— О Финне? — выдавил он, его ноздри раздулись, а лицо стало красным, как помидор. — Ты что думала мы просто сядем, ты расскажешь мне об измене, и я приму это как должное?

— Нет, я думала, ты будешь…

— Каким? Злым? Взбешённым? — он схватил вазу. — А ты не думала, что моя реакция может быть вот такой, — он запустил вазу с лилиями в стену. Стекло разбилось и разлетелось на множество осколков. У меня зазвенело в ушах. От испуга я прикрыла рот рукой.

Ошеломлённая, я замерла, будто он запустил её в меня. Но Джинджер запаниковала, она отскочила и в испуге поскользнулась на плитке. Я выпрыгнула из душевой.

— Натан.

Он уже был рядом с ней, она стремглав бросилась к двери и пробежала как раз по стеклу.

Осколки разлетелись в разные стороны из-под её лап. Выругавшись, Натан бросился за ней из ванной, я тоже поторопилась вслед за ними, на носочках перепрыгивая весь этот беспорядок, двигаясь на звук её завывания.

В спальне Натан руками обхватил Джинджер и пытался повалить её на спину.

Пятна крови были повсюду, особенно ярко они выделялись на белом ковре. Я заплакала.

Наконец, взяв себя в руки, я поймала одну из её лап, я хотела её осмотреть, но Джинджер стала ещё больше извиваться.

— Отойди. Я сам всё сделаю, — приказал мне Натан.

— Но там могут быть осколки. У неё такое сильное кровотечение.

— Я это, чёрт возьми, вижу, — рявкнул он. — Я всё сделаю. Просто отойди.

Я выпрямилась и дрожащими руками прикрыла рот. В её глазах был такой страх, что меня начало терзать чувство вины.

— Тише, тише, Джиндж, — произнёс он, уговаривая её лечь на бок. Её глаза метались по комнате, будто она плохо нас видела. — Выйди из комнаты, — это уже мне, произнёс он, даже не повернувшись в мою сторону. — Она не может сосредоточиться. Ты делаешь только хуже.

Я отступила на шаг назад, больше от шока. Он выгонял меня в тот момент, когда Джинджер так во мне нуждалась, это было неприятно, болью отдавалось в груди. Натан зарылся носом в пушистую шею Джинджер, и спустя несколько секунд её завывания притихли.

Когда они оба ещё немного успокоились, я обратилась к Натану.

— Нат…

— Ш-ш. Всё хорошо, — мягко произнёс он. — Мне просто нужно осмотреть твою лапку. Будь хорошей девочкой.

Она вся дрожала, мне так хотелось её обнять. Вместе мы могли оказать ей больше помощи, я бы придержала её, а он осмотрел бы лапы.

— Натан, — я снова предприняла попытку. — Давай я…

Джинджер вздёрнула голову и стала вырываться из хватки Натана.

— Чёрт возьми, Сэди. Мне нужно её успокоить, чтобы ветеринар смог её осмотреть.

— Как ты её довезёшь?

— Если потребуется, донесу. Это недалеко.

— Через десять кварталов. Тебе понадобится…

— Мне ничего не понадобится. Ветклиника ещё не открылась, позвони на линию экстренной помощи, и скажи, что мы приедем. И отойди с дороги, ты нам не нужна.

Комок в моём горле вырос до громадных размеров, я с трудом его сглотнула. Я вышла из спальни, не имея ни малейшего представления, куда иду. А, да, позвонить в ветклинику. В сумочке моего телефона не оказалось, я не могла вспомнить, куда его положила. Я взяла телефон Натана с кофейного столика. В письменном столе мы храним список с номерами телефонов экстренных служб. Я нашла его и позвонила в ветклинику предупредить, что Натан приедет.

Натан вышел из спальни с Джинджер на руках.

— Открой дверь.

— Я поеду с тобой.

— Нет. Я не могу сражаться с вами обеими прямо сейчас.

— Натан…

— Господи, Сэди. Мне нужно снести вниз 27–ми килограммовую собаку и загрузить её в такси. Мы можем отложить разборки на потом?

Рассерженная, но больше всего обеспокоенная состоянием Джинджер, я пошла и открыла дверь для Натана.

— Где мой мобильник? Ключи? — спросил он выходя.

Я засунула мобильник, ключи и кошелёк в карман его джинсов, которые он смог каким-то образом напялить, пока её усмирял.

— Ты позвонишь мне, когда её осмотрит врач? — спросила я.

Он уже был практически у лифта. Мне пришлось побороть желание броситься за ним. Моя душа болела за Джинджер, за Натана. Я знаю, что причинила ему боль и страдание, но, несмотря на то, что инстинктивно я хотела всё исправить, я не была уверена, что мне следует это делать.

Или даже, что в данный момент для меня это осуществимо.


٭ ٭ ٭

На работу я приехала рано, но Гови уже восседал на своём стуле, соседствующим с моим.

Его лицо было наполовину скрыто огромными наушниками.

— Круто выглядишь, — саркастически отметил он, едва на меня взглянув.

В любой другой день я бы рассмеялась. Его замечание было «верным». После ухода Натана и Джинджер я убрала беспорядок в ванной, приняла душ и упаковала свои вещи.

Одевалась я на автопилоте, и, не высушив волосы, собрала их в пучок. На сегодня у меня не было назначено встреч, поэтому я не стала заморачиваться по поводу своего внешнего вида.

Открыв приложение Outlook, я на автомате стала отправлять электронные письма клиентам, содержащие статьи их блога с прошлой недели. Я нажимала копировать, вставить, копировать, вставить до тех пор, пока не доказала себе, что могу выполнять свою работу, по крайней мере могла, до событий, произошедших на этой неделе. Я должна была обрадоваться, потому что одна из звёзд Инстаграма выставила фото, сделанное в эти выходные, на котором она красила глаза тушью IncrediBlast. Вместо этого я стала выяснять, для кого она так прихорашивалась, замужем ли она, если да, то выставляет ли она своего мужа на всеобщее обозрение также, как и ресницы. Или может она ходила куда-то с подругами цеплять парней и попивать мартини. После десяти минут прочёсывания ее ленты в Инстаграме я была в курсе всего и даже больше.

Без пятнадцати одиннадцать Амелия приехала с утренней встречи. Я единственная в офисе была настолько невнимательной, что не заметила её появления, хотя все сотрудники, и я в том числе, уже выпили по две — три чашки кофе. Бегло на меня взглянув, Амелия кивком указала мне на свой офис.

Войдя в него, я закрыла дверь, чтобы нам никто не мешал. Я, скорее всего, сделала что-то не так, просто пока не знала, что именно. Возможно я первая, с кем она сегодня встретилась взглядами.

— Что это? — спросила она, вешая свой красный плащ в шотландскую клетку на покрытую латунью вешалку.

Я переминалась с ноги на ногу.

— О чём ты?

— О твоём внешнем виде, причёске, — она присела на край стола. — Ты нанесла хоть какой — то макияж? Такой вид в этом офисе неприемлем, Сэди.

Я могла бы с этим поспорить, что я работаю с одинаковой отдачей как с макияжем, так и без, но ведь я сама подписалась на эту должность. Этим утром я составила рекламное объявление для US Weekly о поп-звезде, которая всегда готова к встрече с камерой, потому что всегда носит с собой в ложбинке груди блеск для губ с эффектом объёма.

— Я сейчас же уединюсь, — сказала я, намекая на небольшую комнату с дизайнерской одеждой на случай крайней необходимости и пробниками косметики.

— Будь так любезна. Я уже думала, может тебе снова следовало сказаться больной. То, что происходит у тебя с мужем, также будет сказываться и на твоей работе, как и на твоей внешности?

Я ответила не сразу, что стало моей ошибкой.

— Я легко распознала все признаки. Я сама была такой же, — Амелия пальцем указала на меня сверху вниз. — В тот день, когда я узнала, что муж мне изменяет, я тоже была полностью раздавлена. Твой внешний вид — это самое важное в той сфере, где мы работаем.

— Я всё поняла. Я пойду переоденусь. Это никаким образом не скажется на моей работе.

Я направилась к двери.

— Подожди.

— Что? — повернувшись, спросила я.

Она очень внимательно на меня посмотрела. Несмотря на её прямоту, я знала, что ей не всё равно.

— Я надеюсь, ты поступила правильно и послала его куда подальше.

Я уставилась в пол. Ведь это я планировала уйти от Натана, почему тогда у меня было такое чувство, что это меня послали куда подальше.

— Не надо опускать взгляд в пол, Сэди. Нужно быть сильной. Если ты простишь ему этот проступок, он обязательно поступит также снова, поверь мне. Мужчины, которые изменяют, любят только себя, они эгоисты. Ты дашь ему ещё один шанс, а он будет вытирать о тебя ноги, на протяжении всего брака.

Мне следовало её остановить, но, наверное, я заслужила услышать правду о нашем с Финном поступке. Амелия же была более чем счастлива, вещать об этом.

— Сделай одолжение себе и ему, пакуй вещи. Вот увидишь, он будет умолять, но грош ему цена. Он любит тебя, не её. Этому сукину сыну следовало помнить об этом, когда он был на ней в моей кровати.

— Это случилось всего пару раз, — вставила я, защищаясь.

— Какая разница сколько раз это было, один или сто. Какая разница были ли они незнакомцами или делились сокровенными мыслями и секретами друг с другом. Он одурачил тебя. Он предал тебя на самом примитивном уровне.

Я с большим трудом выслушала её речь. Она никогда не была особенно скрытной, но найдя в моём лице пострадавшую от того же врага, она стала более искренней. Откуда же ей было знать, что я воюю по другую сторону баррикад.

— Это самое худшее, да? Враньё, прятки по углам? — спросила я, по-настоящему желая получить ответ. Я хотела попытаться понять Натана. Почему ему кажется, что он мне не нужен. Как и то, что я не всегда принимала его мнение в расчёт, дало ему ощущение, что он находится за бортом нашего брака.

Амелия фыркнула.

— Все так говорят. Самое худшее, что он сунул свой член в другую женщину.

Амелия описала всё более чем понятно. И, если бы всё было наоборот, и Натан переспал с кем-то, я уверена, что стала бы рвать на себе волосы, только чтобы выбросить эту картину из головы.