Порция улеглась на нары и вслушивалась в знакомый грохот запоров, отрезавших ее от внешнего мира. Сколько еще Руфус собирается ее здесь держать? До конца войны? Или до того, как она сойдет с ума в этой клетке? Неужели он больше никогда не заговорит с ней? А может, в один прекрасный день Джозеф просто отопрет дверь и скажет, что она свободна? Свободна идти на все четыре стороны при условии никогда не попадаться на глаза Руфусу Декатуру? Свободна дать жизнь незаконному отпрыску Декатура, которому не суждено узнать своего отца?


Руфус перешагнул порог своего дома и был ошеломлен мертвящей пустотой. Они с Порцией покинули это место несколько месяцев назад, и за это время его существование утратило всякий смысл. Вот на гвозде за дверью все еще висит ее теплый зимний плащ, и Руфус знал, что там, наверху, на спинке кровати так и осталась ее ночная рубашка, а на перине можно различить отпечаток изящного тела. Его собственное тело было намного больше и тяжелее, так что проминало в тюфяке глубокую яму, в которую скатывалась Порция. Она спала, свернувшись клубком и привалившись к его спине.

Никогда в жизни Руфус не чувствовал такой душевной пустоты, как сейчас. Даже когда остался полным сиротой, в ужасе содрогавшимся при воспоминании о предсмертных словах своего отца, жутком хлопке выстрела и дымившихся руинах, в которые превратили отчий дом, служивший ему единственным пристанищем на свете. Ему не было так больно даже тогда, когда он в горе застыл над телами своей матери и маленькой сестры, не зная, как станет хоронить их.

Ведь в самые жуткие моменты жизни он продолжал верить в будущее — пусть неведомое и пугающее, оно возрождало в нем волю жить. А теперь он не мог отделаться от ощущения, что утрачен самый смысл его бытия. Ему не о чем было мечтать, нечего добиваться. Ибо один-единственный раз за всю сознательную жизнь он рискнул отдать все, что имел, — доверие, преданность и любовь — другому человеку. И он любил… Полно, он все еще любит ее, и сила этого чувства так велика, что затмевает все остальное. А она — она предала его. Порция воспользовалась его любовью и обманула. И боль от этой измены терзала Руфуса несказанно.

— Она, что ли, здесь? Порция здесь? — Люк и Тоби запутались в ногах у отца, поспешно прорываясь в дом. Головой вперед сорванцы влетели в кухню и плюхнулись на пол, ошалело осматриваясь в пустой комнате.

— Ее нет? — с обидой протянул Люк.

— Ее нигде нет, — заявил Тоби. И сердито поглядел на отца. — Куда она делась?

Руфус считал, что малыши приняли исчезновение Порции с той же легкостью, с которой относились к постоянным переменам, которыми была полна их жизнь. Да только не тут-то было. Тот факт, что мальчики не стали задавать никаких вопросов, означал лишь то, что они успели обзавестись на сей счет собственными суждениями и, ожидали увидеть Порцию в день возвращения в привычную обстановку. И вот теперь под их возмущенными и обиженными взглядами Руфусу ничего не оставалось, как проклинать свою слепоту и глупость. Порция успела стать столь же неотъемлемой частью их жизни, какой была для него. А он слишком углубился в собственные переживания и даже не подумал, как могут отнестись сыновья к столь неожиданному и необъяснимому исчезновению Порции Уорт.

Зато теперь их расспросы вынуждали незамедлительно принимать решение, которое Руфус старательно откладывал в последние дни. Ведь он не сможет вечно держать Порцию в камере. Так что же с ней делать?

— Я не знаю, — машинально пробормотал он, отвечая скорее самому себе, нежели Тоби.

Но мальчишки не желали верить.

— Куда она делась? — повторил Тоби терпеливо и совсем по-взрослому, как будто отец не понял смысл вопроса с первого раза.

— Она скоро вернется? — подхватил Люк звенящим от нетерпения голосом, не спуская глаз с отца.

— Я не могу точно сказать. — Руфусу с трудом удалось вложить в свой тон хоть немного уверенности. — Порция отправилась по своим делам.

— Но ведь она даже не попрощалась! И я думал, что она будет ждать нас здесь! — воскликнул Тоби так не по-детски, что Руфусу стало совсем скверно на душе.

— Ей пришлось уехать в спешке, и она не захотела вас будить, — отвечал Руфус. — Я ведь уже объяснял. Ну а теперь вам придется на пару дней отправиться в гости к мадам Белдэм, так что поторопитесь и соберите то, что вам нужно.

Хотя однажды он чрезвычайно категорично заявил Порции, что его сыновьям не место в борделе, однако одно дело взять их с собой под стены осажденной крепости и совсем иное — на поле брани. Принц Руперт настаивал на том, что королевские войска вполне готовы и что сейчас самое время устроить грандиозную битву, которая сразу решит исход войны. Однако Руфус полагал… нет, он знал наверняка… он знал, что принц заблуждается. Роялисты еще не набрали сил для большого боя. А когда бой будет проигран, вряд ли король Карл сможет долго противостоять парламенту.

Его недолгое знакомство с принцем оказалось достаточным, чтобы понять: Руперт весьма недалекий малый, несмотря на славу отличного полководца. Взять хотя бы его решение поспешно снять осаду с замка Грэнвилл, когда до победы оставалось всего несколько дней. Такие действия были не просто ошибочными — они основательно подорвали моральный дух солдат. Ведь королевская армия на протяжении многих месяцев терпела одно поражение за другим, и людей нужно было приободрить хотя бы одной, но полной и окончательной победой. Такой победой могла быть капитуляция замка Грэнвилл. Руфус видел, какое разочарование охватило королевских солдат, но принцу было на это наплевать. И Декатуру ничего не оставалось, как выполнять приказ старшего по званию командира. Ведь в данный момент он состоит на службе у короля и обязан подчиняться королевским военачальникам без возражений. Ну что ж, он никогда не уклонялся от драки, и если все же уцелеет в этом бою, то постарается пересмотреть свою позицию.

Но как же ему не хотелось уходить от замка Грэнвилл именно теперь! Сама мысль о том, что этот заносчивый тип будет праздновать победу, хотя его почти удалось поставить на колени, сводила Руфуса с ума. Правда, оставалась надежда, что их встреча не за горами. Декатур предчувствовал, что Като также окажется участником предстоящего боя.

— Хозяин, я, конечно, прошу прощения…

Чуть ли не жалобный голос Джозефа вернул Руфуса к действительности. Он поспешно обернулся и заулыбался при виде старика.

— Вы позволите шепнуть вам кой-чего по секрету, милорд?

Руфус понимал, что сразу по возвращении в деревню ему предстоит этот разговор, и постарался к нему подготовиться.

— Конечно. — Он кивнул в сторону лестницы. — Ребята, собирайтесь. Как только будете готовы, Билл посадит вас в повозку.

— Мы и так все собрали, — заявил Тоби осуждающим тоном. — Мы все собрали вместе с Порцией, когда отправлялись к замку. Мы еще тогда сложили все вещи.

— Да, и мы ничего здесь не забыли, и собирать нам нечего, — заныл Люк, толкаясь лбом в отцовские колени.

— Тогда ступайте поиграть на улицу.

Руфус решительно выставил сыновей вон и плотно прикрыл дверь. Не обращая внимания на возмущенные вопли, он прислонился к ней спиной и спросил:

— Ну как она?

Джозеф задумчиво теребил бороду и выглядел довольно мрачно. На Руфуса накатила волна паники.

— Что случилось? — всполошился Декатур. — Она здорова?

— Ах да, милорд, конечно. Малышка чувствует себя неплохо, — промямлил Джозеф. — Вот только ей не мешало бы поразмяться… ну хотя бы погулять вдоль реки и все такое. Вы не давали такого приказа, вот я и… — И он поднял на хозяина вопросительный взгляд.

Руфус ничего не мог с собой поделать — из самых потаенных глубин души вырвались на волю воспоминания о Порции, делавшие ее такой особенной, неповторимой. Он словно наяву увидел ее обаятельный, полный жизни и движения облик. Порывистую легкую фигуру, упрямые завитки огненно-рыжих волос, раскосые зеленые глаза, лучившиеся веселым лукавством и проницательностью. И Руфус как свою ощутил ее муку от вынужденного безделья, долгих, бесконечных часов, проведенных в тесной клетке.

Всего пять минут прогулки вдоль реки — и он мог бы быть с ней…

Но в следующий миг на него обрушилась память о том, как она обошлась с ним, с Руфусом, и вся его нежность и тепло растаяли от горечи, обиды и гнева.

— Я не хочу, чтобы мальчики догадались о ее присутствии. Как только Билл увезет их отсюда и после того как завтра мы уедем, можешь ее выпускать, — равнодушно бросил он. — Передай, чтобы к моему возвращению духа ее здесь не было. — Он повелительно взмахнул рукой и прошел мимо Джозефа к лестнице.

Джозеф стоял, вслушиваясь в его шаги на втором этаже. Судя по всему, Декатур просто метался по комнате, как тиф в клетке, не в силах оставаться на месте. От мудрых глаз Джозефа не укрылось отчаяние, промелькнувшее на лице Руфуса минуту назад. Точно такое же отчаяние, с каким смотрела на него Порция на протяжении всей этой недели. Сомнения быть не могло — эти двое умудрились по какой-то причине причинить друг другу страшную боль. Старик прожил долгую жизнь и понимал, что такое горе не оправдают никакие причины, особенно если вспомнить о зачатом ими ребенке. А если Руфус и впрямь отделается от девчонки, как он вроде бы решил, то он даже не узнает о младенце.

Итак, Джозеф решительно кивнул каким-то своим мыслям и молча вышел из дома. Мальчишки сидели во дворе и тупо ковырялись палками в грязи. При виде Джозефа две пары ярко-синих глаз вспыхнули надеждой — но тут же угасли, и лица у малышей стали такими несчастными, что у старика защемило сердце.

— Эй, малявки, кто поможет мне собрать мед из ульев?

Прежде такое предложение заставило бы их позабыть о любом горе. Однако теперь мальчишки просто молча встали и поплелись за Джозефом.

Весь день Порция провела обратившись в слух и ловя малейшие звуки, проникавшие сквозь оконце под потолком. Флейты, барабаны, топот сапог и громкие слова команды. Судя по всему, в воздухе витало что-то необычное. Тщательно подавляемый страх множества солдат перед приближающимся боем.