– Мы не можем жить вместе. Что подумают люди?

Дик рассмеялся.

– Все думают, что мы женаты, помнишь?

– Я скажу им правду!

Уже в тот момент, когда вызов слетел с языка, она поняла, что попала в ловушку, которую сама же для себя расставила. Судя по его хитрой улыбке, он тоже об этом подумал.

– В таком случае ты заденешь их чувствительность. Да еще признаешься, что вот-вот родишь внебрачного ребенка. Не говоря уже о том, что лгала и выставила их всех дураками.

Он укоризненно прищелкнул языком.

– Вряд ли мистеру Харперу это понравится.

Да и ей тоже. Работа сейчас для нее крайне важна. Она не может рисковать потерять место до того, как родится ребенок. На какие деньги они будут жить?

– Я скажу им, что мы пытались уладить наши разногласия, но ничего не вышло.

– А я объясню, что это неправда.

Она тихо застонала. Сначала беспомощно и растерянно. Потом от наслаждения. Его руки массировали поясницу, а щека лежала на животе.

И тут ребенок шевельнулся. Быстрый внезапный пинок…

Дик вскинул голову. Взглянул сначала на ее живот, потом в лицо.

– Ребенок? – выдохнул он, словно боясь потревожить дитя.

Она ошеломленно кивнула, забыв о гневе и раздражении. Эмоции, промелькнувшие в его лице, лишили ее дара речи и затуманили глаза слезами. Результат совместной ночи связал их так крепко, что даже она не смогла это отрицать. И это чудо затмевало все остальные соображения.

– Да.

– Я все еще не до конца поверил…

Он поцеловал то место на ее животе, куда пнул малыш, а потом накрыл его ладонями, словно желая защитить. Поднял голову и всмотрелся в Лейни. Руки скользнули по ее телу и остановились на шее.

– Лейни! – воскликнул он, вставая.

И поцеловал ее. Поцелуй был таким же нежным и сладостным, как тот, что на школьном дворе. Но добавилось и еще что-то. Страсть. Страсть, долго сдерживаемая, но сейчас вырвавшаяся на свободу.

Его губы были теплыми и мягкими, но чувствовалось, что он не допускал ни малейшего сомнения в своем праве целовать ее.

Дик проигнорировал напряжение, сковавшее ее тело и мышцы, проигнорировал ее попытки отстраниться, проигнорировал плотно сжатые губы. Его язык щекотал уголки ее рта, безжалостно, неустанно, пока губы не приоткрылись. Он лениво исследовал сладкую пещерку, проник языком вглубь.

Она вдруг обмякла под его натиском, и он довольно вздохнул, ощутив реакцию ее тела.

– Лейни, – вздохнул он, прижимая ее к себе.

Ее голову вскружил до боли родной запах одеколона. Она вспомнила ощущения от прикосновения к его коже, волосам, а вкус этих губ отпечатался на ее губах навсегда. И сейчас она наслаждалась каждым мгновением.

Наконец он отстранился и пригладил ее спутанные волосы. Поцеловал кончик носа. Она смотрела на него сквозь туман чувственности. Так долго дремавшее тело пульсировало от возбуждения.

– Хочешь подремать или поехать со мной в город и кое-что купить?

– В город? Купить? Что именно?

– Самую большую кровать. Я боюсь навредить тебе, если мы будем спать на этой.

4

Слова показались ведром ледяной воды, выплеснутой в лицо и мгновенно ее отрезвившей. Лейни мгновенно отскочила и ушла в гостиную. Больше всего ее оскорбила ракетка для рэкетбола, намекавшая на постоянные отношения куда больше пижамы и зубной щетки.

Она схватила ракетку и яростно размахнулась:

– Ты не имеешь права вторгаться в мой дом и мою жизнь! Убирайся!

Но он уже надевал пальто.

– Ты играешь в рэкетбол? После рождения малыша будет приятно поиграть вместе.

В его глазах плясали веселые искорки.

– Ты меня слышишь?

– Слышу, Лейни, – нетерпеливо вздохнул он, направляясь к двери. – Думаю, при таком дурном настроении тебе лучше выспаться, чем ехать в магазин. Я отправлюсь в мебельный, а потом – в супермаркет. Приляг и отдохни.

Он позвенел ключами:

– Мне даже не придется будить тебя, когда вернусь. У меня свой ключ. Кстати, у тебя очень чувственный рот. Ты помнишь все, что было между нами в ту ночь?

– Нет, – выпалила она, но жаркая краска, залившая щеки, выдала ее с головой.

– Помнишь, – лениво улыбнулся он. – И я тоже никогда не забуду.

Он открыл дверь, послал ей воздушный поцелуй и быстро вышел в вихре холодного воздуха.

Лейни, глупо глядя на ракетку, все еще стояла посреди гостиной. Потом уронила руки, словно ракетка весила тысячу фунтов. Поражение было сокрушительным. Что же теперь делать?

Закрыв глаза руками, она слепо побрела в спальню. Ударилась коленкой о чемодан, стоявший посреди комнаты, и яростно пнула его, отшвырнув к камину.

– Будь он проклят! – прошипела она. Слезы туманили глаза. Тело казалось отяжелевшим, неуклюжим, скованным. Одежда давила. Она никогда еще не была такой уставшей, физически и эмоционально. Словно ее целый день пытали на дыбе, а кости и дух вот-вот сломаются с последним поворотом колеса.

Но ему не сломить ее волю! Если уступит ему хотя бы дюйм, он захватит милю. Две. Как только он вернется, она немедленно прогонит его. Каким образом? Сейчас она слишком измучена, чтобы придумать конкретный план.

Собрав последние силы, она разделась, бросая одежду как попало, и потащилась к кровати. Упала на постель и едва сумела снять колготки, прежде чем опустить голову на подушки и натянуть на себя одеяло.

Она немного отдохнет. А потом вынесет его вещи на крыльцо и, если будет нужно, позвонит в полицию, чтобы убрали его отсюда.

Конечно, перспектива довольно утомительная. Но она выспится и почувствует новый прилив энергии.


– Как ты можешь спать под такую бурную деятельность?

Негромкий голос пробудил ее от глубокого сна.

– Что? – пробормотала она, широко зевая, но так и не открыв глаза.

– Он поднял настоящий ураган. По-моему, он ужасно голоден, даже если ты не хочешь есть.

– Есть? – сонно повторила она, потягиваясь и переворачиваясь на спину. Но тут же что-то сообразила и открыла глаза.

Дик сидел на корточках у постели. Хотя она была накрыта одеялом, его руки проникли внутрь и лежали на голом животе: Лейни разделась до лифчика и трусиков. Она все еще могла носить бикини. Эластичная лента шла под бугром живота.

– Что ты делаешь? – хрипло спросила она. Хотелось пить, в голове жужжало, и она так и не проснулась до конца.

– Поражаюсь чуду, – шепнул он, поглаживая натянутую кожу. Чуть надавил и рассмеялся, когда ребенок, похоже, сделал сальто.

На секунду Лейни тронула его неподдельная радость. Но она тут же вспомнила решение, принятое перед сном, и попыталась приподняться на локтях. Одеяло соскользнуло, и она осталась только в трусиках и лифчике. Правда, ее прикрывали руки Дика.

Раздосадованная, она глянула вниз и увидела, что груди почти вываливаются из лифчика. Она попыталась схватить одеяло, но Дик оказался проворнее и убрал его.

– Позволь посмотреть на тебя. Пожалуйста. Ты прелестна, – бормотал он, обводя указательным пальцем изгибы, грозившие вырваться из тесных границ лифчика. Его легкое прикосновение почти не чувствовалось и все же обжигало каждое нервное окончание. Она едва сдержала вздох наслаждения. Шок лишил силы ее мышцы. Она лишь молча наблюдала, как он выпрямился, подался вперед и нежно поцеловал пухлые теплые груди. А когда поднял на нее счастливый взгляд глаз цвета морской волны, казалось, что в них переливается влага.

– Пойдешь обедать? Все готово.

Она молча кивнула, гадая, как может, находясь в здравом уме, лежать почти голая, под ласками его рук и губ, под взглядом зеленых глаз, и при этом ничего не стыдиться? Что сталось с ее планами выгнать его вон? На каком-то этапе между ее гневом, и усталостью, и пробуждением под нежными ласками ее чувства значительно смягчились.

– Почему бы тебе не накинуть это, вместо того чтобы снова одеваться? – предложил он, протягивая халат. Она заметила, что он успел поднять и развесить вещи и выбрал старый и самый удобный халат.

– О… оставь. Я сейчас приду.

– Ладно.

После его ухода Лейни надела халат и поспешила в ванную. Судя по широкой улыбке, он понял, что ей понадобилось.

Закончив свои дела, она долго смотрела на себя в зеркало. Волосы спутались и торчали в разные стороны, но в сочетании с розовыми щеками и сонными глазами вид был довольно привлекательным и… соблазнительным.

Но она тут же прогнала глупые мысли и стала безжалостно драть щеткой волосы. Горсти теплой воды прогнали сон из глаз. Она прополоскала рот. Посчитав, что вполне презентабельна и одета достаточно прилично, чтобы сидеть за одним столом с джентльменом, она сунула ноги в махровые шлепанцы и вышла на кухню. В камине горел огонь. Несмотря на данные себе клятвы, она улыбнулась от удовольствия при виде уютной кухни.

– Вот и ты! Я думал, ты опять заснула.

Лейни иронически усмехнулась. Теперь ей не до сна. После того как его теплые губы целовали ложбинку между грудями? Должно быть, он шутит.

Пока она спала, он переоделся в домашнюю одежду. Куда девались его модные слаксы и итальянские мокасины? Их место заняли поношенные джинсы и кроссовки и толстовка с логотипом Гарварда и засученными рукавами. Талия повязана передником. Щипцами он выуживал из кипящей воды спагетти и выкладывал на блюдо.

Маленький столик был накрыт по всем правилам. В центре стояла и «дышала» бутылка красного вина. А вот Лейни дышала с трудом. От потрясения. До сих пор никто не брал на себя столько трудов ради нее.

– Мистер Сарджент, я…

– О, ради всего святого, Лейни, не начинай снова.

Он вытащил все спагетти и принялся поливать густым, чудесно пахнувшим томатным соусом. Поставил блюдо и, подбоченившись, обратился к ней.

– Я не могу спорить на пустой желудок. А у тебя урчат сразу два пустых желудка. Твой и Скутера. Нет ничего хуже…

– Скутера?

– … холодных спагетти. А теперь садись.

– Мне только спагетти не хватало. От них толстеют.