Лиз Карлайл - Невеста в алом

Колдуотер расправил плечи.

— Я просто думаю, что читающая публика имеет право знать, что человек, который был приговорен к повешению за убийство, сейчас разгуливает на свободе и посещает дружеские встречи с богатыми и влиятельными людьми Лондона.

— И полагаю, что под этим ты подразумеваешь мои встречи с Бессеттом и Рутвейном?

— Они из тех, кто побогаче или кто повлиятельнее? — уточнил Колдуотер. — Кстати, я слышал, что Рутвейн забронировал полпалубы на «Звезде Бенгалии». Постарайтесь объяснить мне, что за дела у Общества Сент-Джеймс в Индии?

— О, помилуй, Колдуотер. — Лейзонби наклонился и поднял с земли шиллинг. — Разве ты не читаешь раздел светской хроники в собственной газете? Рутвейн женится. Он везет свою невесту домой в Калькутту. Но ответом была тишина.

Лейзонби выпрямился и обнаружил, что разговаривает с мертвецами. Джек Колдуотер растаял в тумане.

На рассвете через два дня после размолвки Анаис с Обществом Сент-Джеймс небольшой, но бесстрашный отряд отправился в первый пункт их поездки в Брюссель. Они доехали в частном экипаже до Рамсгейта, то есть Анаис ехала в экипаже с лакеем лорда Бессетта и кучером на козлах. Сам граф ехал рядом, взобравшись на большого вороного коня с мерзким характером и склонностью кусаться — и то и другое напоминало Анаис его хозяина.

Чтобы их обман не был раскрыт, Анаис настояла на том, чтобы слуги не сопровождали их во время переправы. После долгих пререканий Бессетт наконец уступил и написал письмо господину ван дер Вельде с просьбой нанять горничную и лакея и встретиться с ними в Остенде. И вышло так, что Анаис в одиночестве провела весь день с кучей журналов в хорошо снаряженном экипаже для путешествий.

Учитывая, что она только что провела много дней в дороге из Тосканы, поездка была просто отупляющей. Ей пришлось признаться себе, что в душе она надеялась на компанию в лице лорда Бессетта — просто чтобы не было так скучно. Она уже смогла избавиться от мыслей о его золотых волосах или сильном, твердом подбородке. Не вспоминала и о его сверкающих глазах — сейчас она едва их замечала.

Но погода стояла прекрасная, дороги оставались сухими, и Бессетт соизволял спешиваться только во время их случайных остановок. Казалось, что он полон решимости сохранять дистанцию.

Добравшись до ветхой гостиницы рядом с портом Рамсгейт, они обнаружили, что поднялся сильный ветер. Анаис, понаблюдав за тем, как бешено раскачивается вывеска гостиницы, начала бояться переправы.

В соответствии со своей новой ролью послушной жены она с нетерпением ожидала в экипаже возвращения Бессетта, который должен был обо всем договориться. Наконец он, хмурый как всегда, появился во дворе гостиницы и помог ей выйти из экипажа.

— Вы никого не знаете в Рамсгейте? — в очередной раз — а точнее, в третий — спросил он.

Анаис посмотрела на вход в гостиницу.

— Ни души, — ответила она. — Как здесь кухня?

— Сносная, полагаю, — сказал он. — Я распоряжусь, чтобы вам принесли ужин в семь.

— Вы не поужинаете со мной?

— Мы еще в Англии. И мне есть чем заняться.

— Хорошо, — спокойно сказала она. — Только что-нибудь легкое. Может быть, суп.

Он прищурился от полуденного солнца и осмотрел пустой двор гостиницы в пятый раз.

— Я выбрал эту гостиницу потому, что она не особенно популярна, а это значит, что она не из лучших. Но у них мало комнат, так что Гауэр может спать в кресле в вашей гостиной.

Анаис бросила осторожный взгляд на румяного молодого лакея Бессетта, который начал отстегивать багаж.

— Уверена, что вы исходите из лучших соображений, — сказала она, — но не будет ли правильнее, если я буду спать в гостиной, приглядывая за Гауэром?

Бессетт посмотрел на нее отсутствующим взглядом.

Анаис выставила вперед ногу и приподняла юбку на несколько дюймов. В лучах солнца сверкнул ствол ее маленького пистолета.

— Думаю, я справлюсь.

Бессетт медленно поднял взгляд. Возможно, слишком медленно. И эти глаза — глаза, как она уже давно поняла, цвета голубого льда — сверкнули непостижимым образом: одновременно и холодом, и жаром — отчего по ее спине побежали мурашки.

— Понятно, — наконец сказал он. — Но…

— Но? — Анаис нетерпеливо посмотрела на него и понизила голос: — Послушайте, Бессетт, как вы думаете, я способна это сделать или нет? Если мы начнем эту миссию с того, что вы будете беспокоиться обо мне на каждом шагу, то я стану вам помехой, а не помощницей.

— Я только лишь имел в виду…

— Я знаю, что вы имели в виду, — твердо сказала она. — Спасибо, сэр. Вы — джентльмен с головы до ног. Но во мне маловато от леди, и могу вас заверить, что бедный Гауэр по сравнению со мной нигде не бывал. Итак, в моей сумочке складной нож, в рукаве стилет и слух, как у хорошо обученного сторожевого пса. А бедный Гауэр, откровенно говоря, выглядит так, будто только что упал с телеги дорсетширской фермы. Кроме того, в Рамсгейте вряд ли возникнут проблемы.

На его твердых скулах возник намек на румянец, и Анаис почувствовала, как Бессетт подавляет свою раздражительность и свое беспокойство.

— Хорошо! — резко сказал он. — Но если вас убьют, я не буду дожидаться похорон.

— Надеюсь, что так и будет, — отозвалась она. — Единственная, о ком вы, как и я, должны беспокоиться, — это Жизель Моро.

В этот момент Гауэр подал ее чемодан кучеру. Анаис двинулась так, как если бы собиралась пересечь двор гостиницы.

— Ну-ка, пройдемте со мной, — приказала она. — Я хочу знать, куда вы направляетесь и в котором часу собираетесь вернуться.

Бессетт последовал за ней, его румянец стал ярче.

— Уже вошли в роль властной жены?

Анаис не остановилась, но бросила на него раздосадованный взгляд.

— Нет, я веду себя как ваш партнер по бизнесу, — прошептала она. — Начиная с этого момента, мы оба должны знать, что на каждом шагу делает другой. Иначе можно накликать смертельную опасность, разве не так?

Да, он знал это, и по выражению его глаз она поняла, что он признает это, хоть и с неохотой.

— Я собираюсь в порт, чтобы проверить клипер Дюпона и его людей, — наконец ответил он. — Вернусь до темноты.

— Отлично. Я займусь нашим размещением.

Бессетт больше ничего не сказал. Когда они прошли через мрачные ворота и вошли в гостиницу, к ним навстречу из противоположного конца помещения бросился владелец гостиницы в фартуке.

— Миссис Смит, добро пожаловать!

— О, спасибо! — Анаис взяла Бессетта под руку. — Я как раз говорила дорогому мистеру Смиту, что в восторге от того, какую очаровательную маленькую гостиницу он нашел нам.

Бессетт передал бразды правления искусственно улыбающейся Анаис и исчез. Анаис отдала распоряжения относительно всего багажа, перестелила подозрительно выглядящие гостиничные простыни, заменив их на собственные, а затем распахнула окно и взглянула на крыши Рамсгейта.

В гавани ниже она сумела различить всего лишь несколько голых мачт, а за ними, в конце западного пирса, маяк. С левой стороны от себя Анаис могла видеть окно спальни Бессетта, поскольку гостиница была построена вокруг конюшни и их номера располагались под прямым углом друг к другу. Всегда джентльмен — а может быть, просто холодный и сдержанный человек, — граф настоял на том, чтобы маленький одноместный номер достался ему.

Она со вздохом отошла от окна и закрыла тонкие занавески. Приняв ванну и сменив одежду, а затем, бросив очередной взгляд в окно, Анаис поддалась внезапному порыву.

Прогулка по извилистой Хай-стрит была недолгой, и хотя владельцы магазинов уже подметали помещения перед закрытием, витрины были заполнены всякими товарами, предназначенными для привлечения покупателей. Анаис прошла мимо, не уделив им внимания. Добравшись до окраины города, она начала осторожно спускаться к причалу. Почтовый пароход вспенивал себе путь через вход в гавань, а вдоль пирса бегал маленький черный и бешено лающий песик.

Оглядываясь по сторонам, Анаис заметила среди маленьких торговых судов и траулеров лишь один корабль, достаточно элегантный, чтобы подходить под описание Дюпона, — маленький, грациозный клипер с круто наклоненными мачтами, который выглядел так, словно был спроектирован для контрабанды оружием. Ее взгляд выделил его, а затем Анаис, пробравшись мимо рыбаков, занимающихся разгрузкой последнего дневного улова, покинула пирс, на котором в конце дня уже не было туристов. Она остановилась на полпути и повернулась, держа руку козырьком над глазами для защиты от солнца.

Да, это было то самое судно. Даже с этого расстояния можно было увидеть знак Братства золотого креста, выгравированный на носу в качестве украшения и понятный только тому, кто знал, что искать.

Древний символ состоял из латинского креста с пером и мечом внизу. «Своим Словом и своим Мечом я буду защищать Дар, мою Веру, мое Братство и всех его Родственников, пока последнее дыхание жизни не покинет моего тела». Эти слова, не менее древние, согласно традиции дополняли символ. Анаис не удалось закончить эту фразу, поскольку ее прервали.

На Британских островах золотой крест чаще всего накладывался на картуш в виде чертополоха. Но во Франции и в других странах континента больше был распространен простой вариант, если только в семье не было шотландской крови. Анаис часто видела обе формы символа во время своих странствий — вырезанные на фронтонах, нарисованные на потолках и даже выгравированные на надгробиях.

У Бессетта и лорда Лейзонби символ был на булавках для шейного платка. Ее же более простая версия была вытатуирована на бедре.