Татьяна подхватила мужчину за руку и буквально силком вытянула его с дивана. Затем повела его на кухню, что-то нашептывая на ушко. Смущенный мужчина, словно теленок, поплелся за новой знакомой. А еще через секунду Татьяна вбежала в гостиную и, пока хозяева квартиры хлопали глазами, ухватила блюдо с оставшейся курицей, пирог и унеслась на кухню.

Надежда тоже не знала, что сказать. Она не ожидала, что папенька сдаст позиции так скоро.

– Все за стол! – уже из кухни кричала Татьяна. – Человек только с работы! Надо же его по-человечески встретить!

Все потянулись на зов.

На кухне Татьяна буквально порхала возле Николая Викторовича. Она то и дело подкладывала ему то кусочек курочки, то картошечки, а то и кусок пирога. К слову сказать, возле самих Коровиных не было даже тарелок.

– Ну вот, – тер губы салфеткой Николай Викторович. – Я чую, что вы люди хорошие, а посему… А посему надо моей Надьке перебираться к вам.

– Поч-чему? – обреченно выдохнула Мария Адамовна. – Простите, это ваша дочка, и… и пусть она с вами живет. Зачем же к нам?

– Ну, тык… как зачем? – вытаращился Николай Викторович. – Я ж с ей никак личную жисть не построю! С Надькой-то! А ить я уж не мальчик! Когда ж мне?

– Коля, – деловито крутилась возле него Татьяна. – Кушай вот еще булочку. Маслом мажь.

– И все-таки… – откашлялась Мария Адамовна. – Я не совсем понимаю. А почему ж Надю к нам? У нас тоже… может быть… личная жизнь имеется.

– А куда ж ее? – вытаращился заботливый папаша. – Я ж объясняю! У меня лич-на-я жисть!

– Но можно же как-то… я не знаю, потесниться, – посоветовал Иван Михайлович.

– Тык я и говорю! – обрадовался гость. – Потеснитесь. Можно ведь! Пусть Надька с мужем живет, а вы там где-нить… Муж завсегда жену в свой дом ввести должен. Прально я говорю, Танюха?

– Конечно, – дернула плечиком Татьяна. – У Коровиных места полно. Куда им столько? Пусть молодые обживаются.

Мария Адамовна уже не знала, как бороться против этих невест. Она ухватила булку и со слезами на глазах начала ее грызть.

Элеонора Юрьевна тоже всхлипывала. Однако рыдания не помешали ей пододвинуть пирог к себе и даже пару раз щелкнуть по рукам непрошеного гостя, когда тот потянулся за кусочком.

Иван Михайлович и вовсе отчаялся. Да что там отчаялся! Он был разбит! Еще несколько минут назад вот эта самая женщина толкала в него куски пирога, называла Ваней, а теперь! Теперь даже смотреть противно – все выплясывает перед каким-то незнакомым мужиком, скармливает ему их курицу, да еще и собирается втюхать им эту Наденьку… которая замучает потом перловкой! Он растерянно смотрел то на жену, то на Надежду. Но Надя и сама не понимала, что произошло.

– Пап, – чуть не плакала девчонка. – Я че-то не поняла… А эта… Она че – у нас жить будет, что ли?

– Можешь называть ее мамой, – ласково позволил Николай Викторович и нежно взглянул на Татьяну.

Та просто расплывалась в широченной улыбке – сегодня она ухватила птицу счастья за хвост и никуда ее не отпустит!

– А ты че? – уже всхлипывала Надя. – Ты ее женой, что ли, звать будешь?

Мужчина тоже был на седьмом небе от счастья.

– Я… я ее буду звать… Таней, – смущенно покраснел Николай Викторович.

– А еще можно мышкой, – тут же подсказала Татьяна. – Мне нравится.

– Я ж тебе говорил! – повернулся к жене Иван Михайлович. – Мышью ей стать захотелось! Ухохочешься! И, главное, Маш, заметь – не крысой почему-то…

Николай Викторович уже чувствовал себя совсем свободно. А вопрос женитьбы, казалось, был решен уже давным-давно.

– Танечка, мышка моя, а чего, у нас выпить-то ничего нет? – посмотрел он на Татьяну.

Танечка беззастенчиво распахнула холодильник Коровиных и порадовала:

– Есть, Коленька, сейчас налью, – ухватила она бутылку и тут же сурово глянула на нового друга. – Но! Николай! Только две рюмочки. Не более. Тебе надо себя беречь.

– Золотая женщина, – подмигнул Ивану Михайловичу Николай Викторович.

Тот только обиженно дернул кадыком – ему выпить так никто и не предложил, а он, может быть, тоже… хотел…

Как-то за всеми этими делами никто и не заметил, как в дверях кухни появился Андрей с красивой, яркой девушкой. Андрей был не с пустыми руками. В руках у него топорщился большой, красивый пакет.

– Ого! – воскликнул Андрей. – Да у вас тут веселье!

– Андрюша… – всхлипнула Мария Адамовна. – Сынок…

– Да, мам, это мы, – повернулся сын к девушке и потом представил ее родителям. – Мам, пап, знакомьтесь, это моя Слава.

Вообще-то все Коровины твердо решили, что Слава это мальчик, тем более что и фамилия была самая что ни на есть мальчиковая – Калашников. Поэтому семейство еще некоторое время таращилось на гостью, а потом даже и по сторонам.

Первой сообразила Мария Адамовна:

– Сыночек… Слава – вот это? В смысле… девушка? А не… это не мальчик?

– Ниче себе Слава! – филином ухнула Наденька. – А я? Мы уже с папой договорились, что я здесь буду жить… с мужем.

– Нет, погоди, сынок, – никак не могла понять Мария Адамовна. – А почему Слава-то? Мы ж думали, что Вячеслав – это мужское имя! Или… женское? Вячеслав Ивановна… чего-то как-то…

– Заметь, Машенька, Вячеслав Ивановна Калашников… почему-то, – любезно подсказал Иван Михайлович.

– Ой, да сейчас как только не называют детишек-то, – махнула рукой Элеонора Юрьевна, боясь обрадоваться. – А вот у нас девочка… Вячеслав Иванович, чего такого?

– Меня не Вячеславом, меня Ярославой зовут, – улыбнулась девушка. – А чтобы быстрее – тогда Слава.

– Ха! Коль, ты слышал? – фыркнула Татьяна. – Черт-те что!.. Слава… Ярослава… если будет девочка, так же назовем. Красиво.

– А фамилия у меня Калашникова. Но… – Ярослава смущенно фыркнула и посмотрела на Андрея. – Папа очень мальчика хотел… Ему по статусу положено. Вот и зовет меня… Калашников… и строго по фамилии. А за папой уже и остальные звать стали. Да я и привыкла.

Коровины вдруг робко заулыбались – еще страшновато было верить, что… в общем, что сын у них… Да, в общем, что все у них нормально!

– Сынок… Андрюшенька… – не могла прийти в себя Мария Адамовна.

– Дык… чего ж мы? – заметался по комнате Иван Михайлович. – Это ж… Радость-то какая! Мама, улыбайтесь, чего вы оскалились как-то неуверенно? Тут плясать! Тут радоваться надо!

Элеонора Юрьевна настолько растерялась, что по велению сына стала тут же приседать в танце.

И только Николай Викторович вовсе не торопился радоваться.

– Не, я так понимаю, парень-то – это Андрюха, да? – серьезно морщил он лоб. – Стало быть… стало быть, муж моей Надюхи, так? Зятек, значит, так?

Андрей, конечно, догадывался, что маменька с бабушкой уже давненько присматривают ему невесту, мало того, он даже сам об этом слышал. Но он никак не думал, что дело зашло так далеко.

– Мам, чего он несет? – удивленно уставился Андрей на мать.

Еще не хватало, чтобы из-за какой-то… А ну да! Из-за Надюхи! Как же, как же, он помнит! Вот ведь маманя расстаралсь! Получше-то никого, видать, не нашлось! Совсем с ума посходили! Да пусть они думают что хотят, главное, чтобы Слава не обиделась.

Слава же и не думала обижаться, она только хитро улыбалась и поглядывала на своего друга. Все же интересно, как он будет выпутываться из эдакого сватовства?

Элеонора Юрьевна, которая молча рассматривала подругу Андрея, видимо, уже сделала свой выбор.

– С каких это щей наш Андрюшенька стал женихом? – грозно поднялась она со стула и уперла руки в бока. За внука она решила драться на смерть и была страшна во гневе. – Да еще Надюхин? Что это за оскорбление, я вас спрашиваю?

Николай Викторович стушевался. На женщину в возрасте он повысить голос не решился.

– Так это… это мне дочка сказала… Надюха то есть, – постарался вежливо объяснить он. Но потом вдруг сам растерялся. – А чего? Нет, что ли? А с кем она тогда тут жила?

Он обвел взглядом всех Коровиных и уперся взглядом в Ивана Михайловича.

– Попрошу без намеков! – заволновался господин Коровин. – У меня есть законная супруга и… И вообще! Надежда со мной не проживала!

– Да не, пап, – швыркнула носом Надя. – Я правда за этого Андрюху собиралась. Не за этого же сухаря, ты че, пап! А Андрюха… Он… Он вообще гад! Все время к своему Славке убегал! А они все думали, что Славка – это мужик. И я так думала… Мы ж не знали, что эта Слава – тетка! А то бы я его фиг отпустила.

– Кто б тебя спрашивал, – перекривился Андрей.

– Да! – вступила в разговор Мария Адамовна. – Мы один только раз впустили вашу девочку в дом, а потом… Потом не знали, как ее отсюда вытурить! Это ж надо, какая у нее хватка! Как у пекинеса!

– Как у бультерьера, Машенька, – негромко, но важно поправил Иван Михайлович. – Уж поверь мне, как кинологу со стажем, у бультерьера хватка крепче… на себе проверял. Меня кусали.

Николай Викторович не знал, кого слушать. В конце концов он махнул рукой и заявил:

– Ничего не знаю, я уже решил, что Надька – замужняя девка. И у меня тут же по этому случаю образовалась личная жизнь. А посему… пусть у вас живет! Куда ж я ее в свою-то квартиру суну? Там теперь Татьяна у меня.

– Ну, пап, ты ващще! – ошалела даже Надя. – Меня, значит, по боку, а эту…

– Не «эту», деточка, – прервала ее Татьяна. – Не эту, а жену. А ты зови меня… мамой. И – да. Мамочка разрешает тебе жить у Коровиных. Я уже говорила – у них места много. Всем хватит.

– Да что ж это такое? – выкатила глаза Мария Адамовна. – Вот пихают нам эту Надю, и хоть ты тресни! Да, у нас есть… квадратные метры! Но у нас на них свои планы!

– Ничего не знаю, – мотал головой Николай Викторович. – Мы уже и вещи притащили… Надька, распаковывай вещи! И запомни, дочь, за свою любовь надо драться.

– Коленька, – осторожно спросила Татьяна. – А драться опять мне?

Неизвестно кто и с кем опять бы дрался за свою любовь, но на середину комнаты вдруг вышла Слава и заявила: