу, Грант.