Никола Корник - Невинная любовница

— Почему же не понимаю? — воскликнула я. — Потому что не смотрю сквозь пальцы на ваши ложь и увертки, как все остальные?

— Вы пьете виски, — сказал он. — Точнее, едите его вместе с конфитюром. Многие ваши знакомые замешаны в незаконном производстве и перевозке виски, и вы тоже соучастница. Не будьте ханжой и не отрицайте очевидного!

Его слова заставили меня замолчать, потому что он говорил правду. Я вспомнила дядю Эбенезера. Эллен так выгораживает его, хотя он и не стоит ее преданности! Так или иначе, все мы замешаны в преступлении. Я вздрогнула и обняла себя руками, потому что мне сделалось неуютно.

— Все так, — согласилась я, — признаю. Но это не превращает все, что вы делаете, в праведные поступки.

На язык просились другие слова, куда более горячие, которые сейчас же выдали бы все мои чувства. Мне так хотелось, чтобы он был лучше остальных! Хотелось, чтобы он был благородным человеком…

— Вы не выдадите меня. — Это был не вопрос, а утверждение, и его высокомерие разозлило меня.

— Кому? Той модистке в мужском обличье, что сидит у озера? — Я резко мотнула головой в сторону лейтенанта Грэма. — Даже если я вас ему выдам, он все равно вас не поймает!

Нейл улыбнулся:

— Вы совершенно правы.

— Так что вам нечего бояться, — заявила я. — Или вы все-таки боитесь?

Он все еще смотрел на меня, пытливо и задумчиво.

— Не знаю, — медленно сказал он. — С вами — я действительно не знаю.

Я торжествовала от мысли, что он во мне не уверен.

— Дайте мне слово, — настаивал он.

Я подняла брови:

— Не дам. Вы не заслуживаете его. Вы не заслуживаете от меня ничего.

Тень улыбки тронула его губы.

— Но я нравлюсь вам, Катриона Бэлфур. Вы знаете об этом. Вам бы не хотелось увидеть меня на виселице.

Я вспомнила о повешенных, они гнили в своих клетках, раскачивались на ветру на перекрестках. Пусть Нейл Синклар и негодяй… нет, я не хотела бы видеть его на виселице.

— Кроме того, — добавил он, — вы навлечете опасность на себя и на остальных, если не будете молчать. — Он сделал шаг вперед и взял меня за руку. — Обещайте мне…

Сейчас он был очень близко ко мне, подняв глаза, я прочитала на его лице тревогу и расчет — и кое-что еще, возможно раскаяние. Может, он сожалеет о том, что я о нем такого дурного мнения. Но возможно, я всего лишь обманывалась.

— Очень хорошо, — сказала я минуту спустя, вырываясь и шагая к калитке. — Даю вам слово, что не выдам вас. Но я делаю это ради Эллен, не ради вас. Она так добра ко мне, и я знаю… — Я замолчала.

— Вы знаете о винокурне на Сгурр-Дху и о том, что ее отец замешан в незаконном производстве виски, — закончил Нейл. — Оказывается, хоть вы и знакомы совсем недолго, вы успели многое друг другу поверить!

— Мне нравится Эллен. А молодые девушки всегда делятся своими секретами.

— Вы говорили обо мне?

— Только о том, какой же вы самодовольный, — холодно ответила я. — Я так сказала, а Эллен со мной согласилась.

Я положила руку на засов калитки, но Нейл быстро накрыл мою руку своей и остановил меня:

— И еще кое-что…

Я повернулась. Сейчас он был еще ближе ко мне, так близко, что я видела золотые искорки в его темных глазах и чувствовала тяжесть его тела, теснившего меня к деревянным панелям калитки. Если бы наши спутники, сидевшие у воды, обернулись, моя репутация была бы навеки испорчена.

Нейл лишь покосился на них и тут же забыл об их существовании. Он нагнулся еще ближе ко мне, и по моей шее побежали мурашки. Его губы коснулись моего уха, шевеля непослушные завитки волос, выбившиеся из-под довольно небрежно повязанной ленты.

— К слову, о молодых людях с плохими манерами, что крадут ничего не значащие поцелуи… — пробормотал он.

— Да, — Как ни странно, у меня сел голос.

— Все не так.

Мне показалось, он никогда не оторвет от меня взгляда своих черных глаз.

— В самом деле? — спросила я, сама поражаясь своей беззаботности. — Ведь вы наследник Страсконана и должны жениться на богатой невесте. Какими еще могут быть ваши поцелуи, кроме как ничего не значащими?

— Я только что сказал вам, — начал он, и его губы скривились в странной усмешке. — Катриона, вы не такая, как все. Вы — загадка, вызов для меня. Я не могу быть уверенным в вас, и это… интригует меня.

Под деревьями было тепло и душно; воздух был насыщен летними ароматами. Не от него ли учащенно билось сердце? Медленно, очень медленно он провел по моим губам кончиками пальцев. Я дернулась, тщетно пытаясь противиться искушению.

— К тому же у вас нет недостатка в красивых женщинах, добивающихся вашего внимания, — язвительно заметила я. — Они вас избаловали, мистер Синклар. Вам хочется только того, что вы не можете получить.

Он коснулся губами моей шеи и ласково поцеловал меня в ямку между ключицами. Я задрожала. При всей моей неискушенности я понимала, насколько он неотразим. Он заговорил так тихо, что я едва могла его расслышать.

— Вы знаете, что я горю желанием с того самого момента, как впервые увидел вас…

— Что ничего не меняет, — сказала я. — Вы негодяй, и вам нужны не просто поцелуй!

— Конечно… Мне нужно гораздо больше.

— Мистер Синклар, вы ничего не получите, — отрезала я.

Я отодвинула засов на калитке:

— Я возвращаюсь домой. А вы нет. Идите к озеру, попрощайтесь с моей кузиной и уезжайте из Глен-Клэр. И, умоляю вас, не возвращайтесь, пока я здесь, если не хотите, чтобы я выдала вас акцизным офицерам. До свидания.

Он долго смотрел на меня. Солнце играло в его черных блестящих волосах и в темных глазах, выражение которых я не могла прочесть, но у меня возникло странное чувство, будто он хочет сказать что-то еще. Затем он поклонился и ушел.

К горлу моему подступил ком; солнечные зайчики, плясавшие на поверхности озера, слепили мне глаза — клянусь, все дело в солнечных зайчиках. Я не плакала! Не стану отрицать, я испытывала боль утраты. После того как я прогнала Нейла Синклара, мне стало очень одиноко.

Тетя Маделин очень жалела, что вынуждена была остаться в постели, когда к нам приходили гости, и объявила, что в следующий раз, когда придут молодые люди, она восстанет со своего ложа, как феникс, и устроит шикарный прием. К несчастью для нее, лейтенанты Грэм и Ленгли на следующий день получили приказ возвращаться в Рутвин, и ей не удалось повидаться с ними. Лейтенант Грэм послал Эллен изящную записку с благодарностью за радушный прием и пожеланиями всего наилучшего. Лейтенант Ленгли не прислал ничего. Эллен загрустила — я очень надеялась, что не из-за нежных чувств к лейтенанту Грэму. Когда я спросила ее об этом, она лишь рассмеялась, и тогда я заподозрила, что она воспылала нежными чувствами к мистеру Синклару. Правда, я сразу же отругала себя. Что мне за дело?

После того дня жизнь наша в Глен-Клэр вернулась в обычную колею. Я поняла, что Эллен имела в виду, когда сказала, что здесь один день похож на другой. Никто не наносил нам визитов, и мы никуда не выезжали. Я написала мистеру и миссис Кемпбелл два длинных письма, в которых восторгалась красотами Глен-Клэр и своей дружбой с Эллен. Я надеялась убедить их в том, что счастлива на новом месте. Мне не хотелось, чтобы они беспокоились из-за меня. Иногда я читала тете Маделин, так как она сказала, что ей нравится мой голос, куда более звонкий, чем тихий голос Эллен. Я помогала миссис Грант на кухне, потому что бедняга просто надрывалась. Эллен ахала при виде моих мозолей, но я сказала ей, что мне лучше чем-нибудь заниматься, чем маяться от безделья.

Дяде Эбенезеру я старалась не попадаться на глаза. Не знаю, чем он занимался целыми днями, но точно не делами поместья, которое разваливалось на глазах самым преступным образом. Он часами пропадал в конюшне или в комнате, где хранились его охотничьи ружья, и я была достаточно благоразумна, чтобы его не беспокоить. Когда мне хотелось прогуляться, чтобы вырваться из гнетущей атмосферы дома, я отправлялась в горы и бродила в зарослях вереска и папоротников, но держалась подальше от винокурни в Сгурр-Дху.

Июль сменился августом; папоротники побурели, а солнце согревало землю все меньше и меньше. Прожив в Глен-Клэр около месяца, я постепенно начала привыкать. Я все еще тосковала по маме и папе — бывало, вспомню их, и сердце рвется от невыносимой боли. Мне недоставало Эплкросса и морского прибоя, но, благодаря дружбе с Эллен и тому, что я все время занимала себя какими-нибудь делами, я справлялась с унынием. Еще я пыталась не думать о Нейле Синкларе, но, как ни странно, я скучала и по нему. Он волновал меня, бросал мне вызов. Я думала, что вряд ли еще когда-нибудь мне суждено его увидеть, и представляла себе, что в далеком будущем в Глен-Клэр придет весть о его женитьбе на какой-нибудь безупречной аристократке, которую его дядюшка одобрит в качестве будущей графини Страсконан.

Однажды за ужином Эллен шепнула мне, что к нам снова приезжают контрабандисты и что нам с ней нужно побыстрее лечь спать и накрыться одеялами с головой, иначе дядя Эбенезер с нас шкуру спустит. Естественно, мне вовсе не хотелось потакать желаниям дяди Эбенезера, но я видела, как напугана Эллен, и потому сразу ушла к себе и задула свечу. Мне показалось, что я расслышала голос Нейла среди других. От злости и разочарования кровь забурлила у меня в жилах — совсем как в тот день, когда мы ходили в сад. Неимоверным усилием воли я заставила себя оставаться в постели, хотя мне очень хотелось подойти к окну и украдкой посмотреть на него, когда контрабандисты будут уходить. Цокот копыт на дороге давно стих, а я по-прежнему лежала в постели не смыкая глаз.