— Леони — современная Нинон де Лакло. Но, мой друг, если вы поместите ее на вершину Монблана, она и там найдет, с кем вам изменить.

Квентин Тивертон ясно понимал, что великий герцог Д'Амайл, гран-сеньор Шантильи, четвертый сын короля Луи-Филиппа, был самым влиятельным и самым для нее выгодным в череде ее прежних покровителей, тем более что ей удалось совершенно вскружить ему голову.

Он истинный джентльмен, и под его покровительством она могла чувствовать себя не только обеспеченной материально, но и занять достойное положение в свете.

Лучшие умы и все великие таланты Франции стремились попасть в число приглашенных на ее приемы.

Селине могло несколько повредить, в смысле репутации, если ее увидят в компании Леони Леблан, но, с другой стороны, благодаря знаменитой куртизанке девушка может познакомиться со множеством холостых мужчин, которые не очень жалуют скучные респектабельные дома.

Квентин также не сомневался, что аристократическая элита не потерпит в своей среде девицу с такой привлекательной внешностью, как у Селины, пусть и хорошо воспитанную и из приличной семьи, но без каких-либо источников дохода.

Поэтому, по мере приближения к Баден-Бадену, он все больше убеждал себя, что встреча с Леони и особенно с герцогом на лесной дороге и связанная с печальным происшествием для Селины была истинным подарком фортуны.

Эти люди, благодарные Тивертону за его решительное вмешательство, в состоянии многое сделать для Селины.

Он уже решил остановиться на первые сутки в «Стефани ле Бейн». Это был старейший, а также самый дорогой отель в Баден-Бадене. Тивертон отдавал себе отчет, что это ему не по карману, но селиться в «Стефани» было престижно, а следовательно, необходимо для осуществления его планов.

Казино ждало его, и, подобно всем игрокам, Квентин был убежден, что, сев за стол, покрытый зеленым сукном, он встанет из-за него богачом.

При въезде в живописный старинный городок, Селина притихла и замкнулась в себе. Мысли ее были целиком заняты Леони Леблан, и она с тревогой думала о том, как ей вести себя и как она будет выглядеть рядом с женщиной, чьи глаза сверкают ярче, чем все ее драгоценности, чье лицо и фигура — само совершенство, и к тому же явно обладающей острым умом, сильной волей и особым шиком, который далеко не каждой леди удается приобрести даже после долгого пребывания в высшем свете.

Селине мучительно не хотелось показаться на фоне ее серой мышкой, невзрачной и ничтожной.

«Я должна многому научиться у нее!» — мысленно дала себе клятву Селина, хорошо понимая, что задача эта неимоверно сложна.

Когда их проводили в роскошные апартаменты отеля «Стефани» и она развернула свой жалкий сверток с нарядами, печаль охватила ее.

В отчаянии Селина взглянула на свое белое платье, которое напомнило ей о совсем недавно пережитой трагедии. Оно было скомкано и помято, так как свертывала она его в спешке, и к тому же порвано.

С грустью Селина подумала, что лучше ей бы истратить деньги, любезно предложенные Тивертоном, на обратный билет в Англию.

Однако же у нее не было времени предаваться размышлениям, так как тотчас по приезде Квентин Тивертон вызвал к ней через гостиничную прислугу парикмахера, портного, швею, обувщика и даже перчаточника. Все они почти немедленно появились у дверей их номеров.

Апартаменты, предоставленные «брату» и «сестре», располагались на втором этаже.

Тивертон заказывал самые лучшие комнаты, но отель был переполнен, и престижный первый этаж был сдан постоянным почетным гостям.

— Наш багаж прибудет позже, — заявил он небрежно встречавшему их портье. — На наш поезд из Парижа невесть откуда свалился камень, вероятно с неба, и мы с сестрой решили прокатиться до Баден-Бадена верхом, не доверяя больше железной дороге.

— Такие несчастья случаются, к сожалению, довольно часто, mein Herr! — Менеджер отеля «Стефани» сочувственно покачал головой.

— Нам бы хотелось, не дожидаясь багажа, обновить свой гардероб, — продолжал Квентин. Тивертону весьма удавался высокомерный, властный тон, свойственный заезжему вельможе, и Селине оставалось только изумляться, как быстро исполнялись его распоряжения.

Селина пыталась было протестовать против излишних расходов, заявив, что ей совсем ни к чему такое количество нарядов, какое вздумал заказать Тивертон.

Она даже ахнула, услышав его разговор с портным и швеей. Но в результате она все же через пару минут стояла в ночной сорочке перед мастерицей, и с нее снимали мерку.

Ей горько было думать, что все старания и расходы Квентина Тивертона ни к чему не приведут. Вряд ли у кого она вызовет интерес к своей персоне, и великодушный ее покровитель вынужден будет отправить Селину обратно в Англию опять же за свой счет.

Она хотела бы высказать ему все свои тревоги и сомнения, но это было невозможно сделать в присутствии посторонних. Она только пыталась слабо возражать против излишней экстравагантности фасонов и количества заказанных нарядов.

— Я собираюсь приобрести для тебя лишь то, что необходимо срочно, без чего ты не можешь обойтись в ближайшие дни, — заметил Квентин по-немецки.

Этот язык в его устах еще более подчеркивал авторитетность тона и непоколебимую его решимость. Подобные заявления, произнесенные по-французски, звучали бы гораздо мягче.

— Мои девушки будут трудиться всю ночь напролет, mein Herr, — заверил Квентина портной. — Большинство из них француженки, так что в их мастерстве не приходится сомневаться.

Нужные ткани были уже доставлены — шелк, бархат, тюль, парча и рулоны кружева и ворох лент. После неоднократных переделок созданы были окончательные эскизы, подведен итог, и сумма предъявленного портным счета ошеломила Селину.

Но и портной был изумлен щедростью ее покровителя, когда, не споря, тот тут же расплатился, причем наличными. С низкими поклонами портной, проникнутый почтением, удалился, поспешив заняться своей работой.

Селина не успела что-либо возразить, ибо Квентин Тивертон также покинул комнату. Его ожидал, чтобы снять с него мерку, мужской мастер.

Парикмахер, рекомендованный содержателем отеля, завладел головкой Селины, создавая ей изысканную прическу, горничная забрала ее белое платье, чтобы привести его в порядок.

Все происходило так быстро, как бывает только в волшебной сказке. Едва Селина очнулась, как оказалось, что она уже готова для первого своего выхода.

Девушка взглянула на свое отражение в зеркале и убедилась, что выглядит так же пленительно и элегантно, как в тот злосчастный вечер перед свиданием с маркизом.

Горничная добавляла искусной рукой последние штрихи к ее облику, когда послышался вежливый стук в дверь, соединяющую две спальни — Селины и Квентина.

— Могу я войти?

— Я готова, — ответила Селина.

Квентин вошел, и она испуганно затаила дыхание, теряясь в догадках, как он оценит ее теперешний облик, опасаясь, не наделала ли она каких-то ошибок, проявив дурной вкус или невежество в области моды.

По ее настоянию горничная несколько уменьшила открытый вырез на груди, добавив туда лишнюю полоску кружев. Сейчас платье выглядело более скромным, иначе Селина вообще отказалась бы появиться в нем. Ей казалось, что ни одна респектабельная женщина не осмелилась бы столь оголить свою грудь, как заставляла ее сделать миссис Девилин ради удовлетворения прихоти старого маркиза.

Квентин Тивертон молча остановился на пороге и оглядел девушку с головы до ног.

Если она была сейчас совсем не похожа на заплаканное испуганное создание в ночной сорочке в жалкой гостиничной мансарде, то и он не походил на всадника в старомодном английском костюме для верховой езды, сопровождавшем ее через Черный лес.

Она не могла оторвать от него глаз.

В белоснежной рубашке с искусно завязанным шелковым шейным платком, в туго обтягивающем его стройную фигуру фраке с длинными фалдами, он выглядел необыкновенно элегантно.

Тревожная мысль заметалась в голове Селины. Вдруг он решит оставить ее дома, посчитав, что ее наряд никуда не годится, а она сама недостойна быть его спутницей.

Но Квентин улыбнулся и произнес с чрезмерной и не очень искренней, по мнению Селины, любезностью:

— Не сомневаюсь, что множество мужчин, которых я прежде и в глаза не видел, заявят, что они мои закадычные друзья, после того как увидят мою хорошенькую сестрицу!

— Взгляните, пожалуйста… у меня все в порядке? — робко попросила Селина.

— Здесь слово «в порядке» не годится, — откликнулся он. — Сногсшибательно! Не это ли ты хочешь от меня услышать?

— Если б вы сказали мне правду…

— Мы должны всегда говорить друг другу правду, — ответил Квентин Тивертон. — Если помнишь, это одно из условий заключенной между нами сделки.

Горничная тактично удалилась из комнаты, и тогда Тивертон сделал Селине выговор:

— Однако ты уже допустила грубую ошибку, да еще в присутствии прислуги. Мы брат и сестра, и обращайся ко мне соответственно.

— О боже! — воскликнула Селина. — Простите, я так растерялась. А вы… а ты уверен, что я ничем не посрамлю тебя? Может, мне лучше сегодня остаться в номере и не выходить, пока завтра не будут доставлены платья? Я не хочу, чтобы ты меня стыдился в компании…

— Взгляни на себя в зеркало! — приказал Тивертон. — Что ты там видишь?

— Не знаю… По-моему, ничего хорошего. Я очень… испугана.

— Лжешь! — с улыбкой возразил Квентин. — Ты видишь в зеркале свое прекрасное отражение. А зеркало не лжет, в отличие от тебя. Вперед, Селина! Мы на пороге большого приключения. Переступим же порог и узнаем, что нас ждет. Разве тебе не любопытно, Селина?

Впоследствии Селине было трудно восстановить в памяти, как все происходило, настолько она была взволнована и ощущала себя попавшей в сказочный мир.