Как бы там ни было, в тот миг я отчаянно жаждала его, я жаждала его — и вместе с тем мною вдруг овладело совершенно нехарактерное для меня смущение. Первая брачная ночь, которая рисовалась мне верхом разнузданности, вдруг начала пугать меня.

— Я боюсь, — призналась я.

— Не бойся, — не сразу ответил Нейл. — Катриона, милая я не сделаю тебе больно… Ни за что на свете.

Говоря, он не сводил с меня глаз. Должно быть, бешеный вихрь мыслей отразился у меня на лице, потому что он взял меня за руку и притянул к себе, положив конец всем страхам и сомнениям. Потом он приник ко мне губами…

Я невольно ахнула — наверное, больше от облегчения, чем от чего-то другого, но, едва мой рот приоткрылся. Нейл воспользовался случаем и захватил мои губы в плен, да так, что я мигом забыла и о стеснении, и о страхе — как, впрочем, и обо всем остальном. Я вся дрожала с головы до ног. Его язык проникал все глубже: он все больше искушал меня — медленно и словно невзначай, у меня сладко заныло внизу живота, я теснее прильнула к нему, а он крепче обнял меня. Хотя губы были мягкими и нежными, он как будто заполучил меня в полную собственность, и я все сильнее дрожала. Когда он отпустил меня, я едва могла дышать; насколько я заметила, ему тоже явно не хватало воздуха.

— Не бойся, — повторил он, и его пальцы пробежали по застежке моего платья, расстегивая крючки, спускаясь все ниже и ниже вдоль корсажа.

Он действовал сосредоточенно, но глаза у него горели, еще больше воспламеняя меня. На лоб ему упала прядь волос, я подняла руку, чтобы отбросить ее. Он быстро перецеловал все мои пальцы по очереди, не прерывая при этом своего занятия. Наконец он расстегнул платье до самой талии, и оно бесформенной грудой упало на пол у моих ног.

Я осталась в сорочке и нижней юбке. Нейл вынул булавки из моей прически и запустил в нее пальцы, перебирая мои локоны, выпуская их на волю.

— Когда я причесывал тебя тогда на берегу, — сказал он, — мне хотелось перецеловать все твои кудряшки.

Он положил руки на мои голые плечи, медленно провел пальцами вниз и легонько сжал мне запястья. Там, где он касался меня, я словно воспламенялась, и даже волоски на моих руках вставали дыбом, хотя в то же время меня била крупная дрожь. Я решила, что у меня начинается лихорадка.

— Я тоже должна кое в чем тебе признаться, — сказала я. — Помнишь, как я столкнулась с тобой, когда ты мылся в пруду?

Он вскинул голову, и от того, что я прочла в его глазах, сердце у меня забилось еще чаще.

— Тогда я не единственный раз за тобой наблюдала, — продолжала я.

Он улыбнулся, и от его лукавой, обезоруживающей улыбки у меня как будто перевернулось сердце.

— Тогда я тоже кое в чем тебе признаюсь, — хрипло произнес он. — Та муслиновая занавеска, которая нас разделяла, при свете огня становилась совершенно прозрачной. Я каждую ночь любовался тобой и изнывал от желания!

Я вспомнила, как раздевалась, не испытывая никакого смущения, веря, что он ничего не видит. При мысли о том, что тогда видел Нейл, у меня подогнулись колени, но в то же время эта мысль оказалась очень волнующей. Его низкий, хрипловатый голос живо напомнил мне, как я стояла за занавеской нагая, я невольно закрыла глаза. Нейл снова начал целовать меня, и я ответила ему, вложив в поцелуй всю страсть, на какую была способна. Обвив его шею руками, я выгнулась и прижалась к нему всем телом. Мы опустились на пол, на лоскутный ковер у очага.

Комнату освещало лишь золотистое пламя свечей и огонь, пылающий в камине. Я поспешно вытянула рубашку Нейла из брюк, мне не терпелось дотронуться до него. Водя ладонями по его широким плечам и спине, я услышала, как он хрипло и отрывисто буркнул что-то, срывая с себя рубашку и подставляя мне всего себя. Смущение мое разом прошло, мне хотелось ласкать каждый дюйм его мускулистого тела, которое постепенно обнажалось под моими прикосновениями. Я привстала было, но он ласково уложил меня на спину, лег рядом и снова начал целовать меня — искушая, провоцируя, вызывая во мне горячее желание отвечать ласками на его бурные ласки.

Когда поцелуй прервался, я с трудом оторвалась от него и упала на ковер, хватая ртом воздух. Нейл расстегнул на мне сорочку и склонился надо мной. Его губы и руки отправились странствовать по моему телу — от шеи до низа живота. Я изнывала от страсти, мне не терпелось поскорее скинуть с себя всю одежду и избавиться от всех сковывающих ограничений. Если не считать…

Хотелось бы мне сказать, что в тот миг я не испытывала ничего, кроме плотских потребностей; и страстно желала лишь одного — соединиться с ним. К сожалению, это было бы неправдой. Когда Нейл расстегнул на мне сорочку, я вдруг вспомнила, что грудь у меня плоская как доска, и застеснялась того, как выгляжу. Примерно так же я чувствовала себя, когда впервые приехала в Глен-Клэр и увидала поразительно красивую Эллен. Меня нельзя назвать не уверенной в себе, но в тот миг я буквально застыла, а потом отпрянула от Нейла. Однако могу повторить было уже поздно. Его ладонь скользнула под сорочку, Нейл гладил мои бока, живот, миниатюрные холмики грудей… Наконец он отшвырнул ткань в сторону и, опустив голову, прильнул к моей груди губами.

Я вскрикнула. Мне стало неописуемо хорошо, новое чувство зрело во мне, наполняя меня жаром и огнем. Я приподнялась, теснее прижимаясь к нему, я хотела чего-то, чего не совсем еще понимала. Я отчаянно тянулась к нему, но он ласково уложил меня на спину, повернув так, чтобы удобнее было меня ласкать. Его губы медленно переместились от груди к животу, а потом ниже, и он принялся щекотать и дразнить нежную кожу на внутренней поверхности бедер… Я так и не поняла куда подевались остатки моей одежды — правда, не слишком меня это и беспокоило. Мне казалось, я вот-вот растаю от чистого, абсолютного в своей естественности наслаждения, которое он мне дарил.

— Катриона… Милая, кошечка… — шептал он, прильнув к самому потаенному уголку моего тела, и я задрожала всем телом, по коже побежали мурашки. Когда же он коснулся того места языком, я как будто разбилась вдребезги. Мне было так мучительно сладко, что я закричала. Огонь, бушующий во мне, и неведомое прежде желание словно выкачали из меня весь воздух. Нейл целовал меня медленно, безостановочно, ловя губами мои вскрики и стоны. Над головой у меня закружились звезды, тело понеслось куда-то вниз по спирали и застыло…

Наконец я широко распахнула глаза и посмотрела на него:

— Что ты со мной сделал?!

Он рассмеялся и нежно откинул локон у меня со лба:

— Если хочешь, могу повторить.

— Нет! — Я схватила его за плечи. Он снова начал ласкать меня — нежно, ласково, почти украдкой, с изумлением я поняла, что мое тело охотно отвечает ему. Так скоро… И все же, несмотря на общее чувство удовольствия, мне чего-то недоставало, как будто мне отказали в последней радости. Все мои ощущения были странными и новыми, приходилось действовать, повинуясь лишь инстинкту…

Вы, наверное, уже догадались, что меня трудно назвать терпеливой, выдержанной особой. Поэтому, когда я снова в порыве отчаяния потянулась к Нейлу, а он меня удержал, я чуть ли не с остервенением сорвала с него остатки одежды. И все же, несмотря на мое состояние, едва коснувшись его обнаженной кожи, я отчего-то замерла. Радость узнавания смешивалась с потрясением. Меня ужасала собственная неосведомленность, но не терпелось с головой ринуться в нечто еще не испытанное, неведомое… Я погладила его грудь и плечи, больше всего на свете мечтая познать его, но вдруг снова остановилась и бросила на него взгляд, исполненный благоговейного ужаса.

— Я не знала, — прошептала я. — Я не подозревала, что все будет вот так…

— Все может быть даже лучше, — ответил Нейл.

Медленно, осторожно он лег на меня, положив руки мне под голову и прижавшись ко мне всем телом, так что я ощутила давление его мужского достоинства. Не переставая ласкать меня губами, он смотрел на меня так пытливо, что я не могла отвести взгляда, даже если бы захотела.

— Милая моя…

Он пытался войти в меня, и я чуть повернулась, пытаясь ему помочь. Но мое тело оказало сопротивление, и я снова испугалась.

Больше всего я запомнила свою тревогу, потому что сердце так сильно билось в груди, что я боялась, как бы оно не разорвалось.

Мне было больно. Все, кто уверяют, будто не испытывали боли, либо счастливицы, либо отличаются забывчивостью, либо лгут.

— Ты обещал, что не сделаешь мне больно, — сказала я, почти обвиняя его, и Нейл неуверенно рассмеялся. Взгляд у него сделался очень напряженный. Теперь я понимаю, сколько ему требовалось выдержки, чтобы не отдаться на волю страсти, хотя в тот миг я и понятия ни о чем не имела. Наверное он сильно страдал из-за моей невинности — что, впрочем, вполне справедливо.

— У меня не было выбора, любимая, — тихо ответил он.

Любимая… Это слово почти исцелило меня. Я самодовольно улыбнулась и пошевелилась, чтобы проверить, по-прежнему мне больно или нет.

Нейл с шумом втянул в себя воздух. Он выглядел так, словно считал в уме или решал сложную математическую задачу; тогда, мне показалось это странным. В его взгляде читалось отчаяние, которое, впрочем, его не портило.

— Катриона, — сказал он хрипло, — если тебе по-прежнему больно…

— Нет, — ответила я, затем снова пошевелилась, увидела, как он в досаде закрыл глаза, и наконец осознала свою власть над ним.

Решив еще немного форсировать события, я начала сладострастно извиваться и услышала, как он буркнул что-то неразборчивое — по-моему, слово, какое он с трудом подавил, было скорее бранным, чем ласкательным. Я впилась ногтями ему в спину, и он перестал сдерживаться. Отдавшись страсти, мы положили конец нашему долгому ожиданию.

Помню, он почти до самого конца старался не сделать мне больно. Его движения были медленными, плавными, они доводили меня до белого каления. Я стонала, призывая его поскорее закончить сладкую пытку, но он лишь мучил меня сильнее. Иногда он впивался страстным поцелуем в мои губы; иногда переключался на грудь… Я прильнула к нему, обхватила его ногами. Ожидание стало невыносимым. Я крепко сжала его ягодицы, прижимая его к себе, требуя, чтобы он вошел как можно глубже… И вот, наконец, он вошел, ворвался в меня на всю глубину, он больше не сдерживался. На этот раз я мучительно медленно приблизилась к краю пропасти, а потом так же медленно — о, как медленно! — перевалила через край и ринулась в бездну, широко раскрыв глаза, замерев от восторга. Нейл достиг пика наслаждения сразу после меня — и мы с ним слились в одно целое.