Прячусь в кабинку, чтобы дождаться, когда уйдут посетительницы. Сажусь на крышку унитаза и пытаюсь вызвать в душе раскаяние, а в сознании — тревогу и страх потерять желанную работу, но вместо этого плотнее сдвигаю ноги и заново ощущаю каждое прикосновение Криса. Вот неопровержимое доказательство его полной, неделимой власти! Он говорил, что хочет защитить, но вел себя так, словно демонстративно заявлял на меня свои права. Рука, сжимавшая мою ладонь на глазах у Комптона, безапелляционное требование выплатить баснословные комиссионные, бесстыдные ласки возле двери в туалет, безумный поцелуй.

Проходит не меньше пяти минут, пока женщины наконец не перестают щебетать и не освобождают территорию. Выхожу из кабинки, смотрю в зеркало и с трудом себя узнаю: волосы растрепаны, губы распухли, глаза потемнели от неутоленного желания.

За дверью снова раздается стук каблуков, и сердце неприятно вздрагивает. Я еще не успела придумать, как вести себя с Крисом и что вообще делать там, среди людей, но оставаться в дамской комнате и привлекать тем самым к себе внимание не хочу. Торопливо приглаживаю волосы, бросаюсь к двери и тут же останавливаюсь как вкопанная.

— Ава, — произношу растерянно.

— Сара! — радостно восклицает хозяйка кофейни, и я оказываюсь в крепких объятиях. — Так хотела попасть на дегустацию пораньше, чтобы не разминуться с тобой!

Осматриваю коридор поверх ее плеча, однако Криса не вижу. Успокаиваю себя тем, что он где-то здесь, просто соблюдает необходимую осторожность.

Ава выпускает меня на свободу. Отступаю и замечаю, что длинные черные волосы уложены восхитительными локонами, а облегающее красное платье выгодно подчеркивает соблазнительную фигуру.

— Выглядишь сногсшибательно!

— Спасибо. Никогда не отказываюсь от возможности показать себя в выгодном свете, но сегодня едва успела переодеться. Только что прилетела.

— О? И откуда же?

Она лукаво улыбается:

— Небольшое романтическое путешествие. Это было сказочно! Послушай, я не хочу, чтобы Марк злился. Знаю, что сейчас тебе надо работать, но как насчет ленча в понедельник?

Марк. Она так легко, привычно назвала по имени нашего великого и ужасного повелителя. Что бы это значило?

— Буду рада пообщаться, — соглашаюсь с готовностью и напоминаю себе, что Ава в галерее не работает, а потому вовсе не обязана ни соблюдать субординацию, ни следовать правилам строгого корпоративного этикета.

Назначаем время встречи, и я выхожу в зал. Нервно оглядываюсь в поисках Криса, но его нигде нет. Мэри обслуживает покупателя, а Аманда и остальные сотрудники стоят возле двери и провожают гостей. Быстро подхожу к группе задержавшихся клиентов и стараюсь отвлечься от неприятных мыслей. Не удается. Крис ушел. Использовал меня, чтобы доказать Комптону собственное превосходство, раздразнил, возбудил, поцеловал и бросил. Чувствую себя униженной и снова начинаю закипать от злости. Последний из клиентов приглашает продолжить дегустацию; с горя соглашаюсь. Какая теперь разница, сколько пить? Все равно со дня на день уволят. К тому же только что меня использовали, оскорбили и довели до исступления в коридоре, вовсе не предназначенном для фривольных свиданий. Да и за руль садиться не придется — сегодня всех развезут по домам. Черт возьми, так что же мешает хотя бы под конец вечера забыть об умеренности?

Но вот гости наконец расходятся. Беру жакет, сумочку и вместе с коллегами выхожу на улицу, где уже ждет вереница такси. Голова кружится, к горлу подступает отвратительная тошнота. Разговаривать ни с кем не хочется, и уж точно не хочется встречаться ни с Меритом, ни с Комптоном. Впрочем, Криса опасаться не стоит, потому что его все равно нет, а вот Марка обойти не удается, поскольку он стоит у порога и ведет с Авой напряженный разговор — если, конечно, выпитое мной вино не искажает восприятие, что не исключено. Возможно, они всего лишь дружески болтают. Ха! Зверь не из тех, с кем можно дружески поболтать. Скорее его стихия — кнуты, цепи и слова типа «порадуй меня, малышка». Ах, Боже мой! Вино окончательно одурманивает меня, и теперь в голову лезут всякие глупости. Осмелев от последствий дегустации и чувствуя себя дерзкой прекрасной бабочкой, решаю, что пора отправиться домой, но прежде хочу получить ответы на все свои вопросы.

Держусь на ногах не очень уверенно, но все же целеустремленно направляюсь к Комптону — терять уже все равно нечего. Одним лаконичным взглядом босс приказывает Аве удалиться, и она тут же подчиняется, не забыв помахать мне на прощание. Да, весь мир беспрекословно вращается вокруг этого человека. За исключением одного-единственного художника.

— Я уволена? — Без обиняков спрашиваю босса, не забыв удостовериться, что рядом никого нет. В трезвом состоянии разговор наедине не доставил бы ни капли радости, но сейчас мне и море по колено.

Комптон складывает руки на широкой груди и рассматривает — как? С интересом? С раздражением? Понять невозможно.

— А с какой стати вы должны быть уволены, мисс Макмиллан?

— Из-за претензий Криса.

— Сегодня Крис принес нам обоим кучу денег. Делать деньги — отнюдь не преступление. Вот если бы вы намеренно использовали мистера Мерита в качестве орудия манипуляции, тогда другое дело. Но на подобную хитрость вы не способны, правда?

— Не способна, — отвечаю честно и осмеливаюсь ступить на территорию, которую в нормальных обстоятельствах обошла бы стороной; но последние несколько дней далеки от нормальных. — К тому же не собираюсь участвовать в вашем поединке под лозунгом «Чей меч больше?». Петушиные бои — не мое амплуа. Хочу одного: выполнять свою работу и делать это хорошо.

Комптон негромко смеется — впервые на моей памяти. Не знаю, хорошо это или плохо — под винными парами нечаянно развеселить того, кого невозможно развеселить в принципе.

— Разумное решение, мисс Макмиллан. Как только проспитесь, сразу продолжайте занятия. В понедельник устрою вам экзамен.

Открываю рот, чтобы возразить, и босс тут же поднимает бровь. Опыт подсказывает, что поднятая бровь означает строгое предупреждение.

— Обязательно подготовлюсь, — обещаю я и, не попрощавшись, направляюсь к двери.

— Мисс Макмиллан!

Останавливаюсь, как по команде, оборачиваюсь и смотрю с опаской. Неужели избавление не так близко, как я надеялась?

— Перед сном примите таблетку аспирина и выпейте бутылку воды, — приказывает Комптон.

Босс заботится о моем самочувствии и советует, как избежать тяжкого похмелья, а я только что использовала выражение «петушиные бои» в отношении его соперничества с тем, кто страстно меня целовал едва ли не на глазах почтенной публики. Существую в альтернативной реальности.

— Слушаюсь, сэр, мистер Комптон. — Продолжаю путь к двери.

Выхожу в холодную звездную ночь и вижу, как Ральф и несколько стажеров дружно загружаются в такси. Медлю на крыльце и почти не дышу: может, не заметят? Теперь, когда я твердо решила остаться работать в галерее, несдержанность в питии непростительно подрывает профессиональный авторитет, которым я так дорожу. Наконец компания со смехом рассаживается, и дверь машины захлопывается. Здесь бы вздохнуть с облегчением, но не тут-то было: внезапное предчувствие заставляет повернуться и посмотреть налево.

Сердце подпрыгивает и замирает: Крис, снова в своем неизменном кожаном пиджаке, стоит, небрежно прислонившись к шикарной спортивной машине. «Порше-911» черного цвета. То, что это именно 911, знаю точно: по иронии судьбы отец никогда не ездил, да, должно быть, и сейчас не ездит ни на чем другом. Рядом со своим импозантным владельцем «порше» выглядит на редкость впечатляюще. Вот уж не думала, что случаются такие совпадения! У меня с этой машиной связана своя история.

Крис с улыбкой оглядывает меня с головы до ног и обратно: в цели его появления сомневаться не приходится. Он заявил, что пришел на дегустацию ради меня, а в итоге я оказалась разменной монетой в войне мужских амбиций.

Иду к нему, из последних сил стараясь твердо держаться на ногах. Не понимаю, почему вдруг решила найти истину в вине, хотя никогда много не пью. Не отводя глаз, жадно лаская взглядом, Мерит внимательно следит за каждым моим шагом. Вспоминаю прикосновение горячих ладоней, властный поцелуй и всем своим естеством ощущаю: хочу его. Он, конечно, тоже это понимает, но сегодня со мной уже вдоволь поиграли. Вполне достаточно для одного вечера. Нет, поправляю себя. Достаточно для всей оставшейся жизни.

— Ты ушел, — обвиняю, едва остановившись. Ветер волнует, искушает чистым мужественным запахом, и колени, без того слабые, окончательно отказываются держать. Падаю на Криса; чувствую на талии жаркую ладонь, но все равно прижимаюсь к нему всем телом. Смотрю в его глаза и едва не обугливаюсь от вспышки молнии. Все, пропала. Долой лицемерную браваду, пусть играет, как считает нужным.

— Но ведь сейчас я здесь, — тихо отвечает он; пальцы на моей талии слегка вздрагивают.

Надо бы его оттолкнуть, но вместо этого хочется прикасаться снова и снова. Крепче вцепляюсь в сумку и пытаюсь раздуть все еще тлеющую обиду.

— А я подумала, что ушел.

— Решил, что тебе будет неудобно в юбке ехать на мотоцикле.

— Мы не договаривались об этом. И вообще ни о чем!

— Собирался тебя прокатить и давным-давно вернулся бы, но так спешил, что одному придирчивому полицейскому не понравилась моя скорость. Он простить не захотел, но надеюсь, что ты простишь.

Обида мгновенно улетучивается. Оказывается, парень не только сгонял ради меня за машиной, но даже заработал штраф. Голова отчаянно кружится; чтобы немного прийти в себя, прижимаю ладонь ко лбу.

— Учитывая мое отвратительное самочувствие, должна поблагодарить за то, что не поленился сменить мотоцикл на машину. — Опускаю руку, и она останавливается на его груди. Теперь сердце моего рыцаря гулко бьется прямо под ладонью. А может быть, из-за моей ладони? Что, если я действую на этого человека так же, как он на меня?