— Больше у меня никого нет. — Нарочито равнодушный тон вряд ли мог скрыть глубину ее горя. В глухие ночные часы девушка по-прежнему оплакивала смерть отца.

— И вы, стало быть, положились на милость Грэнвилла?

От мимолетного сочувствия не осталось и следа, Руфус снова говорил в язвительной и надменной манере, и это мигом вернуло Порцию к реальности. Ее все равно похитили, и один дьявол ведает, что учинили в эту самую минуту головорезы Декатура над солдатами Грэнвилла. Пленница решительно отложила ложку.

— Доешьте до конца, — настаивал Руфус, — Анни ужасно обидится, если тарелка не будет пустой.

В ответ она отодвинула тарелку еще дальше. Руфус лишь недоуменно выгнул бровь и равнодушно спросил:

— Откуда вы едете?

— Из Эдинбурга, — сердито буркнула она.

— Като специально послал за вами людей?

— Да какое вам до меня дело? — взорвалась Порция. — Что вас может интересовать?

— Меня интересует абсолютно все, что имеет отношение к Като, — отчеканил он. — А теперь сядьте и доешьте суп. Какой вам прок морить себя голодом?

— Ох, вот уж голодом меня можете не пугать, я к нему давно привыкла! — с горечью заявила Порция, направляясь к двери. — И я не собираюсь рассиживаться здесь и продавать своего дядю за тарелку супа! — В хижину ворвалось облако ледяного воздуха, когда Порция отворила дверь и захлопнула ее за собой.

Руфус с интересом ждал, как скоро она сообразит, что в пылу негодования позабыла надеть плащ.

— Чего это с вашей гостьей? — поинтересовалась Анни, подавая на стол заливное и вареный турнепс. — Есть-то она будет или нет?

Руфус, к собственному удивлению, почему-то не захотел предоставить неукротимой мисс Уорт возможность сполна расплатиться за последствия собственной вспыльчивости и неосмотрительности.

— Да, она будет есть. — С этими словами Декатур встал и вышел во двор.

Порция задержалась у ворот. Без разрешения Руфуса Фредди не позволил ей забрать коня, и девушку явно смутил такой оборот дел. Невольно промелькнула мысль, что, несмотря на свою молодость, дочь Джека Уорта успела усвоить немало суровых уроков.

В ее облике чудилось что-то неуловимое, смутно тревожившее Руфуса. Почему-то он не мог равнодушно смотреть, как легкая фигурка осторожно движется по ковру из свеже-выпавшего снега. Пламя непокорной шевелюры слегка притушила легкая снежная вуаль, и когда она обернулась на звук его шагов, угловатое лицо показалось по-взрослому мрачным.

— Порция. — Он подошел поближе, хлопая себя руками, чтобы не замерзнуть. — Я больше не буду вас ни о чем спрашивать. Идемте скорее в дом.

— Значит, вы успели выяснить все, что считали нужным?

— Нет, — просто ответил он. — Мне никогда не удастся выяснить все, что я считаю нужным, о действиях Като Грэнвилла. Но я хочу, чтобы вы вернулись в дом и доели обед.

— Я не вернусь, пока не узнаю, что с людьми моего дяди не случилось ничего дурного.

Это уж было слишком. Он и так сделал все что мог, стараясь ублажить эту девицу Грэнвилл и спасти ее от холода и голода.

— Ну что ж, как вам будет угодно. — Он развернулся и пошел в дом. Сорвал с гвоздя ее плащ и швырнул во двор ей под ноги. А потом вошел в жарко натопленную кухню и плотно затворил дверь.

Порция поспешила поднять плащ. Снег шел все гуще, с нёба сыпались тяжелые влажные хлопья. Поплотнее закутавшись в плащ, девушка направилась в обход дома, следуя за отпечатками конских копыт. Так она доберется до конюшни, где сможет укрыться от этого дьявольского холода.

К задней стене дома прилепилось хлипкое дощатое строение. Здесь оказалось четыре лошади — и две из них были простой тягловой скотиной. В тесном сарае стоял туман от их жаркого дыхания и густо пахло конским потом. На вбитых в стены крюках была аккуратно развешана сбруя — и в том числе седло, на котором ехала Порция.

Мальчцшки нигде не было видно. Никто не сможет помешать ей оседлать жеребца и уехать. Она напряженно застыла. Неужели так вот запросто можно взять и сбежать? Впрочем, даже если ее схватят — что она теряет?

— Ну что ж, пойдем, Лоскуток. — Порция осторожно вывела из стойла своего пегого жеребчика. Конь косил глазом в сторону распахнутой двери и недовольно всхрапывал, чуя свежий снег. — Да, да, мне тебя очень жаль, но лучше нам отсюда убраться. — Она взяла седло и водрузила его на место. — Если даже нам не удастся разыскать сержанта с его людьми, рано или поздно в этой Богом забытой земле должна попасться хотя бы одна деревня, где жители держат сторону Грэнвиллов.

Несмотря на теплые перчатки, ее пальцы совершенно онемели, и оттого Порция провозилась с подпругой намного дольше обычного. Но вот, наконец все было готово. Девушка вскочила на своего пегого жеребца и выехала из конюшни.

На тесном заднем дворике располагались также колодец, курятник и несколько клеток с кроликами. Порция отважно направилась прямо к воротам в надежде пробраться полем вдоль дороги. Ее сердце гулко билось от напряжения. Все вышло подозрительно просто. С какой стати Руфусу Декатуру столько с ней возиться, чтобы потом преспокойно остаться в стороне, когда она вздумает бежать?

Ну вот, так она и знала. Не успела пленница наклониться, чтобы открыть ворота, как дверь дома распахнулась. На пороге появился граф Ротбери — в одной руке кружка с элем, в другой ломоть хлеба с сыром. От его фигуры веяло беспечным спокойствием, и на маневры Порции он смотрел небрежно — как будто его не очень-то интересовало, чем она занимается.

— Покидаете нас так скоро? — осведомился Декатур, поднося к губам кружку.

Неловкие от холода пальцы снова соскользнули с задвижки на воротах, и Порция чертыхнулась.

— Тысяча извинений, сударыня, если проявленное мной гостеприимство не соответствует запросам Грэнвиллов, — промолвил он. — Боюсь, что ответственность за это лежит на брате вашего отца.

Руфус и не шелохнулся, чтобы остановить Порцию. Может, он вообще не собирается это делать? Порции было не до словесных перепалок. Она наконец-то совладала с заледеневшей задвижкой и коленом толкнула створки ворот.

— Когда доберетесь до замка Грэнвилл, передайте Като, что Руфус Декатур велел ему кланяться, — безмятежно заявил граф Ротбери. — А еще можете передать, что я буду рад повстречаться с ним в аду. — Тут дверь за Руфусом закрылась, и Порция осталась во дворе совершенно одна.

Она направила Лоскутка в узкий проем ворот и аккуратно прикрыла за собой створки — сказалась привычка никогда ни под каким видом не оставлять ворота открытыми в это смутное время.

Девушка выбралась на дорогу, однако в дикой снежной круговерти ничего не удавалось разглядеть. Лоскуток, которого отнюдь не радовала поездка сквозь это белесое месиво, шагал еле-еле и не желал даже перейти на рысь. Порцию пробрал страх: может, не стоило покидать безопасное убежище в теплом доме? Не так уж трудно проглотить свою треклятую гордыню и попросту не обращать внимания на болтовню Декатура! По крайней мере, она наверняка пострадала бы меньше, чем если заблудится сейчас в пурге.

Порцию словно заковало в огромный снежный кокон — нигде нельзя было уловить ни малейших признаков жизни. Но вдруг за спиной застучали копыта, и неясной тенью в снежной мгле появился огромный караковый жеребец. И он, и всадник были облеплены мокрым снегом. Голубые глаза показались Порции особенно яркими и живыми на фоне ледяной маски.

— Господи Боже! Вы, должно быть, совсем не соображали, что делаете, когда сунулись в такую пургу! — воскликнул Руфус и схватил Лоскутка за уздечку. — Да и я, похоже, не лучше! — И Руфус с чувством выругался, проклиная и бегство Порции, и собственную безрассудную попытку ее спасать. Мощная рука рванула жеребца девушки под уздцы. — Я поведу вашего коня. Ему легче будет пробиваться сквозь снег за Аяксом, чем торить тропу самому.

— Но что же будет с сержантом Кромптоном? — упрямилась Порция, чей страх мигом улетучился, а привычная ершистость вернулась на место. Правда, стоило открыть рот, как туда влетел изрядный ком снега. Кое-как проглотив его, она продолжала: — Вы не посмеете их оставить…

— Да никто не оставит их в пургу под открытым небом, — отрезал Руфус. — Лучше замолчите и пригните голову пониже.

Поскольку больше она ничего не смогла сделать, Порция покорилась. Девушка полагала, что Декатур вернется в деревню, однако вместо этого он повлек ее в самую круговерть. Вскоре серо-белая мгла отрезала путников от остального мира, залепив уши давящей тишиной — даже стука копыт не было слышно.

Неожиданно прямо перед ними из пурги вынырнула роща голых деревьев. Руфус свернул с дороги, и Лоскуток осторожно пошел следом. Оказавшись в середине рощи, Декатур остановился.

— Поезжайте прямо вперед, пока не наткнетесь на скалу, — велел он, указав кнутом. — Там найдете пещеру. А в пещере — всех людей Грэнвилла. — Прежде чем Порция успела что-то ответить, Руфус огрел Аякса хлыстом, и могучий конь рванулся прочь.

— Не забудьте моего послания Като! — донеслась с порывом ветра прощальная фраза — и Декатур скрылся в пурге.

Порция с трудом заставила себя поднять голову под секущим ветром. Еще секунду силуэт всадника на коне маячил сквозь снег, но вот и он исчез, и девушка снова оказалась одна — на сей раз перепугавшись не на шутку.

Ее жеребец рвался куда-то в глубину рощи, и всадница положилась на его чутье. И вот перед ней выросла темная громада скалы — однако никакой пещеры не было и в помине.

— Стоять! — Порция изо всех сил натянула поводья, заставляя дрожавшее от холода и страха животное стоять смирно, и до слез всматривалась в гладкую стену. Наконец-то она их услышала! Еле различимое конское ржание. Оно словно просачивалось сквозь толщу камня…

Девушка шагом поехала вперед, и мало-помалу ей открылся темный провал в огромной скале. Лоскуток заупрямился, и пришлось как следует ткнуть его пятками в бока, чтобы он решился шагнуть внутрь. Они по-прежнему пробивались сквозь снеговую кашу в сгустившейся тьме, пока не наступило затишье.