Теперь дни ее проходили в ожидании того момента, когда она встанет перед мишенью. Ей нравилось ощущать на плече вес ружейного приклада, ей доставлял удовольствие запах пороха, который висел в воздухе после выстрела. Каждый раз, когда Августа попадала в мишень, она дрожала от возбуждения. Она даже не возражала против того, чтобы потом почистить ружье, как настаивал Коуди. Имея карабин в своем фургоне и зная, как им пользоваться, она чувствовала себя смелой и сильной.

В Чейзити Августа считала себя чрезвычайно значительной и важной особой. Теперь она поняла, какой мелкой была ее гордыня. Пока правишь этими глупыми мулами, не остается ничего другого, как размышлять, и Августа много думала над словами Перрин. Ее значимость в Чейзити основывалась на высоком положении в обществе, но это положение — результат достижений ее предков и отца. Ее место в обществе не имело ничего общего с ее личными заслугами. Она и пальцем не пошевелила, чтобы заслужить уважение горожан, — просто родилась в семье Бойдов. Подобное открытие ошеломило Августу.

Теперь же с помощью Уэбба Коута она добилась реальных побед. Никогда она не будет больше ждать чьей-то помощи, чтобы причесаться, приготовить обед или постирать белье. Она научилась управлять фургоном, разводить костер, ставить палатку. А теперь сможет и защитить себя.

— Августа, ты ведь сможешь отстрелить наконечник от вязальной спицы! — Бути с трудом подняла к плечу свой тяжелый карабин. Она закрыла один глаз и прищурила другой, глядя вдоль дула, а оно медленно клонилось к земле.

— Нет, Сара — самый лучший стрелок, — заметила Августа. Ее целью было научиться стрелять так же метко, как Сара Дженнингс. — И Мем стреляет неплохо. И уж конечно, никто из нас не может так ловко орудовать чугунком, как ты.

Все на линии огня повернулись и посмотрели на Августу. Перрин первая не удержалась от смеха, потом засмеялись все.

— Никогда бы не подумала, что ты умеешь шутить, — улыбаясь, сказала Бути, зардевшись краской от удовольствия.

Августа заморгала. Боже правый! Она действительно сделала остроумное замечание. Все улыбались ей, и Бути тоже. В смятении она развернулась к мишени и спустила курок.

Только по чистой случайности она не пристрелила Коуди Сноу, который, не ожидая выстрела, метнулся к Уне Норрис. С бьющимся сердцем Августа обмахивала лицо руками, пытаясь отдышаться. Какая она идиотка — выстрелила, не успокоившись!

Коуди строго посмотрел на нее, петом повернулся к Уне. Он схватил дуло ее ружья и рывком направил его в небо. Теперь Августа заметила, что до того, как Коуди поправил ружье Уны, оно было направлено прямо в живот Перрин.

— Сколько раз можно вам повторять! Небо, земля или мишень. Черт побери, не надо целиться в человека, если не хотите его убить! — Он со злостью посмотрел на Уну. — Несчастный случай может стоить одной из вас мужа. Я говорил вам с самого начала. Орегонские женихи не возьмут в жены калеку. Они хотят иметь здоровых жен, без дырок от пуль.

Уна, побледнев, в упор взглянула на Коуди.

— Я устала от всех этих секретов и игр!

— Это не игра. И здесь нет никаких секретов. Куинтон вернется, и рассчитывайте на это!

Августа была удивлена — чопорная, невозмутимая Уна пустилась в пререкания со Сноу, глаза которого сверкали гневом. Подбородок Уны взлетел вверх, щеки ее то полыхали огнем, то бледнели. Нахмурившись, Августа вдруг вспомнила, как Уна разбила в припадке ярости ее чашку.

— Я не желаю стрелять. Я надеялась, что вы будете меня защищать!

Коуди холодно смотрел на ее горящие глаза и трясущиеся губы.

— Прекрасно, — коротко кивнул он. Потом взял из рук Уны карабин и подошел к женщинам, стоящим у линии огня.

— Когда Куинтон нападет снова, а он это непременно сделает, вот чего я хочу от вас, леди… Сара Дженнингс, Августа Бойд, Мем Грант и Перрин Уэйверли — наши лучшие стрелки. Я хочу, чтобы каждая из них находилась на одной из сторон четырехугольника под фургоном. Хильда Клам, Бути Гловер, Кора Троп и Тия Ривз будут заряжать ружья. Уна Норрис будет оказывать помощь раненым. Возражения есть? — спросил он, посмотрев в упор на Уну.

Ему никто не ответил.

— Отлично. — Коуди обвел глазами женщин, внимательно глядя, как они держат оружие. — На сегодня достаточно. Все свободны.

Уна развернулась и побежала мимо Августы к своему фургону. Августа смотрела на нее, вспоминая, что и сама еще недавно боялась огнестрельного оружия и тоже считала, что мужчины должны взять на себя ответственность за ее безопасность. Может быть, ей стоит переговорить с Уной и объяснить, какое это приятное ощущение, когда можешь сама постоять за себя.

Она обдумывала эту идею, пока чистила свой карабин, потом выбросила Уну из головы. Уна — угрюмое маленькое ничтожество.

Перед тем как вернуться к своему фургону, чтобы приготовить ужин, Августа бросила беглый взгляд на лица команды стрелков, размышляя, кто же из них подглядывал за ними с Уэббом. Хотя это было так давно, что, наверное, Уэбб был прав: эта любопытствующая не видела ее лица. Если бы шпионка видела Августу, эта история давно бы выплыла наружу.

Она начала уже чувствовать себя в безопасности и временами теряла бдительность. Почти дважды ее чуть было не засекли, когда она смотрела на Уэбба тоскливым взглядом. Сперва Мем, а потом эта заноза Кора.

Когда ее костер разгорелся достаточно жарко, она повесила котелок с супом над пламенем, налила в миску воды и вымыла руки и лицо. Ей нравилось как можно дольше тянуть время перед тем, как опустить подножку фургона, нравилось угадывать, что сегодня вечером оставит ей Уэбб. Иногда он оставлял дичь: кролика или кусок оленины — она прилично научилась готовить их. Время от времени он оставлял ей растопку для костра — щедрый дар. Дважды он оставлял ей маленьких деревянных резных зверушек, вытесанных из карликового дуба. Августа очень дорожила резным оленем и медведем, хотя подозревала, что это индейские штучки; она постоянно носила их в кармане, чтобы всегда иметь возможность коснуться их и подумать о нем во время долгого дня, проходящего в одиночестве.

Сегодня вечером она обнаружила букет диких люпинов. Подарки, которые чуточку облегчали ей жизнь, были предпочтительнее, но и букет тоже неплохо, решила она, размышляя, как же ей с ним поступить.

— Августа! — позвал голос Бути из сгущающейся темноты. — Ты пойдешь с нами к костру Копченого Джо на собрание?

Каждую пятницу Копченый Джо предлагал свой костер как место сбора. Кто-то рассказывал истории или читал вслух при свете пламени. Иногда они пели хором любимые песни. Иногда просто сплетничали или обменивались рассказами о своей жизни.

— Там будет Перрин, — напомнила Мем, выступая из темноты.

Известие о том, что Перрин тоже придет, повлияло на решение Августы.

— Спасибо, но думаю, что я останусь у себя и пораньше лягу.

Несомненно, она должна быть благодарна Перрин. Но Перрин Уэйверли все-таки была шлюхой, соблазнившей ее отца, а Августа не могла ей этого простить. Чувства благодарности и ненависти вели между собой постоянную войну. Самое простое — избегать тех мест, где может оказаться Перрин.

Почистив чугунок и миску, Августа, сидя у костра, починила порвавшийся подол, подготовила посуду для завтрака. Затем вытащила палатку из фургона и натянула ее на колышки, которые вбила еще раньше. Постелив себе постель, она возвратилась к затухающему пламени и стала прислушиваться к пению, доносившемуся от костра Копченого Джо.

Тяжко вздохнув, она вскинула голову и взглянула на луну, вспоминая узенький серпик, который висел в небе в ту ночь, когда Уэбб поцеловал ее. Глаза ее закрылись, линия губ смягчилась. Все подробности той давно прошедшей ночи были свежи, как воздух, который она вдыхала. Словно это случилось вчера.

Тихий стон сорвался с ее губ. Августа опустила голову. Что она собирается делать? Ночи для нее были пыткой — она желала мужчину, с которым средь бела дня отказывалась говорить. Их отношения не были ясны до ультиматума Коуди — она должна научиться всему за одну неделю. Теперь их отношения с Уэббом усложнились, от чего в ее голове все путалось, когда она пыталась разобраться в своих чувствах.

Днем Уэбб казался замкнутым и ко всему безразличным. Когда он обращался к ней, голос его становился холодным, взгляд — ничего не выражающим. Но почти каждый вечер он оставлял ей маленький подарок. Он больше не заговаривал с ней с той ночи, когда учил ее, как развести костер и устанавливать палатку. Но она чувствовала его присутствие, а тут еще эти подарки…

Августа понимала, что Уэбб специально не замечает ее, потому что уважал ее желание. Но чем больше Августа думала о нем, тем сильнее хотела встречи с ним наедине. Возможно, он украдет у нее еще один поцелуй. Она мечтала, потакая своим новым фантазиям, что, возможно, у них будет тайная романтическая связь до конца путешествия. Только поцелуи, ничего больше, и они будут абсолютно благоразумны, и никто и никогда не раскроет их тайну.

Безобидное развлечение, о котором никто больше не узнает, добавит немного пикантности путешествию и разрушит монотонность ее дней. Воспоминания о нескольких поцелуях Уэбб будет лелеять всю жизнь, а она удовлетворит свое любопытство и преспокойненько выбросит его из головы. Позволяя ему время от времени целовать себя, она просто отблагодарит его за то, что он помог ей остаться в караване.

Августа слышала песни, доносящиеся от костра Копченого Джо. Уэбб редко присоединялся к ним. Скорее всего он сейчас с мужчинами, охраняющими фургон с оружием.

Ей нужно пойти в этом направлении. Она станет расспрашивать его о переправе, которая планируется на завтра, и незаметно уведет его от других мужчин. Они пойдут в жаркую темную ночь вместе. Возможно, руки их соприкоснутся, возможно, он заключит ее в объятия и прижмет к своему великолепному телу.

О Господи, она вся горит от страсти к нему! Она так страстно желает его!


Он отказался отойти от группы мужчин, охранявших фургон с оружием. Августа дважды невнятно пробормотала свой вопрос и поворачивалась лицом к темноте, подергивая кисточки на своей шали, всячески намекая Уэббу, чтобы он следовал за лунным светом, мерцавшим в ее волосах. Но Уэбб стоял, прислонившись к колесу фургона, и просил ее повторить вопрос.