Касс покачал головой.

— Но сейчас слишком поздно думать об этом. Я сыт по горло тем, что есть. — Он сделал паузу, после чего добавил: — Так же, как и ты.

Джек помолчал, ожидая, что сын еще что-нибудь скажет, но тщетно. Тогда с нарастающим раздражением он начал говорить опять:

— Я передаю тебе свою долю. Теперь ты один несешь ответственность за это ранчо. Тебе придется так или иначе добиться, чтобы оно приносило доход, — так будет лучше для тебя же.

— Джек…

— Ну что Джек! Я твой отец и требую, чтобы ты взял дела в свои руки. Мы должны быть уверены, что все идет как надо. И не смотри на меня так! Я не могу слишком здесь задерживаться. Нам не хватает рабочих рук в «Рокинг-Ти», и ты сам знаешь, как волнуется за нас Джулия. Я не хочу надолго оставлять ее там одну. Так что тут все зависит от тебя.

Касс молчал.

Щека Джека подергивалась от еле сдерживаемого гнева.

— Знаешь, ты и впрямь крепкий орешек! Что ж, я тоже, и мое решение остается неизменным! Я только хочу напомнить тебе, что не кто иной, как ты, напал на женщину во время перегона прошлой осенью. Независимо от того, были у тебя основания для этого или нет, люди здесь имеют право так к тебе относиться.

— Любые мои слова бессильны что-либо изменить.

— Да, но Пьюрити может это сделать. Поговори с ней. Черт побери, между вами такая напряженность, что, кажется, ее можно резать ножом! Я это чувствую, и остальные тоже. Если бы Стэн не был болен, он бы первый приступил к тебе с расспросами. Поэтому настаиваю: разберись с этим немедленно, потому что завтра на рассвете я уезжаю, а мне хотелось бы отправиться в путь с чистой совестью.

— Завтра…

— Вот именно.

Джек выждал некоторое время.

— Касс, черт побери…

— Хорошо, я поговорю с ней.

Джек всматривался в лицо сына. Что-то было не так, и он продолжил еще более настойчиво:

— Она сейчас на конюшне, ухаживает за лошадью. Я видел, как она вошла туда несколько минут назад. Лучшего случая тебе не представится.

Взгляд Джека сделался еще более пристальным. Он был почти уверен, что заметил проблеск улыбки в светлых глазах сына, когда тот повернулся и направился к конюшне. Джек понял, что, несмотря на кажущуюся покорность Касса, волнение в его душе не утихло.

«Но почему?» — подумал он и не нашел ответа.


Касс подошел к конюшне. Движимый лишь одной мыслью, он осмотрелся. Работники выходили из дома и шли к бараку. Никогда еще ему не приходилось видеть более унылой компании. Парни умышленно не смотрели в сторону конюшни, и Касс понял: они не хотели столкнуться с Пьюрити. Вид у них был такой, как будто они опасались, что Стэн не протянет до утра.

Уголки губ Касса приподнялись в мимолетной улыбке. «Только не этот закаленный в боях старик!» — пронеслось у него в голове. Он поймал на себе испытующий взгляд Стэна, когда поднял его со дна фургона, чтобы отнести в комнату. Как бы ни был Стэн слаб физически, ум его не утратил прежней остроты и проницательности, так что Касс даже задавал себе вопрос, насколько осложнилось бы его положение, если бы этот человек был здоров и твердо стоял на ногах. Но Стэн инвалид, и при существующем положении вещей это только на руку ему, Кассу.

Остановившись в дверном проеме, Касс подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Зажженный фонарь был прикреплен к одному из стойл в дальнем углу. Он услышал какой-то шорох и заметил тень на дальней стене — очертания стройной женской фигуры. Не долго думая, юноша сделал шаг вперед, но тут же резко остановился: на полу недалеко от него лежал какой-то блестящий предмет. Касс наклонился и подобрал его.

Медальон.

Картина минувшей ночи представилась ему с такой ясностью, что у него перехватило дыхание: великолепные волосы, разметавшиеся по подушке, тонкие правильные черты неподвижного лица, погруженного в безмятежный сон, белая батистовая ночная рубашка, прилипшая к влажному телу и открывавшая взору его мягкие изгибы, маленький медальон в форме сердечка на фоне кремового оттенка кожи, до которой так и хотелось дотронуться. Касс как бы вновь почувствовал аромат этой кожи, ощутил шелковистость отливавших платиной, словно струившихся у него между пальцами прядей.

Рассердившись на себя за мысли, вызвавшие ответный позыв в его теле, Касс крепко сжал в руке медальон. Нет! Он слишком долго ждал случая отомстить, чтобы позволить плоти взять верх над доводами рассудка.

В крайней досаде Касс стремительно направился к стойлам. Пьюрити как будто не замечала его. Ни о чем не думая, она лихорадочно что-то искала, шаря ладонью по полу. Лежавшие в углу чепраки были раскиданы, стул перевернулся вместе с корзиной. Перебрав все в сумке с провизией, она запустила руку в мешок с зерном и стала ощупью искать в нем. Наконец девушка опустилась на колени, чтобы снова с особой тщательностью осмотреть пол.

Зная, что она ищет, Касс крепче сжал в ладони медальон.

Он никак не ожидал услышать всхлипывания. Между тем движения Пьюрити становились все более порывистыми. Она принялась широкими кругами водить рукой по полу, даже не обращая внимания на кобылу, привязанную рядом и в беспокойстве перебиравшую копытами почти над самой ее головой. Когда же она резко выпрямилась и, закрыв лицо руками, безудержно зарыдала, Касс неожиданно почувствовал глубокое волнение.

Поборов внезапное желание выступить вперед и, подняв Пьюрити на ноги, смахнуть слезы с ее лица, Касс напомнил себе, что чувство, которое владело сейчас этой женщиной, не имело ничего общего с угрызениями совести. Она потеряла всего лишь медальон, а Парящий Орел лишился жизни.

Эти мысли придали жесткости его тону, когда Касс вдруг произнес:

— Ты что-то потеряла?

Пьюрити словно оцепенела. Поспешность, с которой она вытерла глаза и вздернула подбородок, прежде чем подняться и приблизиться к нему, не ускользнула от внимания Касса. С удивлением он отметил ее бледность, влажные бороздки на щеках и дрожь в голосе, когда она ответила:

— Так, ничего важного.

Медальон обжег ему ладонь.

— Мне показалось, что пропавшая вещь для тебя слишком важна.

— Вот как? И все же это тебя не касается.

Касс стиснул зубы. Раз ей так угодно…

Он опустил медальон в карман и холодно произнес:

— Я вижу, ты расстроена. Со Стэном все в порядке?

— Да, он здоров.

Пьюрити хотела было пройти мимо него, но тут же остановилась, когда он добавил:

— Джек уезжает завтра.

— Завтра!

— Он не может надолго оставить без присмотра «Рокинг-Ти».

Пьюрити ответила с явным облегчением:

— Я не думала, что вы уедете так скоро.

Сделав паузу, чтобы добиться большего эффекта, Касс ответил самым небрежным тоном, на какой только был способен:

— Я никуда не уезжаю.

— Что?

— Джек считает, мне надо остаться для того, чтобы следить за ходом дел.

— Следить?..

— Он хочет, чтобы я взял на себя обязанности по управлению ранчо, пока оно снова не встанет на ноги.

— Этого не будет никогда!

— Уверяю тебя, что смогу снова сделать это ранчо доходным.

Пьюрити в ярости шагнула к нему, глаза ее сверкали.

— Черт побери, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Это ранчо принадлежит Стэну… и мне! Мы отдаем тут распоряжения, а не ты или твой отец, и два небольших взноса, сделанных в счет ссуды, не в состоянии этого изменить!

— Если бы не эти «два небольших взноса», вы со Стэном оказались бы перед заколоченной дверью.

Пьюрити покраснела. С явным трудом сдерживая себя, она предложила:

— Ладно, давай покончим с этим раз и навсегда. Что тебе от меня нужно?

— Я уже сказал тебе.

— А я ответила, что понятия не имею о том, что случилось с человеком по имени Парящий Орел! Ты был единственным индейцем, которого я видела в тот день прошлой осенью. Я даже не знаю, кто он такой!

Пристальный взгляд Касса был прикован к ней.

— Просто он был еще одним индейцем, чья жизнь «не стоит денег, потраченных на пулю».

Пьюрити замерла на месте. Поджав губы, она ответила:

— Повторяю в последний раз: если этот Парящий Орел, о котором ты говоришь, действительно исчез, то я не имею к этому никакого отношения.

— Если и так, то тебе должно быть известно, кто виноват.

— Мои люди — обычные ковбои, а не разбойники! Если бы кто-нибудь из них заметил индейца вблизи стада, то предупредил бы всех остальных, чтобы были настороже. — Касс ничего не ответил, и Пьюрити огрызнулась: — Можешь думать все, что угодно! Я устала от этого разговора.

Касс схватил Пьюрити за руку как раз в тот момент, когда она пыталась протиснуться мимо него. При одном прикосновении к ней словно вспышка молнии поразила все его существо, заставив понизить голос до хриплого прерывистого шепота:

— Я твердо намерен выяснить, что произошло в тот день, и именно ты рано или поздно расскажешь мне об этом.

— Зря тратишь время.

— У меня его более чем достаточно.

— Сейчас же отпусти меня!

Вырвав руку, Пьюрити, даже не обернувшись, выбежала из сарая. Подождав, пока она исчезнет из виду, Касс сунул руку в карман, нащупал медальон и стиснул его в ладони.

Пьюрити потеряла нечто очень ценное для нее.

Он тоже.

Ей нужно выяснить, что случилось с ее сокровищем.

И ему тоже многое необходимо узнать.

Она не прекратит поисков.

Он тоже.

Пат.


— Пьюрити это вряд ли понравится.

Короткое замечание Стэна повисло в воздухе. Он взглянул на Джека, который стоял возле его постели. Стэн очень устал, однако в тоне Джека, когда он несколько минут назад тихо постучал в его дверь и попросил разрешения войти, было нечто такое, что он сразу понял: дело не терпит отлагательства. Войдя, Джек завел разговор без обиняков. Он сообщил, что уезжает, оставляя здесь Касса, который возьмет на себя обязанности по управлению ранчо.