Капитан поднял глаза и увидел, что его первый помощник как-то странно смотрит на него.

— Она красивая, правда? — заметил Лендис как бы невзначай, продолжая бинтовать раны.

— Да, очень.

— Можно старику дать капитану совет?

— Можно, если этот старик ты.

— Не уверен, что тебе понравятся мои слова, ну да будь что будет.

Лендис распрямился и ополоснул руки в тазу. Затем, вытерев их о собственные штаны, сказал:

— Не бери ее с собой. Ты же слышал, что она говорила на утесе, прежде чем потеряла сознание. Если ей суждено выжить, она захочет остаться здесь, а не на борту «Гамильтона».

— Ты действительно считаешь, что она сможет все это пережить?

— Считаю. Ты помнишь, как Траверс обещал расправиться с ней, требуя, чтобы мистер Квинтон и ее муж бросили оружие?

Клод кивнул.

— Тогда ты должен помнить и то, что она им сказала. Она крикнула, что возненавидит их, если они подчинятся приказу Траверса. Они не опустили своих пистолетов…

— И поплатились за это.

— Я так не думаю, — Лендис бросил загадочный взгляд на капитана. — Девушка хотела пожертвовать собой ради людей, которых любила больше всего на свете. Если бы эти двое сделали, как им велел Траверс, она расценила бы такой поступок как предательство и действительно стала презирать их — ведь они не приняли бы то, что лишь она одна имела право им предложить.

— Ну и чего ты добиваешься?

— Только одного. Чтобы ты оставил ее здесь. Если ты возьмешь девушку на корабль и не дашь уйти, когда она сама того пожелает, она и тебя возненавидит.

— Господи! Ты говоришь так, будто я собираюсь держать ее на корабле вечно. Мы отвезем ее в Вашингтон, и там она сможет начать новую жизнь. Может быть, ей больше понравится в Бостоне, — тогда пусть будет Бостон. Моя сестра сможет о ней позаботиться.

— А я говорю, что ты не можешь решать, как ей строить жизнь.

В этот момент Алексис застонала.

— Сейчас девушка не в том состоянии, чтобы самостоятельно принимать решения. В одном ты был прав: я не собираюсь следовать твоему совету.

Лендис только пожал плечами.

— Пошли. Нам надо покинуть дом, пока она не пришла в сознание, — заторопился Клод.

Лендис помог капитану поставить Алексис на ноги, и тот, поднатужившись, перекинул тело девушки через плечо.

— Полегче, Таннер, она тебе не мешок с мукой.

Клод кивнул.

— Знаешь, она оказалась вовсе не такой легкой, как можно было предположить. Я пойду к кораблю, а ты пока забери вещи. Встретимся на берегу.

Лендис смотрел вслед капитану, несущему свой драгоценный груз на корабль. Он тоже был очарован девушкой и отчасти понимал капитана. Был бы он сейчас на тридцать лет моложе, скорее всего сам поступил бы так, как Таннер. Тридцать лет назад и у него хватало сил ставить женщин на место, что бы они там ни требовали. Однако эта женщина была другой. Ее клятвы чего-то да стоили. Лендис полагал, что такого сорта ненависть трудно перебороть просто сменой обстановки. По дороге на берег Лендис все думал о том, не забыл ли капитан о второй части, ее клятвы. С этим что он будет делать? Скорее всего если она останется жить, Таннер рискует стать жертвой безответной любви.

Едва взойдя на борт «Гамильтона», Клод дал сигнал к отплытию. Его не волновали любопытные взгляды команды, обращенные на странный груз капитана. Так и не пришедшую в сознание Алексис он перенес в свою каюту.

У себя Клод снял с Алексис бинты, стараясь действовать осторожно, чтобы не открылось кровотечение. Покончив с этим, он вымыл ее, выбросив остатки одежды, затем порвал на лоскуты для перевязок несколько чистых простыней. Наложив на раны мазь, Клод снова перебинтовал Алексис. Укрыв девушку, Клод занялся ее прической: сначала смыл остатки запекшейся крови с волос, затем осторожно, разделяя руками пряди, расчесал золотые кудри щеткой, заплел их в косу и перекинул на одно плечо, чтобы волосы не путались во время сна. Когда Клод решил, что больше ничего не может для нее сделать, он оставил Алексис спать, а сам вышел на палубу, где его ждали неотложные дела.

Нельзя сказать, чтобы все шло гладко. Лендис пытался объяснить команде, что произошло, и едва ли преуспел в этом. Все были возмущены гибелью двух своих товарищей, а еще больше — бесчеловечным отношением к девушке. Некоторые из людей Клода когда-то имели несчастье служить под командой английского капитана и считали себя счастливчиками, сумев улизнуть от «доброго папаши Траверса».

— Капитан Клод, — спросил Гарри Янг, хорошо знакомый с методами укрепления дисциплины, которые практиковал Траверс, — девушка будет жить?

На этот раз на лице Гарри не было неизменной кривой усмешки. Уголки губ его скорбно опустились, и мускулы лица чуть подрагивали, выдавая его гнев и возмущение. Нервным жестом он откинул со лба волосы. Гарри знал, что такое служить у Траверса, и испытал его «ласку» на собственной шкуре. В памяти его навсегда остался холодный взгляд хищных глаз капитана.

— Не уверен, Гарри, — тихо сказал Клод.

Он понимал, о чем думает сейчас его матрос. Выходит, не обманули дурные предчувствия, зародившиеся у них всех, едва вблизи замаячил британский фрегат.

— Она сильная, — добавил Клод. — Может, все и закончится для нее благополучно.

— Да, — Том Даниелс, говоривший с небольшим акцентом, свойственным жителям юга, всегда чуть растягивал слова. — Мистер Лендис рассказал нам, как она сопротивлялась Траверсу. Наверное, она действительно очень сильная.

— Или сумасшедшая, — вставил Майк Гаррисон и тут же невольно отступил за спины товарищей, такой тяжелый взгляд бросил на него капитан. Вообще и Майк, и другие моряки, все не робкого десятка, в присутствии молодого капитана утрачивали обычную бойкость. Майк в свои сорок лет еще не встречал человека, который умел бы его поставить на место так, как это делал Клод. Ему нравилось служить у человека, которого он уважал. Во всяком случае, работать на Клода было совсем не то же, что подчиняться человеку, который боится с тобой связываться и старается не нарываться на острое слово или насмешку.

— Ты не угадал, Майк, — раздельно проговорил капитан. — С мозгами у нее все в порядке. Ты скоро и сам в этом убедишься, если она выздоровеет.

Майк что-то пробормотал в свое оправдание, на что Клод с коротким смешком сказал:

— Не надо извиняться передо мной. Ты сможешь принести свои извинения даме лично. Когда она докажет тебе, чего на самом деле стоит.

— С нетерпением буду ждать ее выздоровления, — нашелся Майк.

Клод насколько мог подробно рассказал команде о происшедшем на берегу инциденте, после чего приказал всем приниматься за работу. Когда отпала необходимость в его присутствии на палубе, он вернулся в каюту проверить, как идут дела у Алексис. Она, похоже, тоже в нем не нуждалась. Девушка все еще была без сознания. Впрочем, для нее это было даже лучше. Так она не чувствовала боли, которая, стоило ей очнуться, напомнила бы о себе невыносимыми страданиями.

— Да, — сказал Клод, услышав осторожный стук в дверь.

В каюту вошел Лендис. Помедлив, он присел на край постели больной.

— Я смотрю, ты хорошо поработал, Таннер, — сказал старший помощник, проверяя перевязку.

— Ты ведь здесь не для того, чтобы сообщить мне, будто я похож на человека, у которого за спиной фельдшерская школа. Говори прямо, что тебе нужно?

— Я по поручению команды. Ребята хотят тебя кое о чем спросить. Я не уполномочен отвечать на такого рода вопросы. Иди, а я побуду с ней, пока ты не вернешься.

Клод вышел на палубу. Чувствовалось, что матросам стоило немалых усилий набраться храбрости и выступить против капитана. Таннер догадывался, что они хотели знать. Он сам задавал себе тот же вопрос не один раз с тех пор, как принес ее на корабль. Но знал он и то, какой ответ должен дать своим людям.

Капитан подошел к матросам, собравшимся на кормовой палубе.

— Мистер Лендис сказал, что вы хотите о чем-то спросить. Я слушаю.

— Вы, наверное, уже догадались, капитан, — сказал Гарри. — Короче, мы хотим догнать Траверса. Он не мог уйти далеко. Мы могли бы перехватить его.

— И еще, — вступил в разговор Майк, — готов поклясться, что здесь нет ни одного человека, который отказался бы поддержать вас, если вы решите так поступить.

— Спасибо, Майк. Я могу только приветствовать ваше мужество. Позвольте мне теперь объяснить, почему мы не сделаем этого. Мы уже потеряли двух лучших товарищей из-за этого мерзавца. У нас на борту молодая женщина, которая может погибнуть. Кроме того, мы не воюем с Британией, и еще неизвестно, когда начнем воевать. Нападение на Траверса равносильно объявлению войны. Мы не знаем, какими бедствиями для страны обернется эта акция, и не можем развязывать войну с другим государством только из-за того, что возмущены действиями отдельных его граждан.

Клод обвел взглядом лица молчавших моряков. Они не были довольны его решением, но не могли не признать, что их капитан был прав. Матросы предвидели его ответ, и он восхищался мужеством этих людей, все же задавших ему вопрос, который мучил всех. Почему не попробовать, даже если понимаешь, что результат едва ли будет положительным.

— У правительства глаза на лоб полезут, когда мы сообщим, что на корабли Квинтона они могут не рассчитывать. Нашим корабельщикам придется постараться. А пока нам ничего не остается, как на всех парусах лететь в Вашингтон, чтобы они успели вовремя принять необходимые меры.

Моряки согласно закивали. Каждый из них молча надеялся, что Медисон наконец осознает то, что для них всех уже было неоспоримой истиной: ни один американский корабль не будет чувствовать себя в безопасности в открытом море, пока Америка не построит флот, способный дать достойный отпор британским кораблям.

Глава 4

Три последующие ночи Клод почти не спал. Он не отходил от постели Алексис, постоянно менял ей бинты и холодные компрессы. Лендис иногда выручал капитана, давая ему возможность немного поспать, но едва Клод улавливал стон или вскрик больной, как тут же просыпался снова.