Зак проигнорировал этот выпад и вышел, насвистывая "Когда святые маршируют" в тональности ре мажор.

Саймон грузно опустился в кресло. Зак никогда не свистел. Если Саймон не ошибся, это означало, что уик-энд предстоит веселый.

— Диана, — позвал он. — Зайди ко мне.

Когда в дверях появилась секретарша, он сказал:

— Напомни мне, чтобы я никогда не произносил в этом кабинете имя моей кузины Эммы. Оно выбивает моего партнера из колеи.

— Вы мне будете рассказывать! — дернула плечом Диана. — Он отменил все свои встречи. Женился бы он на ней и успокоился. Только не так, как вы. Не похоже, чтобы брак пошел вам на пользу.

— Спасибо, Диана, — кисло ответил Саймон. — Вижу, наблюдательность тебе не изменила. Но если ты дорожишь своей работой, то сделай усилие и постарайся держать свои проклятые наблюдения при себе. — Он взял со стола коробочку со скотчем и канцелярскую скрепку и швырнул их в Дианино ползучее растение.

— Не попали, — сказала Диана и бегом припустилась на свое место.


Эмма лежала в знакомой кровати и прислушивалась к завыванию ветра за окном. Через несколько недель наступит Рождество. Но настроение у нее было отнюдь не рождественское, наверное, потому, что к тому времени ее здесь не будет. Она вернется к родителям в Лонг-Айленд и окажется за миллион миль от Зака Кента.

Она беспокойно повертела головой. Безнадежно. С чего она взяла, что сможет уснуть? Она не спала уже несколько недель. Может, если лечь на живот… Нет, все без толку. Что-то буркнув себе под нос, Эмма отбросила одеяло и спустила ноги на пол.

Бррр… Она забыла про нелюбовь британцев к центральному отоплению. Саймон говорил, что родители провели его несколько лет назад, наверное, просто морочил ей голову. Она встала и потянулась за халатом, но вдруг передумала и почувствовала острое желание подышать свежим, холодным воздухом. Зная, что это глупо, но не в силах остановиться, она подошла к окну и распахнула его настежь.

В комнату ворвался ветер, захлопал шторами, чуть не сбросил с места серебряную вазу в форме бутона и сдул на пол пачку почтовых открыток. Эмма ахнула, закрыла окно и стала подбирать их.

Она что, с ума сошла? Что заставило ее открыть окно? Она действительно что-то услышала сквозь шум ветра или это ей только почудилось?

Когда последняя открытка легла на место, Эмма наконец поняла, что за послание передал ей ветер, на несколько секунд влетевший в ее комнату.

Ни о чем больше не думая, она сбросила халат и ночную рубашку, натянула теплые брюки, плотный серый свитер и голубой анорак, привезенные с собой из Штатов. Потом она спустилась по лестнице, прошла по тихому коридору и оказалась в гардеробной. Включив свет, она обнаружила сапоги всех мыслимых фасонов и размеров, рядами стоявшие на выскобленном деревянном полу. Эмма влезла в ближайшую более менее подходящую пару, бегом устремилась на кухню и через черный ход вышла на улицу.

К ее удивлению, ветер стих, а мороз ослабел. Она остановилась и прислушалась.

Да, так и есть. Ей пели серенаду.

Сердце бешено заколотилось, нервы напряглись как струна, и Эмма со всех ног припустилась к лесу. Еще не добравшись до опушки, она уже знала, кто ее ждет.

Зак сидел на том же замшелом пне, к которому она пришла много лет назад. Но на этот раз он играл "Зеленые рукава".

"Увы, любимая моя жестоко прогнала меня…" — всплыли в памяти давно забытые слова. Эмма притаилась в тени. Луна светила еле-еле, и в темноте лицо Зака казалось бледным пятном.

"Я так давно тебя люблю…"

Нет, он не любит ее. И она не прогоняла его. Или прогоняла? Нет, когда она вернулась, его уже не было.

Но ты хотела его прогнать, напомнила она себе. А он наказал тебя за это, вот и все.

— Зак… — позвала она. — Зак, что ты делаешь? Почему ты здесь? В самый разгар ночи…

— "И все же нет тебя милей, леди Зеленых Рукавов".

Зак закончил мелодию и спрятал губную гармошку в карман.

— Хотел проверить, придешь ли ты, — сказал он, как будто это разумелось само собой.

— Но я могла не услышать тебя.

— Я знал, что ты услышишь.

Ну что ей оставалось?

— Ты был прав. Я здесь.

— Да. — Он протянул руку. — Иди сюда.

Эмма двинулась к нему, как будто Зак был магнитом, а она иголкой. Когда она подошла достаточно близко, Кент взял ее за запястье, притянул к себе и поставил между коленями.

— Ну, крошка Эмма, — спросил он, — ты простила меня?

— Простила?

— За то, что я лишил тебя этой совершенно неподходящей работы?

— Да. — Она проглотила комок в горле. Тепло его бедер согревало ей кровь. — Я бы все равно лишилась ее. Они сказали, что я им мешаю, — лишенным эмоций голосом пояснила Эмма.

— Отлично. Ты тосковала по мне?

— Сам знаешь, что да, — прошептала она, осторожно касаясь его волос.

— Я ничего не знаю. Кроме того, что ты ушла от меня в страшном гневе.

— Я вернулась. Но ты уже ушел.

Зак просунул руки под голубую парку и сжал ягодицы Эммы.

— Нужно было дать тебе успокоиться. И решить, чего ты хочешь.

— Но ты знал, чего я хочу. Знал с первого дня.

— В тот день тебе было всего шестнадцать. Люди меняются. Могло оказаться, что ты одна из тех женщин, которые неутомимо преследуют жертву, но теряют к ней интерес, как только получат приз, — не могу подобрать другого слова. По крайней мере, так мне казалось.

— Как ты мог так думать? Это неправда!

— В самом деле? Я сделал тебе предложение. Наконец-то. А ты отказала мне.

Ухнула сова, и что-то мягкое коснулось лица Эммы.

— Я не могла по-другому, — сказала она. — Ты должен был понять.

— Но не понял. Я не морочу женщинам голову, как делает твой омерзительный кузен Джералд. — Его руки продвинулись еще дальше.

Эмма задрожала, но не от холода.

— О, я знала, что ты говорил серьезно, — с трудом вымолвила она. — Но не знала почему. И не уверена, что знаю сейчас.

— Правда? Ну что ж, не буду скрывать. Я сам не был уверен в этом вплоть до того утра, когда ты ушла от меня. И тут я представил себе ужасную картину, что проведу остаток своих дней без крошки Эммы. Кто же будет сводить меня с ума?

Если бы она видела его лицо… Проклятая темнота!

— Что ты хочешь этим сказать? — прошептала Эмма. Она не смогла бы говорить громче даже под страхом смертной казни.

— Когда ты отказала мне в первый раз, я решил, что, возможно, это и к лучшему. Но во второй раз все было по-другому. Я не поверил тебе и заманил в постель.

— Нечестный прием, — пробормотала Эмма.

— Нечестный? — Зубы Зака блеснули в темноте, а рука скользнула между ее ног.

Эмма задохнулась.

— Не надо, — взмолилась она.

Зак засмеялся, но руку не убрал.

— Почему? Тебе не нравится?

— Сам знаешь, что нравится. Зак, пожалуйста, я не могу так думать…

— А я и не хочу, чтобы ты думала. Хочу, чтобы ты сказала: "Да, Зак, я выйду за тебя". А потом мы отметим это как полагается.

— Почему? — простонала Эмма, отодвигая его колено и делая шаг назад. — Зак, почему ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?

— А как ты думаешь, смешная женщина? — Его голос стал низким и протяжным. — Черт побери, потому что я люблю тебя. И, кажется, любил всегда.

— Ох, Зак… — Ощущая радость и невероятное облегчение, Эмма наклонилась и взяла его лицо в ладони. — Ты уверен?

— Как никогда в жизни.

— Тогда да. Да, да, да! Я выйду за тебя, Зак Кент. И буду делить с тобой радости и печали до конца моих дней.

Зак испустил вопль, который напомнил ей воинский клич шотландских горцев, и усадил Эмму к себе на колени.

Когда они перестали целоваться, он бережно поднял ее и опустил на ложе из мха и опавшей листвы. Под ее левым плечом оказался камень, а ногу кололо что-то острое. Но это не имело значения. Она протянула руки, и через миг темная фигура Зака оказалась сверху. Последнее, что она ощутила до того, как забыть окружающее, был знакомый запах его кожи.

Много времени спустя, когда любовные клятвы были скреплены близостью, Зак поднял Эмму на ноги и начал застегивать ее одежду.

— Ну вот, — сказал он. — Все улажено.

Эмма обняла его за талию, посмотрела снизу вверх и засмеялась.

— Да, — сказала она. — Это самый лучший способ. Зак…

— Что?

— Почему ты ждал все эти недели? Почему не вернулся за мной?

— Потому что тебе требовалось время. Время понять, чего ты хочешь. Я вел себя в Нью-Йорке как последний дурак. Тебе нужно было пережить это.

— Ты ужасно раскомандовался, — сказала Эмма.

— Да я знаю. Но ты должна понять — меняться я не собираюсь. — Он справился с последней пуговицей и застегнул молнию ее куртки до самого верха. — И ни за что не соглашусь, если твоя новая работа будет такой же, как предыдущая.

Если бы он сказал это несколько часов назад, она бы выпрыгнула из штанов, подумала Эмма. Но сейчас, когда она знала, что Зак любит ее, это не имело значения. Оливия была права. Все дело в любви.

— Может быть, я займусь той же работой, — задумчиво промолвила Эмма. — Она мне нравится. Но не думаю, что теперь мне понадобятся полевые опыты.

— Нет, — сказал Зак. — Не понадобятся.

Услышав его решительный тон, Эмма только улыбнулась. Если Зак Кент думает, что женитьба даст ему право командовать, то он сильно ошибается. Но не стоит торопиться. Она предвкушала удовольствие укротить строптивца.

— Что бы ты сделал, если бы я не прилетела в Англию? — спросила она.

— Наверное, вернулся бы в Штаты и забрал тебя. Но я знал: если любишь, прилетишь. — Он развернул ее лицом к дому. — Это было долгое ожидание. Диана будет рада, что все позади. Она говорила, что на меня смотреть противно.