— Конечно, — подтвердил сэр Джордж. — Остальные твои женщины нас не интересуют.

— О, Себастьян, как ты мог так поступить! Это позор для всех нас, — со слезами воскликнула леди Элинор.

— Как поступить? — спросил герцог. — Клянусь, я в недоумении.

— Довольно дурачиться, — прервал его сэр Джордж. — Скажи, девушка в твоем доме?

— Настолько я знаю, Равелла в доме, — ответил герцог.

— Насколько ты знаешь! — фыркнул Джордж. — Ты чертовски хорошо знаешь, что она здесь и была здесь прошлой ночью, присутствуя на одной из твоих вечеринок, которые отвратительны для каждого порядочного человека, слышавшего о них.

— Не думаю, что это такое плохое развлечение, — мягко произнес герцог. — Еда была хорошей, а музыканты — лучшие в городе.

— Я говорю не о еде и музыкантах, а о компании. Полагаю, ты не захочешь говорить о них?

— Я поговорю о них, если хочешь, Джордж. У меня где-то есть список гостей, и, если ты внимательно прочтешь его, ты не увидишь там имени Равеллы.

— Но она там была!

— Без приглашения.

— О, Себастьян, как ты мог позволить ей приехать! — воскликнула леди Элинор. — Ребенок ее возраста с такими ужасными женщинами. Она погибла, совершенно погибла!

— Не преувеличивай, Элинор, — резко сказала герцогиня. — Один-другой обед не повредит девушке, если она порядочная. Думаю, Себастьян говорит правду, что не приглашал ее. Мне сказали, что она приехала в конце обеда, прибыв из Линке на дилижансе. Это правда, Себастьян?

— Как обычно, бабушка, ваши подозрения справедливы. Равелла, как вы и сказали, приехала на дилижансе из Линке.

— Но почему ты оставил ее здесь? — спросила леди Элинор.

— А что я должен был делать? Отправить ее обратно в одиннадцать часов ночи? Послать ее в Линке на дилижансе?

— Конечно нет, — согласилась леди Элинор. — Но что-то ты должен был сделать.

— Я накормил ее и отправил спать.

— Одну, без компаньонки! — воскликнул лорд Навер.

— Если это принесет тебе утешение, Артур, миссис Пим, моя экономка, весьма почтенная женщина, провела ночь в комнате рядом с открытой дверью. Она также заперла дверь в коридор, я слышал собственными ушами.

— Прекрасно, но люди вряд ли этому поверят, — заметил сэр Джордж. — Не с твоей репутацией, Себастьян.

— Боюсь, меня не слишком беспокоит, поверят ли мне.

— А правда, — спросила леди Элинор почти шепотом, — что во время обеда девушка танцевала на столе, а лакеи принесли огромное серебряное блюдо, в котором спряталась другая женщина, голая?

— Элинор, твое воображение или воображение твоих друзей превосходит мои возможности.

— Тогда это неправда? — заколебалась леди Элинор.

— Каким разочарованием будет для тебя, если я скажу, что эти сплетни беспочвенны. Нет, Элинор, зерно правды есть в твоем рассказе.

— Себастьян! — в ужасе воскликнула леди Элинор и, прижав платок к глазам, упала на стул.

— Как муж Элинор и твой родственник, — важно, напыщенно произнес сэр Джордж, — я заявляю, что тебе должно быть стыдно, Себастьян.

— Ну, если ему и стыдно, что толку? — спросила вдовствующая герцогиня. — Дело в том, Себастьян, что девочка не может жить в Мелкомб-Хаус. Это ясно.

— А почему нет?

— Ну, мальчик, у тебя есть мужество, ты борец, и я люблю тебя за это. Но сейчас ты должен сложить оружие и вести себя как разумный человек. Кто-то должен присматривать за ребенком Эми. Вопрос в том кто.

— Я готов взять ее в мой дом, — заявил громогласно сэр Джордж. — Я по-отечески позабочусь о ней и буду любить как собственного ребенка.

— Если ты возьмешь ее, бери без единого пенни из ее состояния, — предложил герцог.

Будь это возможно, сэр Джордж побагровел бы еще больше.

— Я пойду в суд, — сказал он. — Как несовершеннолетняя она имеет право тратить доходы от капитала, пока не достигнет возраста.

— Если ты начнешь дело, я буду защищать ее, — холодно сказал герцог.

Сэр Джордж шагнул было вперед, но вмешалась герцогиня:

— Не спеши, Джордж. Себастьян — опекун ребенка, и его право сказать, кто будет присматривать за ней. Если ты не хочешь, чтобы ее забрали Джордж и Элинор, то кого ты предлагаешь?

Лорд Навер тоном, лишенным всякого энтузиазма, сказал раньше, чем герцог успел ответить:

— Место для девочки в замке Навер при условии разумной суммы на ее содержание.

— Что ты называешь разумной суммой? — спросил герцог.

— Не знаю, — ответил лорд Навер. — Она ведь богата?

— Да, она богата, — сказал герцог с сарказмом, — отсюда и ваш интерес к этой бедной и, конечно, невинной сироте, мои дорогие Артур и Джордж.

— Если ты, Себастьян, подразумеваешь… — сердито начал сэр Джордж.

— Я ничего не подразумеваю. Я констатирую факты. Равелла Шейн является моей подопечной шесть месяцев. И только после того, как она получила состояние Роксхэма, вас стало беспокоить ее положение.

— Ловко он вас, — хихикнула вдовствующая герцогиня. — Как я уже сказала раньше, ты боец, мальчик. Но этого недостаточно. Я не скромница, но ребенок должен быть воспитан достойно. Я бы взяла ее к себе, но в моем доме больше нет места для женщин, как ты знаешь, Себастьян. Я никогда не могла их выносить.

— Нет никого, кому бы я доверил Равеллу с большей готовностью, чем вам, бабушка, — любезно ответил герцог. — Но, как вы сказали, в вашем доме нет места. Довольно странно. Равелла…

Он внезапно остановился.

— У меня появилась мысль, — сказал он. — Следует посоветоваться с Равеллой. Может быть, вы выскажете свои предложения ей?

— Конечно, пусть она выбирает, — сказала леди Элинор.

Она со значением посмотрела на мужа. Тот кивнул. Герцог позвонил.

— Попросите мисс Равеллу оказать нам любезность и спуститься к нам.

— Слушаюсь, ваша светлость.

Все неловко молчали. Герцог, взяв графин, налил еще бокал герцогине.

— Я знаю, что не должна принимать его, — сказала старая леди, — но, черт возьми, мне всегда нравилось делать то, чего я не должна. Вино — единственное, что мне теперь осталось.

Герцог ответил ей взглядом, полным понимания. В юности герцогиня была необыкновенно красива. Ее считали легкомысленной и отчаянно смелой. После ее замужества говорили, что герцог, обожавший супругу, плясал под ее дудку. Она ничего не боялась и часто сожалела о былых днях.

Возраст не изменил дух герцогини. Всегда ярко одетая и накрашенная, она оставалась не только важной фигурой в свете, но и в обществе. К полному восторгу герцогини, ее постоянно изображали на плакатах и в карикатурах, и она находила, что быть эксцентричной в восемьдесят почти так же волнующе, как быть красавицей в двадцать. Всегда одетая в белое, с белым чепцом, который не снимала даже за столом, она появлялась в сопровождении чернокожего пажа в фантастической зеленой ливрее и шапке, украшенной драгоценностями, с большим плюмажем из алых перьев.

В течение полувека ее приемы были местом встреч выдающихся людей. С ее традициями восемнадцатого века, полным равнодушием к мнению как отдельных лиц, так и общества, неиссякаемым чувством юмора и неудержимым языком вдовствующая герцогиня стала символом британского общества. Над ней смеялись, но ее любили как высшие, так и низшие слои. Естественно, герцог стал ее любимым внуком. Они во многом были похожи и оба не выносили обмана.

Теперь, когда герцог наполнил бокал сэра Джорджа и уговаривал лорда Навера передумать, он знал, что глаза герцогини поблескивали, потому что, как и он, она понимала, что остальные нетерпеливо ждут, когда откроется дверь. И когда она открылась, все повернулись одновременно.

Одетая в то же выцветшее бедное платье, в котором была накануне вечером, с синим поясом, гармонировавшим с голубизной ее глаз, Равелла быстро вбежала в комнату, и лицо ее осветилось, едва она увидела герцога.

— Доброе утро, пекки, — сказала она радостно. — Вы уехали ужасно рано утром. Мне стыдно, что я спала так долго, а когда спросила вас — вы уехали.

Герцог посмотрел на нее, и она тут же вспомнила о манерах.

— О боже! — пролепетала она и присела в реверансе, сильно покраснев.

Герцог подошел к ней и взял за руку:

— Равелла, я хочу представить вас моей бабушке, вдовствующей герцогине Ларгс. Бабушка, это Равелла.

Герцогиня протянула руку, унизанную кольцами.

— Ты так же хороша, как и твоя мать, дитя, я помню ее, когда она была в твоем возрасте.

— О, правда, мадам? — нетерпеливо произнесла Равелла. — Я надеюсь, вы расскажете мне о ней.

— Расскажу, — пообещала герцогиня.

— А это моя сестра, — сказал герцог, повертывая Равеллу к леди Элинор.

Равелла присела. Леди Элинор протянула к ней руки и поцеловала.

— О, бедное, бедное дитя! — сказала она сдавленным голосом, при этом слезы выступили у нее на глазах.

Равелла выглядела несколько удивленной, но подчинилась объятиям леди Элинор. Затем герцог представил сэра Джорджа и лорда Навера. Равелла протянула каждому руку и скромно присела. Леди Элинор оставила влажные следы на ее щеках, и она раздумывала, будет ли невежливо вытереть их, когда герцог сказал:

— Равелла, я хочу, чтобы вы внимательно выслушали. Моя сестра и оба моих зятя приехали сюда, потому что они чувствуют, что не в ваших интересах оставаться под моим присмотром. Они хотят предложить вам свою защиту, стать опекунами вместо меня. Я предложил, чтобы вы сами сделали выбор. Моя сестра Элинор — очаровательная женщина. Мой зять, я уверен, добрый человек. У них есть дом в Суррее, не лишенный привлекательности, и есть собственные дети, которые могли бы составить вам компанию.

Однако, если вас не заинтересует их предложение, есть еще одна сестра, Шарлотта, но она послала вместо себя своего мужа, лорда Навера, которого вы видите. У них замок в Суффолке. Место довольно мрачное, хотя там довольно много достопримечательностей, которые многих интересуют. Таково положение, Равелла. Вы можете выбирать из этих двух предложений.