Какие-то оборванцы обступили экипаж, что-то выкрикивая и угрожающе размахивая палками. Прогремел выстрел, и мужчина, сидевший в экипаже, беспомощно откинулся на спинку сиденья.

— Разбойники! — воскликнул Квентин и тут же извлек два седельных пистолета.

Он обратился к слуге:

— Нападем на них внезапно, Джим!

— Слушаюсь, хозяин! — лаконично ответил Джим.

— Оставайся здесь, Селина, — распорядился Тивертон.

Прежде чем она что-то успела возразить, мужчины пришпорили лошадей и, издавая громкие вопли, устремились вниз.

Квентин Тивертон разрядил один пистолет в бандита, у которого в руках было ружье. Тот упал, и мгновенно остальные мерзавцы обратились в бегство.

В панике они попрятались в чаще еще до того, как Тивертон со слугой подскакали к месту трагедии.

Квентин Тивертон выстрелил еще раз для острастки вслед сбежавшим разбойникам и занялся пассажирами злосчастного экипажа.

Великолепно одетая и необычайно красивая женщина с пикантным личиком и огромными темными глазами, подведенными тушью, громко восклицала по-французски:

— Grâce a Dieu, monsieur! Благодарю бога за ваше появление! Эти дьяволы ранили герцога Д'Амайла!

Квентин Тивертон спешился и заглянул в экипаж, где на подушках распластался раненый герцог.

Кровь уже пропитала его элегантный сюртук, но держался он молодцом и произнес с похвальным самообладанием:

— Никогда в жизни я не ощущал себя столь беспомощным. По собственной беспечности я не захватил с собой оружия и не смог защитить даму.

— Если нам удастся снять с вас сюртук, сэр, — сказал Квентин, — то мы по крайней мере сможем остановить кровотечение до того, как вашей раной займется врач.

— Можно ли было вообразить, что так близко от города мы подвергнемся нападению грабителей! — воскликнула леди, когда Тивертон принялся освобождать герцога от его обтягивающего фигуру сюртука, что, кстати, было не так уж и просто.

— Взяли ли они что-нибудь ценное? — спросил Тивертон.

— Они потребовали мои драгоценности и все наши деньги, а когда герцог вступил с ними в спор, в него выстрелили.

Дама издала звук, похожий на рыдание.

— О, Генри! Лучше бы я отдала им все, что имею, но ты бы тогда так не страдал!

— К счастью, Леони, этот джентльмен избавил тебя от такого жертвоприношения! — заметил герцог.

Закатывая окровавленный рукав рубашки герцога, Тивертон взглянул на леди.

— Мне кажется, я узнал вас, мадам, — не скрывая удивления, произнес он. — Последний раз мы встречались в Париже на приеме у маркизы де Прево в ее чудесном дворце на Елисейских полях.

— Ну конечно! Мне тоже показалось знакомым ваше лицо! — воскликнула леди. — Вы англичанин, и в тот вечер вы были с Корой Перл.

— Вы абсолютно правы, — сказал Квентин Тивертон. — А вы знаменитая мадам Леони Леблан. Я имел счастье наслаждаться вашей игрой в театре «Варьете» несколько лет назад.

— Я польщена, что вы запомнили меня как актрису. — Мадам Леблан одарила его любезной улыбкой, и тут возле экипажа появилась Селина.

Она видела все, что произошло, и, медленно подъезжая на своей лошадке к месту разыгравшейся драмы, опасливо поглядывала на распростертое на земле тело мертвого бандита.

Кучер наконец справился с испуганными лошадьми и теперь распутывал упряжь, чтобы поскорее отправиться в дальнейший путь.

Первым на Селину обратил внимание герцог. Рана причиняла ему боль, он был бледен от потери крови, но вид хорошенькой всадницы сразу отвлек его от собственных страданий.

— Вас, я вижу, сопровождает прелестный эскорт, месье! — заметил он.

Чуть замешкавшись, Квентин Тивертон произнес:

— Моя сестра, мисс Селина Тивертон. — Затем он представил даму и ее спутника: — Мадам Леони Леблан и его королевское высочество герцог Д'Амайл!

Селина склонила головку, слегка смущенная столь громкими именами, но мадам Леблан радостно воскликнула:

— Ваша сестра! Вы привезли ее в Баден-Баден!

— Да. Вообще-то я сопровождаю ее обратно в Англию, — объяснил Тивертон, — после окончания учебы в парижском пансионе, но я не смог устоять перед соблазном показать ей самый фешенебельный курорт Европы. Селине вдвойне повезло. Она к тому же в данный момент имеет возможность лицезреть и самую красивую женщину Франции.

Смех мадам Леблан был на редкость музыкален.

— Вы льстите мне, месье, — сказала она, — но ваша очаровательная сестра вполне может затмить всех посетительниц казино.

— Благодарю, вы очень снисходительны.

Тивертон поклонился, а Селина покраснела. Комплимент из уст признанной красавицы заставил ее сконфузиться.

Квентин парой платков туго перевязал руку герцога, остановив тем самым кровотечение, накинул ему на плечи сюртук и сказал:

— Вам следует поспешить, сир, показаться врачу, который смог бы извлечь пулю. Нет нужды говорить, что вы счастливо отделались, получив рану в мякоть, и что кость не задета.

— Вы только еще сильнее заставляете меня стыдиться того, что я отправился в дорогу без оружия и не смог достойно защитить свою спутницу, — сказал герцог. — С сегодняшнего дня я не выеду за пределы Баден-Бадена, не захватив пистолеты и не позаботившись об охране.

— Мудрое решение, — согласился Квентин Тивертон. — Истории об огромных состояниях, выигранных в рулетку и за карточным столом, а также о красивых женщинах, увешанных драгоценностями, передаются из уст в уста. И всегда найдутся охотники запустить руку в карман богача.

Он вышел из экипажа и собрался было откланяться, но мадам Леблан задержала его.

— Чем мы можем отблагодарить вас, месье Тивертон? — спросила она. — Мы оба перед вами в неоплатном долгу.

— Надеюсь, что вы позволите мне навестить вас? — сказал Квентин Тивертон и поцеловал протянутую руку красивой леди.

— Мы будем очень огорчены, если вы этого не сделаете, — ответила мадам Леблан. — Я буду ждать вас сегодня же вечером… Прошу вас, приходите запросто. А затем мы должны придумать, как развлечь вас и вашу милую сестрицу… если она присоединится к нашему обществу.

Перед последними словами мадам сделала небольшую паузу, и Квентин Тивертон вполне понял их скрытый смысл.

— Моя сестра и я сочтем за честь вновь увидеться с вами, мадам.

Он еще раз поцеловал ей руку, после чего экипаж отъехал. Мадам Леблан помахала на прощание, а герцог не отводил глаз от Селины.

Квентин проводил взглядом экипаж, пока тот не скрылся из виду, потом посмотрел на убитого грабителя.

— Взгляни, нет ли у него чего-нибудь ценного, Джим, — сказал он. — Не хочу, чтобы его дружки попользовались добычей своего невезучего товарища.

Джим передал поводья лошадей Тивертону и склонился над мертвецом.

Пуля попала бандиту прямо в сердце, и вся рубаха его пропиталась кровью. Селина отвернулась, когда Джим обыскивал карманы убитого и открывал маленький вещевой мешок, который был у него на плече.

— Несколько тысяч франков, сэр, двое золотых часов и дюжина колец, — доложил Джим.

— Мы оставим драгоценности в мэрии, — распорядился Квентин. — Без сомнения, за них можно получить вознаграждение. А про деньги, по-моему, упоминать не стоит.

— Конечно, нет, сэр.

Мужчины взобрались в седла, и маленькая кавалькада продолжила путь.

— Кто была эта леди? — спросила Селина.

Ей показалось, что Квентин некоторое время колебался, прежде чем ответить.

— Мадам Леони Леблан сделала себе имя, выступая на сцене, еще будучи чуть ли не ребенком. Начинала она в Париже, а затем объездила полмира. К тому же она невероятно удачливый игрок. — Он сделал паузу и добавил с нескрываемым восхищением в голосе: — Рассказывают, что в Гамбурге ее общий выигрыш составил больше полумиллиона.

Селина удивленно ахнула, а Квентин Тивертон продолжал:

— Дважды в Баден-Бадене она срывала банк, но деньги утекают у нее между пальцев, как вода.

— Она очень хороша собой, — тихо сказала Селина.

— Герцог придерживается такого же мнения.

— Они обручены?

Квентин улыбнулся наивности ее вопроса:

— Нет, разумеется, но их связь прочна и очень важна для них обоих. В пышных апартаментах мадам Леблан на бульваре Осман собрана коллекция безделушек и произведений искусства, которой завидует весь Париж.

— Ты считаешь, — робко задала очередной вопрос Селина, — что мадам Леблан… любовница герцога?

— Тебя это шокирует?

— Н-нет, — неуверенно ответила Селина. — Но она… так красива… так элегантна… И странно, что она не замужем.

— Она была замужем. Кажется, мужем ее был какой-то немец-фотограф, но он очень вовремя испарился.

Тивертон заметил изумленное выражение на лице Селины и мысленно обругал себя за то, что не удосужился солгать по поводу мадам Леблан. Лучше было бы не просвещать Селину по поводу этой дамы.

Однако, рано или поздно, Селине надо повзрослеть и узнать кое-что о реальной жизни, а о Леони Леблан он мог бы рассказать еще многое.

Умная, хитрая, очень амбициозная и непредсказуемая, она входила в первую десятку самых шикарных куртизанок Парижа. В отличие от большинства из них, она обладала не вздорным, а довольно легким характером и часто проявляла удивительную доброту. Главной ее чертой, дурной или хорошей — кто как считает, — было желание во всем достичь совершенства и любое дело довести до конца, за что она и получила среди мужчин своего круга прозвище Мадам Максимум.

Был ли в этом намек на ее настойчивость в достижении своих целей или на непомерную плату, которую она взимала за любовные услуги, — может, и так, но вернее всего прозвище имело отношение к количеству ее возлюбленных.

Один француз поделился своим мнением с Тивертоном: