Баринов встал из-за стола и заходил по комнате, продолжая рассказывать:

– И вот он влюбляется. Появляется женщина, которая очень быстро занимает все те пустоты, которые были тщательно замурованы, чтобы их «гулкость» не напоминала о себе. Эта женщина становится всем тем, чем должна была быть для него семья – доверие, ласка, любовь, опора – душевная, психологическая. Человек, Аня, не может жить, вечно обороняясь, а одиночество – это не что иное, как оборона. Появилась женщина, которая собиралась сделать иным его будущее – наполненным особым смыслом. Видите, я не считаю, что все должны выходить замуж или жениться. Есть категория людей, которым семья просто противопоказана. Но есть люди, вроде Олега Сомова, у которых именно на это время приходятся все самые важные и хорошие события жизни. Такие люди «добирают» подарки судьбы много позже других.

Баринов замолчал. Аня сидела не шелохнувшись. Она уже понимала, что произошло, но вполне осознать, чем это прошлое грозит теперь им, ей и Олегу, она не могла.

– И что? – спросила она.

– Как что?! Психика Олега, сильного, умного, здорового мужчины, не выдержала. Как защитная реакция на произошедшее, развилась амнезия. Олег не помнил всего, что было связано с неприятностью. В том числе и людей, их имена, лица, где они жили, кем работали. Память защитила его от этого потрясения, а эта внезапная отмена свадьбы в день самого торжества была для него, человека одинокого и наконец сильно полюбившего, безусловным потрясением. Добавьте к этому, как я уже говорил, пресловутое тяжелое детство, и вы поймете всю степень его отчаяния. И от этого эмоционального напряжения он защитил себя беспамятством.

– А как же его работа, профессия… Как он живет в настоящем?

– При этом виде амнезии больной не помнит только прошлое, людей из прошлого, имена, фамилии, знакомые места. Но все знания, навыки, умения – все это, как правило, сохраняется. И в настоящем он живет так, что никому и невдомек, что произошло. Правда, бывают случаи, когда нарушается весь ритм жизни. Но это бывает редко.

– Что было потом с Олегом?

– Я не смог оставить его. По правилам нужно было выписать его из больницы и направить на дальнейшее лечение по месту жительства. Но когда я представил этого человека в полном одиночестве, когда я вспомнил, что у него нет ни одного близкого человека, я решил ему помочь. К тому же мне хотелось испытать ту методику, которую я когда-то придумал. Я уже говорил вам, что всегда считал беседу лучшим лекарством. Но не та, которую ведет психотерапевт. Вообще эти набившие оскомину сцены – пациент на кушетке, врач, «пытающий» его идиотскими вопросами…

– Ну, не всегда идиотскими, – не согласилась Аня. – Я как-то была у психотерапевта. Разговор был странным, но мне помогло.

– Да, и такое бывает. Все зависит от «волны», на которую настроен именно врач. Но очень часто это пустое времяпровождение. И трата больших денег.

– А как беседуете вы?

– Понимаете, психотерапевт – это прежде всего врач. Именно поэтому между ними такая дистанция, поэтому они в таких разных позах. Вы, например, были когда-нибудь у ветеринара?

– Я сама ветеринар. Со стажем…

– Тогда объясните мне, почему собаку для различных процедур ставят на большой высокий стол? Только для того, чтобы было удобно врачу?

– Не только. Комфортное пространство собаки – пол. Там она хозяйка. А на высоком столе она чувствует себя не очень уверенно – там хозяин человек. Поэтому и справиться с ней легче. Правда, все равно к намордникам прибегаем…

– Это понятно. Но вот вам ответ, почему я против пациента на диване и врача в изголовье – они не партнеры, один из них главенствует. Я же за сохранение равенства между пациентом и врачом. Так быстрее найти «болевую точку». Ту причину, по которой срыв произошел. Я к Олегу подбирался долго. Мы с ним сначала играли в шахматы. Наступал вечер, я оставался на дежурстве. После ужина я заходил к нему и, жалуясь на отсутствие партнера, предлагал сыграть партию. Он согласился не сразу, отговаривался усталостью, сонливостью. Потом как-то проявил интерес, и несколько дней мы играли в полном молчании. Через неделю он сам пришел ко мне с предложением сыграть, но я шахматы не достал, сказал, что кто-то унес. И задал ему какой-то пустяковый вопрос. Собственно, беседа с этого и началась. Мы с ним встречались каждый вечер, после ужина. Поначалу темы были самые обычные – погода, машины, ремонт больницы, который начинался. Я уже многое о нем узнал, в основном от соседей, от сотрудников жэка – туда я специально заглянул: очень боялся, что особо прыткие воспользуются его состоянием. Мне надо было подчеркнуть, что у него есть близкий человек, который его опекает, кто следит за его здоровьем. Визит в жэк дал очень многое. Я узнал, что Олег какое-то время работал не по профессии и в жэке ему предлагали работу – делать ремонты в квартирах дома.

В самом конце, когда уже речь шла о выписке, я поинтересовался: «Никогда ремонтом не занимались? Нужен хороший плиточник». Олег в ответ сделал большие глаза и ответил, что сроду не знаком с этим делом.

Я понял, что амнезия позиции не сдает, по-прежнему в воспоминаниях у него отсутствует большой период жизни.

– А о чем вы с ним разговаривали?

– Обо всем. Он отличный собеседник. Веселый, остроумный. Он обладает выдержкой – были ситуации, которые его угнетали. Было понятно, что его беспокоят какие-то несостыковки, но он никогда не терял самообладания. Перед выпиской я ему предложил: «Я буду вас навещать, вам еще надо немного подлечиться, восстановить нервную систему. У меня есть несколько вариантов реабилитации». Олег согласился.

– А как он вернулся домой? – спросила Аня. – Неужели домашняя обстановка, предметы, которыми он раньше пользовался, ему ни о чем не напомнили?

– Нет. Он все воспринял как должное, но никаких аллюзий к прошлым событиям не выявилось. Так часто бывает. Мы попрощались, тогда и я уехал, оставив номер своего телефона. К моему удивлению, Олег мне позвонил в тот же вечер и заговорил о том, что хочет сменить работу. Я поинтересовался, чем же он хочет заняться. И знаете, что он мне ответил?

– Что?

– Он ответил, что хочет уехать отсюда, что ему почему-то неуютно в пустой квартире. Я хотел было предложить ему завести собаку, но потом…

– Что – потом?

– Вы не поверите, потом я вдруг представил себе, что со мной случилось то же самое. Представил, что потерял память, что у меня нет никого из близких, что нет той самой точки опоры, которая помогает в чрезвычайных ситуациях. И вы знаете, – Баринов повернулся к Ане, – мне стало так страшно, что я тут же позвонил своей приятельнице, с которой поссорился из-за пустяка и уже неделю выдерживал характер. Мне стало страшно от перспективы одиночества. И я на мгновение подумал, что черт с ними, с идеями и соображениями, что жениться и выходить замуж надо обязательно! Нельзя допускать, чтобы ты оставался наедине с самим собой!

– Но вы же сами только что говорили, что жениться необязательно.

– Вот-вот! – воскликнул доктор. – Я так испугался, что в одно мгновение переменил свои взгляды.

– И что дальше…

– Дальше я успокоился, но мысли о судьбе Олега меня не покидали. Я понял, что ответственность за этого человека лежит на мне. От осознания этого мне стало спокойнее. Я лежал без сна всю ночь и думал, что бы я предпринял на его месте. А утром я поехал к нему и рассказал про большой участок земли, про то, что можно его купить не очень дорого, про то, как устроен конный клуб.

– Неужели его это заинтересовало?

– Вы не представляете как! Сначала он правда мне не поверил. Счел это фантазией, но я хорошо подготовился к беседе. Я все подсчитал, узнал приблизительную стоимость его квартиры, созвонился с человеком, который продавал землю. Объяснил ему ситуацию, сбил цену. Подключил риелтора. Анна, вы не поверите, я действовал с такой энергией и с таким энтузиазмом, что мне казалось, что я хлопочу о себе, о своем будущем. Мною руководили не расчет, не амбиции целителя, не какие-то идеи поставить эксперимент над нездоровым человеком. Мне хотелось его обезопасить, создать ему условия, в которых он был бы неуязвим. Даже если он не выздоровеет, даже если у него случится рецидив. Даже если не найдется женщина, которая согласится стать его женой! Вы понимаете, о чем я?

– Понимаю, но это все-таки был эксперимент. Эксперимент с чужой жизнью.

– А как вы хотели? Чтобы я его оставил одного? Иногда вызывал бы на осмотр, беседу – и все? Вы уверены, что он бы смог адаптироваться в новом качестве? В своей пустой квартире, вокруг соседи, которые наверняка люди приличные, но все же люди. На их глазах Олег сошел с ума. В их понимании он – «чокнутый», «у него не все дома», «он ничего не помнит». Произошедшее навсегда приклеилось к нему, даже если бы он хотел это забыть – ему бы напомнили. И, скорее всего, из самых хороших, сердобольных намерений. Если бы он был не один, было бы все проще – кто-то был бы буфером между ним и остальным миром.

– Вы же говорите, что люди с амнезией встраиваются в жизнь.

– Да, но все у всех идет потом по-разному. Кстати, вы не представляете, сколько успешных, умных, устроенных в жизни людей болеют этой болезнью. Мы ведь думали, что это в кино бывает, что это так, рычаг для развития сюжета! Ан нет. Я вам как специалист скажу: каждый тридцатый топ-менеджер в группе риска – нервы, напряжение, переутомление. А у этого парня вообще была непростая судьба – одинокое детство, интернат… Этого что, мало? Понимаете, Анна, психиатрия – область медицины, где от моральных качеств врача зависит почти все. Вы мне можете возразить: а хирург, терапевт? Там это тоже важно, но в этих областях пациент может за себя постоять. Он активен, если не физически, то душевно. Здесь же пациент в полной зависимости от врача.

– Но почему лошади? Почему вы посоветовали ему заняться лошадьми?

– Ну, не голубями же! – усмехнулся Баринов. – Между человеком и лошадью такая тесная связь, что взаимоотношения напоминают человеческие. Забота человека о лошади напоминает заботу человека о человеке. И их разногласия похожи на человеческие. Мне казалось, что Олегу рядом нужен кто-то крупный, большой. Соизмеримый с человеком, с одной стороны, и нуждающийся в опеке – с другой.