Он прокручивал бутылку по кругу на столе, и я задумалась над тем, сколько он уже выпил. Он смотрел на меня и выглядел вполне трезвым.

— Семья Кендры живёт в Коннектикуте. Богатые люди живут в Коннектикуте, но я к этому не стремился. Я был счастлив попытаться стать художником, но не смог содержать семью надеждами и мечтами. Безопаснее было растить Мариссу там. Спокойнее. Короче говоря, смертельно скучно, — он вздохнул. — Опять же, я был единственным, кому было около тридцати в нашем доме.

Его прорвало, но я его внимательно слушала. Я думала это было то, что ему нужно — чтобы кто-то, не Кендра, выслушал его.

— Поэтому ты здесь, а они нет?

— Я бы хотел, чтобы Марисса росла в большом городе, здесь разнообразие, трудности, культура. А не в гребаном Гринвиче. Кендра выросла в Гринвиче и всегда получала то, что хотела. Если не от меня, так от богатых родителей. Это даже более опасно, чем кучка бездомных у тебя на пороге, — он встал и взял ещё пиво. Я просто спросила, а он начал трещать без умолку и взорвался как действующий вулкан. После молчания Натана, я цеплялась за каждое слово Финна. — И я сказал ей, Кендре, я сказал, что возвращаюсь обратно в город, и она может делать всё, что захочет, — он снова сел.

— И?

— И она захотела остаться со мной, поэтому мы продаём дом, и они переезжают. Скоро, — он покачал головой. — Её семья уже во все оружии.

— Это как?

— Это не соответствовало их ожиданиям, сначала они не хотели, чтобы Кендра выходила за меня. Но её отец подёргал за ниточки, и они устроили меня в программу МБА [8], даже не спросив моего мнения. Их принцесса не собиралась выходить за неуспешного художника.

— Они заставили тебя бросить фотографию?

— Нет. Я бросил, чтобы обеспечить Мариссе стабильное жильё. Я уже закончил школу и пытался сделать карьеру фотографа, когда Кендра забеременела. Я подчинился Кендре и её родителям, полагая, что так будет лучше для Мариссы, но… — он взял пиво.

Я прикусила верхнюю губу. Я сидела в кухне другой женщины, собиралась давать советы её мужу по поводу их взаимоотношений. Может кто-то пытался сделать то же самое и для Натана?

Я прогнала эту мысль прочь.

— Финн, тебе нужно поговорить с Кендрой даже больше, чем мне с Натаном о том, что происходит. Тебе нужно сказать ей обо всём этом. Она обрубает концы налаженной жизни — она и Марисса — ради тебя. Ты должен сказать ей правду.

— В этом всё и дело, — он облокотился на стол. — Я говорил ей. Она знает, что я чувствую. Она знает, что я бы никогда не отказался от моего ребенка и не стал увиливать от ответственности. Нам не обязательно было жениться. Она знала, как сильно я хотел чего-то другого, но она отказалась мне это дать.

— Другого… как это?

— Раньше я был романтиком. Я совершал великие поступки. Я был тайным поклонником, парнем с магнитофоном над головой под окном у возлюбленной. Однажды я подарил букет цветов девушке перед всеми в кафетерии, я хотел порадовать её. Я хотел быть влюблённым. Я хочу расти вместе со своей партнёршей, а не противнеё, — я поёрзала на стуле под интенсивной жаждой в его глазах. — Я бы никогда не произнёс это вслух, — отметил он. — Я всё ещё цеплялся за призрачную надежду, что между нами всё изменится, или … или она наконец поймёт, что заслуживает мужчину, который будет любить её больше, чем я.

Финн вздохнул, устав от этого разговора. Наблюдая, как его тело осунулось, я подумала о другом мужчине, который добивался женщину, будто от этого зависела его жизнь. Он дал мне возможность почувствовать себя такой особенной, что весь мой образ мышления полностью изменился. Благодаря Натану я поверила в романтику и в целебную силу истинной любви. Что произошло с этим мужчиной? Неужели я разрушила это в нём, как Кендра сделала это с Финном?

Если это так, то как это случилось? Я никогда не заставляла Натана быть со мной. Я говорила ему не единожды, что слишком сильно его люблю, чтобы удерживать его в несчастливом браке. Я возможно одна из немногих, кто знает, что иногда развод — это не так уж и плохо. Моя мама не стала бы алкоголичкой и могла бы как следует заниматься моим братом и мной, но она совершила ошибку тем, что полюбила моего отца. В конечном итоге, отец опустил её на свой уровень.

— Извини, — сказала я. — Может это прозвучит грубо, но может тебе нужно сказать ей намного больше, чем ты уже сказал.

Он внимательно на меня посмотрел.

— Что это значит?

— Если ты не хочешь быть в этом браке, то ты не обязан. Я знаю, ты думаешь, что она заставляет тебя, но на самом деле, это не так.

— Всё сложно, — он облокотился на спинку стула и закинул лодыжку на колено. — Есть Марисса. И Кендра, я правда люблю её. Я знаю, как это звучит, но это так. Просто в последнее время, я задумался… — он посмотрел на меня, будто я должна закончить предложение за него.

— Задумался о чём?

— О жизни. Как мы становимся теми или иными людьми. Пути, которые мы выбираем. Играет ли судьба мне на руку или злую шутку?

— Судьба, — повторила я.

— Камень может изменить направление нашей жизни. Ты можешь наехать на него, проколоть колесо, и никогда больше не вернуться на этот путь. Или ты можешь свернуть и оказаться на совершенно другой дороге.

Покусывая губу, я отвела взгляд. Не было никакого камешка, объясняющего, почему я здесь сидела. А Натан был с Джоан. Хотя это я должна была быть там с ним, в противном случае судьба Джоан обгонит мою. Не то чтобы я в это верила. А вот Натан верил. Если он думал, что романтика в наших отношениях умерла, то возможно он искал её в другом месте, и во всём винил судьбу, так же как это пытался сделать Финн.

Я зевнула. Моя бутылка пива была практически пустой. Я задумалась, будет ли умно продолжать этот разговор. Финн может всё не так понять, подумать, что каким-то образом сама судьба привела меня к нему сегодня вечером. Хотя на самом деле, мне просто не хотелось быть в одиночестве. А что, если Натан вернулся пораньше, а меня нет дома? Я встала.

— Я, пожалуй, пойду. У меня была тяжёлая неделя, хотя ещё только среда.

Он тоже поднялся.

— Выспись. Пей побольше воды. Я имею в виду для съёмки.

Без сомнений он заметил круги у меня под глазами.

— Конечно.

Он проводил меня до входной двери.

— Я не знаю, как ты можешь здесь находиться, — сказала я, имея в виду жару.

— Я тоже не знаю. Передай Натану благодарность за то, что попытался починить обогреватель.

Я посмотрела на него.

— Ты тоже в этом участвовал?

— Разве он тебе не сказал? Он приходил чинить его, но обогреватель до сих пор не работает. Мне придётся его полностью заменить. Я жду пока привезут новый.

— Он об этом не упоминал, — сказала я переминаясь с ноги на ногу. — Когда он был здесь… о чём вы разговаривали?

— Всё, как всегда. Об инструментах, технике, — он пожал плечом и посмотрел мимо меня. — Я спросил его о пиве, которое я выпил. Мы выяснили, что мы оба фанаты Янки, — он вернул свой взгляд на меня. — Не беспокойся. До тебя мы не дошли.

Я и не волновалась. Натан слишком мне доверяет, чтобы в чём-то подозревать.

— Ладно, — я осмотрела ещё раз его квартиру. Всё было не так плохо, как показалось изначально. Белая простынь была приподнята и открывала угол дивана в викторианском стиле с резными деревянными ножками. Бархатное сидение было глубокого зелёного цвета и отделано пуговицами. Этот диван не был чем-то, что мог выбрать мужчина. Я подозревала, что он ещё и неудобный.

Я посмотрела на Финна как раз в тот момент, когда он наклонился. Но для чего? Объятия? Поцелуя? Я вздрогнула, и он нырнул влево в последний момент, чтобы открыть дверь.

— Увидимся утром в субботу.

Я отступила назад.

— Увидимся.

В своей квартире, я отодвинула постельные принадлежности Натана и села на диван. Я включила телевизор и стала бесцельно переключать каналы. Я снова проиграла наш с Финном разговор. Оказывается, он романтик. Так же, как и Натан. Я не удивлюсь, если у Натана был свой способ сделать приятное девушке, когда он был в старшей школе. Они были парочкой безумных фанатов Янки с горящими глазами, и я была не совсем уверена, как воспринимать то факт, что они были в некотором роде похожи.

Я вернулась к просмотру ситкома и прижала подушку Натана к груди. Минуту спустя я написала ему смс.

Я скучаю по нашей романтике.

А затем, не отправив, удалила его.


14

Натан вошёл в нашу ванную комнату, пока я наносила на ресницы третий слой туши. В зеркале я увидела, как он просканировал мой внешний вид, задержавшись на моей попе.

— Встреча с клиентом, в субботу? — спросил он.

— Не-а.

— Нет? — он потянулся через меня за зубной щёткой. — Это платье ты обычно надеваешь на завершение сделки.

Он выдавил пасту, засунул щётку в рот и вышел из ванны. И снова наш разговор внезапно оборвался. Но затем, он притопал назад, достал щётку изо рта и спросил.

— Куда ты собралась?

В последние полторы недели мы обходили друг друга стороной, отводили взгляд. Он всё ещё спал на диване. Никто из нас не предпринял попыток это изменить. С моей стороны не было приглашения, но и от него не поступало просьб вернуться. Всё просто застопорилось. Почему бы не дать ему отведать его же собственную пилюлю? Головокружение стало зарождаться во мне, когда я спросила.

— С каких пор тебя это интересует?

Он маячил позади меня.

— Да, ладно тебе.

— Да ладно, что? — я ещё приблизилась к зеркалу, делая вид, что сфокусировалась на подводке. Из-за платья цвета глубокого индиго мои глаза стали практически фиолетовыми. — Я не буду напрягать тебя своими планами.