— Его женой? О! Конечно нет, — ахнула шокированная Ясмина. — Нет-нет. Вы не можете стать женой Рамиза. — Она отодвинула поднос со стаканчиками и чайником и подозвала своих младших детей, трехлетнего мальчика и двухлетнюю девочку. — Познакомьтесь: это мой сын Самир и дочь Фарида.

Маленькая девочка застенчиво цеплялась за руку матери, но Самир оказался храбрее и потянулся к Силии, чтобы потрогать ее волосы. Та улыбнулась, посадила его к себе на колени и позволила поиграть со своим жемчугом на шее. Тут уже и Фарида преодолела свой страх перед странной женщиной в смешном платье и тоже начала забираться к ней на колени. Силия, смеясь, усадила и ее к себе на колени и принялась учить детей игре в «ладушки». Она часто играла так со своими маленькими сестрами. После этого Самир потребовал, чтобы она вместе с ними пошла во двор познакомиться с другими детьми. Когда полчаса спустя к ним присоединилась Ясмина, Силия имела взмыленный вид, потому очень обрадовалась принесенному хозяйкой холодному шербету.

— Вы так прекрасно ладите с детьми, — сказала Ясмина, делая глоток из собственного стаканчика. — Надеюсь, у вас еще будут свои.

— Теперь это уже маловероятно. Сомневаюсь, что я когда-нибудь еще выйду замуж. — Силия прикусила губу. — Ясмина, вы сказали, что я не могу выйти замуж за Рамиза. Это потому, что я с Запада?

— Ну, в этом, конечно, тоже есть затруднение. Предполагается, что он должен жениться на принцессе арабской крови. Но это не самое главное. Основное препятствие состоит в том, что вы уже были замужем.

— Но мой муж мертв.

Ясмина на нее посмотрела с удивлением.

— Вы не девственница. А Рамиз — принц по крови. Его первая жена должна принадлежать ему, и только ему. Его семя должно быть единственным в ее саду.

Силия очень смутилась и покраснела, но Ясмина, по-видимому, не осознавала, что сообщает неприятное собеседнице, и продолжила:

— Для второй или третьей жены вдовство не имеет такого значения, но первая жена, как я, важнее всех, — гордо заявила она. — Именно первая жена рожает наследника. Хотя я не думаю, что Акил возьмет себе вторую жену. Если только я ему надоем, а это маловероятно — я очень искусна.

Ее слова очаровали и одновременно потрясли Силию.

— Вы имеете в виду, что есть… вещи, которыми женщина может…

— Удержать своего мужчину? — Ясмина кивнула с застенчивой улыбкой. — Разумеется. Это одно из преимуществ жизни в гареме — здесь с тобой могут поделиться подобными секретами. Подождите меня здесь.

Оставшись одна, Силия охладила кисти рук в прохладной воде фонтана и слегка смочила виски. Как ей только пришло в голову спрашивать о подобных вещах? Да вообще заводить такую интимную тему с абсолютно незнакомой ей женщиной? Должно быть, во всем виновата жара и особенность здешней обстановки. В стенах гарема ее любопытство к чувственным темам прямо-таки усиливалось. И все из-за того, что она хотела знать. Не испытать на себе, просто знать. И если она не узнает сейчас, то уже никогда не узнает.

Ясмина вернулась с небольшим шелковым свертком:

— Возьмите. Это наставления по привороту. Прочесть заклинания вы, конечно, не сможете, но по рисункам и так все понятно.

Силия с трепетом взяла сверток. Нельзя даже думать о том, чтобы читать подобное, но не взять — значит обидеть хозяйку.

— Спасибо, — поблагодарила она Ясмину и повторила по-арабски: — Шукран.

— Не за что. А теперь идемте, попрощаетесь с детьми. Вас ждет Акил, чтобы отвезти назад во дворец. Надеюсь, мы еще увидимся до вашего отъезда в Англию.

— Я тоже надеюсь. Я замечательно провела время. У вас прекрасная семья.

Ясмина улыбнулась:

— Желаю и вам когда-нибудь обрести собственную семью. — Она сжала руку гостьи. — Не стоит слишком привязываться к Рамизу, леди Силия. Я знаю, что он очень привлекателен. Вы чувствуете, какая у него замечательная аура, верно? Сильная и сексуальная. Но он не вашего типа. Вы ведь из тех, кто любит только раз в жизни, я права? Простите за эти слова, но я обладаю даром распознавать истинную суть людей. Похоже, вы не очень любили своего мужа, но полагаю, вы с легкостью полюбили бы Рамиза, если бы себе позволили. Его имя полностью соответствует его натуре. Рамиз означает благородный и уважаемый. Он может предаваться с вами удовольствиям, — в конце концов, он мужчина, а вы женщина, — но он никогда не пойдет против наших традиций. Не следует ожидать от него слишком многого, иначе останетесь с разбитым сердцем. Лучше этого не допускать.

— Уверяю вас, вы ошибаетесь.

Ясмина покачала головой:

— Я обладаю определенным даром. И никогда не ошибаюсь в подобных вещах.


Силия вернулась во дворец в задумчивом настроении. День с Ясминой и ее семьей прошел великолепно. Она с удивлением обнаружила, что старшая дочь Ясмины каждый день ходит в школу. Правда, она и ее брат посещают разные школы, но тем не менее девочка получает образование; совершенно иное рассказывал об А-Кадизе британский консул.

Поняв, что гарем не бордель, а часть семейного дома, она теперь смотрела новыми глазами на самого Рамиза и его страну. Не то чтобы она во всем соглашалась с Ясминой, нет. Предложить свой дом матери или невестке — это одно дело. В Англии было почти то же самое, вплоть до опозоренной разводом тетушки, которая жила в полном уединении на втором этаже. У каждой семьи есть скелеты в шкафу. Но вот то, что Ясмина вполне принимала возможную перспективу делить мужа с другой женщиной, если она ему надоест, — нет, с этим Силия не могла согласиться! Совершенно и категорически. От одной этой мысли у нее в душе все восставало. Она, как и все другие, знала, что британский принц-регент был двоеженцем, пусть его свадьбу на бедной Марии Фицгерберт и признали незаконной. Силия была знакома со многими мужьями, включая самого Принни, которые переставали интересоваться внебрачными связями жены, как только отцовство наследника оказывалось в безопасности. Она этого не одобряла, хотя знала, что другие сочли бы это ханжеством. Но жить в гармонии со своими конкурентками — нет, этого она понять не могла!

— На такое я никогда бы не смогла пойти, — решительно произнесла Силия. — Это все равно что поместить объявление в «Морнинг пост», что муж считает меня фригидной.

— Афуан[5], леди Силия?

— Нет, ничего, Адила. — Силия улыбнулась служанке и потрясла головой. Неужели она сказала это вслух? — Все в порядке.

Служанки наполнили для нее ванну. Желая остаться наедине со своими мыслями, Силия отпустила Адилу и Фатиму, настаивая, что может сама раздеться. Она так привыкла к заботливым рукам служанок, которые натирали ее маслом, массажировали и помогали погрузиться в ванну. Дома она будет по ним скучать.

Дома! Это слово камнем застыло у нее в груди. Она не хотела пока возвращаться домой.

— Я еще столько хочу узнать, — пробормотала она, снимая чулки и расшнуровывая корсет. — Я и города почти не видела.

Раньше она никогда не разговаривала сама с собой. Эту привычку она приобрела здесь, в гареме, от одиночества и теперь не видела в ней ничего особенного. Накинув свободный шелковый халат, она босиком направилась в ванную комнату. Пол здесь покрывала такая же сине-золотистая мозаика, что и везде. По углам стояли четыре колонны, а в дальнем конце помещения пузырился прохладный фонтанчик. Стены были разделены вдоль бордюром и в верхней части покрыты зеркальной плиткой. Потолок над утопленной в пол ванной представлял собой высокий купол с изображением темно-синего звездного неба.

Силия спустилась по пологим ступенькам и погрузилась в успокоительную влагу. Сегодня вода пахла корицей и апельсиновыми лепестками. В отличие от медной бадьи, которой она пользовалась дома в Англии, эта ванна была глубокой и просторной. В ней можно растянуться во всю длину и, положив голову на край, смотреть, как подмигивают на потолке серебристые звезды. Она расслабилась. В голове бездумно плавали виды А-Кадиза, напоминая красочную панораму. Восходящее солнце над горами пустыни. Песок, за день меняющий цвет от бежевого до сливочно-желтого и цвета белого золота. Увиденные впервые сочно-зеленые поля перед столицей, в самой Балирме — путаница домов, напоминающих крепости, выложенные мозаикой стены с дверями, маленькими, как замочные скважины, минареты, искрящиеся фонтаны — словно нарисованная ребенком сказка.

И Рамиз. Он — часть этой сказки, неразрывное звено в ее сознании. Она вспомнила, как впервые увидела его на холме — он взирал на портовую суету, похожий на божество в белых одеждах. Рамиз-воин — его ятаган вспыхивает опасным огнем над головой. Рамиз-мужчина — лунные лучи освещают его обнаженную фигуру в прозрачных водах оазисного пруда.

Она никогда не встречала такого мужчину. И вряд ли встретит. Общаясь с ним, она всякий раз видела новые грани его личности. Он умный. Веселый. Сложный. Опасный. Высокомерный. И сверх всего еще невероятно обаятельный. Когда он вчера разоткровенничался в ее обществе, впервые она заметила в нем ранимость, впрочем, быстро и умело скрытую. Под множеством слоев находилось то, что он никогда никому не открывал. Он держался обособленно, надевая, словно костюм, свою властную личину. Без сомнения, Рамиз представлял собой великолепного всемогущего правителя, но скрывавшийся внутри человек нравился ей гораздо больше.

Силия спокойно улыбнулась своим мыслям. Его глаза меняют цвет в зависимости от настроения, как пустынные пески от зноя. Вот он проводит рукой по волосам, и одна прядка слегка топорщится, напоминая вопросительный знак. Тяжелые веки, почти такие же, как ее собственные. Он тоже опускает их, когда хочет скрыть от других свои намерения. Ее это радует, ведь она сама тоже так поступает.

А его губы! Вспоминая, Силия прикоснулась к своим губам. Сладкие, как мед, поцелуи. И более жесткие губы — яростно-экзотические, наполненные обещанием. Силия закрыла глаза. Его рот идеально подходил к ее рту. Его язык и губы говорили без слов, показывая ей, что делать. И еще, и еще. Опустив руку, она обвела пальцами нежную грудь, не обращая внимания на плещущуюся воду, и попыталась воссоздать магические прикосновения Рамиза, когда он обхватывал ее груди ладонями и гладил соски большим пальцем. Вот так…