Галина Лифшиц - Невеста трех женихов

Ленка, как ни странно, услышала замечание сестры.

– Я прыгну! – крикнула она исступленно.

Сергей встал, направляясь к окну.

– Не хочется об такую руки марать, но…

И тут Ленка прыгнула.

– Ай! – закричала Света, хватаясь за голову.

– Свет, ну что ты, блин, в самом деле? Вы что? С ума посходили, что ли? Забыли? У меня бельэтаж! Иначе эта сука разве б прыгнула? – произнесла совершенно спокойная Ася,

– В любом случае – «Скорую психиатрическую» я вызываю, – гнул свою линию Сергей.

– А это – пожалуйста.

Ася подошла к окну, легла на подоконник.

– Ну как? Хорошо лежим? Довольная?

Ленка лежала, картинно раскинув руки и ноги. Как тряпичная кукла.

– Она… точно живая? – шепнула Света.

– Живая, живая, живее всех живых. Это ее любимый фокус с детства. Проверка на вшивость нас, грешных.

– Я умираю! – крикнула снизу Ленка.

– Сейчас «Скорая» подъедет, потерпи, не умирай, – посоветовал Сергей.

– Педофил! – крикнула ему Ленка.

Света невольно расхохоталась.

– Фригидка! – наградила ее красочным определением жертва человеческого непонимания.

– Всем сестрам по серьгам! – резюмировала Ася. – «Скорая» приедет, глупости свои не пори, а то ведь видео покажем, за организацию убийства сядешь, слышь?

– У меня нога сломана. И рука, – раздался снизу вполне членораздельный отклик.

– Вот доктора и определят, что там у тебя сломано. Оставайтесь, как говорится, с нами…

Пробок в городе не было. «Скорая» приехала в считаные минуты.

– Растрата у нее на работе. Проверка должна быть с понедельника, – объяснила Ася. – Вот она и прыгнула. А в голове-то – мурашки. Чего прыгать зазря? Не убьешься, не покалечишься… Так, людей насмешишь. Но орала. Пена изо рта… Все-таки – попытка суицида… Вот и вызвали.

– Нога у нее, похоже, и правда… того… сломана. Госпитализируем, – решил фельдшер, вытаскивая из машины носилки.

– Не-е-ет! – завопила Ленка. – Я никуда не поеду! Они меня убить хотят!

– В отделение для буйных поедешь, – пообещал доктор.

Машина увезла беснующуюся секс-бомбу в надлежащее место.

Требовался передых. Они сидели молча. А что тут скажешь?

– Свет, ты, может, простишь Марио? Это же все она… Видишь, какая… Андрейку жалко, – заговорила Ася.

– Андрейку жалко. Но тут дело даже не в «простить – не простить». Тут другое… Если бы, может, я еще это все не видела, тогда бы и осталась с ним… А тут. Мы вчера в ресторане сидели, он ел, а я смотреть на него не могла. Тошнота одолела. Чудом не блюнула. И как о нем вспомню, тошнит. Рвотный рефлекс. Физиология.

– Он ничего еще не знает?

– Не знает – узнает. Тут другой вопрос. Чтоб он не удумал Андрейку забрать… Знаешь все эти дела с иностранцами? Чуть что – крадут детей… Вот это страшно.

– У тебя все доказательства супружеской измены с его стороны. Любой суд оставит ребенка с матерью. Я помогу с адвокатом, – вступил в разговор Сергей.

– Это все так. Но хорошо бы устроить все спокойно, чтоб Андрюша горя не знал. Они с отцом редко виделись… Тот все в делах, командировках. Главное: он есть. И сын его очень любит, светится весь, как видит. Хорошо бы Марио смог спокойно поговорить… решить вместе…

– Эх, семья рушится… Из-за такой сволочуги! Из-за меня, получается, – сокрушалась Ася.

– Не Ленка, так другая. Он взрослый человек. Понимает, что делает. И я – понимаю. С меня хватит. Я собираюсь жить так, как мечтала.

– А как ты мечтала? – спросила Ася.

– Увидишь, – улыбнулась ей Света.

Пару дней она приходила в себя, разбирала вещи, светлыми вечерами гуляла с Андрейкой по опустевшему городу, рассказывая сыну о похождениях детства. Потом собрались и поехали в монастырь, к старцу. Поспели к вечерней перекличке. Записались.

– Сколько примерно дней ждут, пока очередь дойдет? – спросила Света.

– Дней пять, не меньше. Наберитесь терпения.

Света поехала на родительскую дачу в получасе ходьбы от монастыря. Каждое утро ходили они на литургию, после службы отмечались в очереди, потом отправлялись купаться в речке Протве. Синие стрекозы летали над их головами, солнце пекло.

Они брали у молочницы парное молоко. Света делала ряженку в печи, как когда-то бабушка. Из итальянского молока ни простокваша, ни ряженка не получались. Другие травы, другие коровы. Поначалу Света пыталась покупать молоко и ставила его на закваску. Но ничего не выходило. Молоко стояло неделями, постепенно превращаясь в сыворотку. В России Андрейка всегда просил творог и простоквашу. А в Италии – буйволиную моцареллу. Каждая земля радовала своими дарами.

Вечером снова шли в монастырь на перекличку.

Это хорошо, что было время подумать, что не сразу она пойдет к старцу. Каждый день вопросов у Светы становилось все меньше и меньше: она ведь видела, сколько страждущих, по-настоящему несчастных и обездоленных людей томится в ожидании. Значит, задерживать никого нельзя. Только самое главное, сокровенное суметь бы спросить…

Когда наконец они вошли в келью, все вопросы улетучились.

Они стояли на коленях перед маленьким худеньким изможденным старичком.

– Ну что, иностранцы пожаловали? – сказал он с полуулыбкой, положив руку на голову Андрюши.

Ты русский отрок, Андрейка? Какая твоя дорога? – спросил вдруг старец.

– Вы знаете мое имя? – поразился мальчик.

– Имя услышать нетрудно, за тобой твой ангел стоит. Иди по дороге, которую Он укажет. Помни всегда, что ты – воин Христов. Запомнил?

– Да, – кивнул отрок.

– Иди теперь. – Старец перекрестил мальчика.

– Ну что, Фотинья?[27] Заблудилась? – обратился старик к Свете, когда они остались одни. – Пойдем сюда, к окошечку. Дай-ка тебя разглядеть…

Он усадил ее на скамеечку у окна и сам сел рядом.

– Не своей дорогой шла, вот у тебя и печаль. Выбирай свою. Сажай свой сад. Выращивай.

Свете казалось, что она все поняла. Все-все. Главное – про сад.

– А Андрейка, сын? Как с ним?

– А это – первое деревце в твоем саду. Сама знаешь. Береги его. Ты мать. Убережешь. Ты – сильная. Сама еще другим подскажешь. В грязь не лезь. От грязи подальше. Бог тебя направит.

Он положил руку на ее голову, как прежде Андрюше. Огромная сила шла от руки, передавались тепло и вера.

– Молись, – велел старец на прощание. – Молись, выходи на свою дорогу и не бойся ничего.

Андрюша ждал мать на порожке. Лицо его было совсем другим, чем прежде. Глаза сияли.

– Мама, я это никогда не забуду, – с огромным чувством произнес сын.

Потом вгляделся в лицо матери и удивился:

– Как ты изменилась!

– Ты тоже, – обняла его Света, – ты тоже, дорогой.

– Мы сильные! Мы справимся! Да, мам? Мы – воины Христовы…

«Все он понимает», – пронеслось у Светы в голове.

Печалиться было нельзя. Впереди дорога. И сад. Это она запомнила на всю оставшуюся жизнь.

– А знаешь что? Пойдем в святой источник окунемся, а? Рискнем?

Вот что пришло ей в голову! Однажды, несколько лет назад, она уже окуналась в ледяную купель, находящуюся у монастырских стен. Это были ни с чем не сравнимые ощущения: полутьма, вода, близкая по температуре к нулю, ноги, посылающие всему телу сигнал: «дальше не иди», захолонувшее сердце. Окунуться полагалось трижды. Она сделала, как полагалось, боясь, что выйти из купели уже не сумеет. Зато когда вышла, как заново родилась: столько сил откуда-то взялось! Андрейку она тогда с собой не повела, хотя другие детки, даже маленькие совсем, окунались бесстрашно. Не в первый раз, наверное.

– Рискнем, мам! – Сын ее любил рисковать.

В купальню заходили по очереди: то несколько женщин, то несколько мужчин. Вместе могла войти семья.

– Мы будем вместе, я тебе помогу. Главное не бояться, молиться, – наставляла Света.

У домика очереди не оказалось. Дневное время, повезло. Сидела только на лавочке у входа женщина лет сорока пяти с улыбающимся в пространство молодым человеком, сыном, наверное. Света их видела в очереди к старцу. Они немножко раньше у него побывали. Молодой человек плохо ходил, припадал на правую ногу, мать его поддерживала, нежно уговаривая сделать еще шажок, и еще, и потерпеть, и еще на ступенечку. Сын очень старался и радовался, когда у него получалось.

«Бедные люди, – подумала тогда Света. – Вот у кого горе! А мы еще жалуемся, чем-то недовольны. Они же – явно счастливые, глядят друг на друга, улыбаются. Вот Бог дал радость и силы все перенести!»

– Здравствуйте! – поклонилась им Света, подходя к лавочке. – Там кто-то есть?

– Никого нет, мы одни, – улыбнулась ей женщина. – Сидим и ждем. Вас ждем.

– Нас?

– Кто подойдет. Чтоб помогли сыночку в купель спуститься. Я одна не слажу. Его поддерживать надо.

– Я помогу, конечно, пойдемте.

– Спасибо, милая. Вот мы сейчас окунемся с молитовкой, выйдем. А следом вы окунетесь. Все печали уйдут. А силы появятся.

Света помогла. Молодой человек без страха, с готовностью погружался в воду. Вышел, крепко держась за руки оберегающих его женщин. Мать одела его, усадила, окунулась сама.

Наконец дошла очередь и до Светы с Андрейкой. Они остались одни. Темная вода в купели, казалось, не имеет дна. Но дно было – Света это знала. И спасение покоилось в этой воде. Великий Дар.

На этот раз погружение в воду далось ей легко: рядом был сын, он нуждался в ее уверенности и силе. Идя за матерью, он сжал губы и не показал страха.

– Ну, давай: Во имя Отца – раз, и Сына – два, и Святаго Духа! Слава Тебе, Господи.