Джо Гудмэн - Невеста страсти

Сизый дым клочьями висел в воздухе, так что находившиеся в зале рисковали умереть от удушья. Собрание продолжалось не одни час; как это бывает при обсуждении важных проблем, мужчины курили одну сигару за другой. Говорили все разом, часто не слыша друг друга. Только один из присутствующих хранил молчание. Однако даже неискушенный наблюдатель мог заметить, что эта молчаливость свидетельствовала скорее о его серьезности, чем о нерешительности или некомпетентности. Надо было быть довольно тонким психологом, чтобы понять и прочувствовать его состояние — волнение, тревожное ожидание и отчасти страх перед ближайшим будущим, которое вот-вот должно было наступить.

Таннер Фредерик Клод не видел особой надобности в том, чтобы сосредоточиться на беседе. По обрывкам фраз, отдельным словам он без труда догадывался о содержании разговора. Речь шла о провале «Акта эмбарго» Г. Джефферсона, призванного помешать продвижению к берегам Америки военных сил Франции и Англии и лишить их возможности пополнять продовольственные припасы в США; о существенном ущемлении интересов корабельных компаний Новой Англии[1]; о блокаде побережья США англичанами, из-за которой торговать с континентом становилось весьма рискованно; об угрозе выхода из состава США штатов, образующих Новую Англию, и об установившейся возмутительной практике безнаказанного обыска и захвата американских судов фрегатами Британского Королевского флота в поисках якобы дезертиров, работающих матросами на кораблях американских компаний.

Таннер Клод знал обо всем этом не понаслышке и понимал важность стоящих перед страной проблем, да вот только мнение капитана едва оперившегося военного флота США было здесь вряд ли кому-нибудь интересно…

— …Алекс Денти.

Клод встрепенулся, услышав знакомое имя, и тут же оглянулся, чтобы убедиться, не заметил ли кто-нибудь его реакции. Так и есть. Сенатор Хоув встал и, подойдя к окну, открыл его, якобы желая проветрить комнату. Клод понял, что таким образом ему дано понять, что его неосторожное движение не осталось без внимания. Сенатор, человек далеко не глупый, сейчас, вероятно, размышляет над тем, что именно из сказанного так взбудоражило приглашенного на это высокое собрание молодого капитана.

Собственно, Клод и так понимал, что не сможет притвориться, будто Алекс Денти для него ничто. Однако пока ему не задавали вопросов, он мог сохранять позицию стороннего наблюдателя и таким образом выиграть время, чтобы собраться с мыслями. Реплика, последовавшая за названным именем, заставила Клода внутренне сжаться.

Беннет Фартингтон заметно нервничал. Он говорил быстро и сбивчиво, то и дело запуская пальцы в густые, цвета спелой пшеницы, волосы и при этом в упор глядя на Роберта Дэвидсона, представителя штата Род-Айленд.

— Вы сошли с ума, Роберт! Чем может нам помочь Алекс Денти? Какие вообще, скажите, у нас могут быть дела с пиратами? — Фартингтон округлил ярко-голубые, похожие на девичьи глаза.

Дэвидсон презрительно рассмеялся. Юнец Беннет не мог понять того, что, с точки зрения Роберта, казалось очевидным.

— Для референта министра военных дел вы мыслите удивительно узко, Беннет. Если этот Алекс в одиночестве сражается с британским флотом уже восемнадцать месяцев, то ему цены нет! А может быть, вы просто плохо осведомлены? Тогда я бы посоветовал вам разобраться с теми, кто не держит вас в курсе текущих дел.

— Денти потопил одиннадцать кораблей британского флота…

— Двенадцать.

— Ну так его можно поздравить с дюжиной. И тем не менее к нам это не имеет никакого отношения.

Сенатор из штата Массачусетс следил за беседой с куда большим интересом, чем старался показать, делая вид, что возится с оконной щеколдой. Не привлекая к себе внимания, он продолжал пристально наблюдать за приглашенным моряком. Тот явно нервничал. Что ж, молодой капитан стоял перед трудным выбором. Хоув уже беседовал с молодым человеком и успел составить о нем в целом благоприятное впечатление. Сенатор завел разговор о грядущей войне, и этот моряк, по возрасту годящийся ему в сыновья, весьма здраво рассудив о недостаточной подготовленности Штатов к военным действиям, сумел предложить такую тактику, которая могла бы позволить американцам в случае, если война все же состоится, одержать верх над многоопытными англичанами. У моряка была своеобразная, непривычная в высших кругах манера изъясняться — он говорил сжато, коротко, по существу, не оставляя слушателям возможности двоякого толкования своих слов, и это, как подозревал Хоув, многих здесь раздражало. Однако именно решительность капитана и его уверенность в собственной правоте убеждали сенатора в том, что он сделал правильный выбор. Пусть себе пугаются остальные, ему, Хоуву, совершенно ясно, что Таннер Фредерик Клод именно тот, кто ему на данный момент нужен.

Хоув слегка постучал по сигаре, стряхивая пепел на ковер, и вернулся за стол. Дело остается за малым: выяснить, что Клоду известно об Алексе Денти — пирате, на которого сенатор собирался сделать ставку.

— Так чего же добивается Алекс? Он, насколько я знаю, не гражданин Америки, не так ли, капитан? — как бы между прочим спросил он.

Таннера не ввел в заблуждение тон сенатора — вопрос был задан ему неспроста; Похоже, худшие из его опасений начали сбываться.

Однако за капитана ответил мистер Грэнджерс — владелец терпящей сумасшедшие убытки корабельной компании в столице Новой Англии — Бостоне. Он был конкурентом компании, которой владела семья Клода.

— Денти словно вынырнул со дня моря полтора года назад, и с тех пор британцы не знают покоя. Он никогда не грабит суда — забирает только припасы свежей воды, продовольствие и оружие. Пленных тоже не берет — ни британцев, ни американцев, а просто высаживает остатки команды на какой-нибудь остров или отправляет прямо в море, если до острова можно доплыть, и топит судно.

— Из донесений следует, что пират производит персональный досмотр членов команды. Складывается впечатление, что он кого-то ищет. Однако никто не знает, как выглядит этот самый Денти. Говорят, он носит маску, потому что лицо его обезображено. Люди, которые были им освобождены, похоже, не испытывают к нему ничего, кроме благодарности.

— Да мне плевать, как он выглядит и чего хочет, — бесцеремонно перебил Дэвидсон. — И Медисону[2] тоже на это плевать. Вы только представьте, как выгодно было бы нам, если бы этот человек в маске согласился работать на наш флот! Неплохая перспектива, не правда ли? Один-единственный пират приканчивает Королевский флот! Отличная возможность для нас, особенно в то время, когда мы едва можем наскрести деньги для переноса подписания декларации о наступлении войны на более поздний срок. У него, должно быть, имеется весьма подробная информация о перемещениях британцев. Мы могли бы ею воспользоваться. Как и услугами самого Денти.

— А Денти, случайно, не француз? — спросил Хоув. — Французы могли бы рассчитывать на его помощь в не меньшей степени, чем мы.

— Француз? Это не исключено, — задумчиво протянул Дэвидсон. — Возможно, у него налажены связи с Лафиттом.

— Мой Бог! Роберт, о чем вы говорите! Сколько еще головорезов вы хотели бы привлечь на свою сторону?! Денти — это одно, Лафитт — совершенно другое! Сколько разграбленных торговых судов на его счету? Десятки! За последние несколько лет он отправил к рыбам столько же британцев, сколько и наших соотечественников. Вас это не смущает?

Беннет решительно раздавил окурок сигары и тут же закурил новую.

— Не согласен. Да, Лафитт не слишком внимателен к флагам, но Новый Орлеан — весьма ценный порт. Все суда с запада вынуждены проходить мимо, а значит, и все товары, что везут к нам. Нашему военному флоту выгодно иметь в союзниках человека, заинтересованного в том, чтобы держать этот порт открытым в противовес блокаде.

Хоув, подняв вверх руку, остановил Фартингтона.

— Не стоит продолжать обсуждение этого вопроса, Бенедикт. К чему все это, когда приказ Медисона уже у вас в кармане? От нас требуют встретиться с Денти и заручиться его поддержкой. Считаю вопрос закрытым.

— Нет, вопрос нельзя считать закрытым.

Все высшие чиновники невольно затихли и, если не с уважением, то по крайней мере с явным удивлением посмотрели на человека, произнесшего последнюю реплику.

Таннер обвел взглядом собравшихся и принужденно улыбнулся. Неужели у них в самом деле есть приказ и он касается лично его, Клода? Командование послало его на эту встречу, сообщив лишь, что он должен выполнять принятые здесь решения, в чем бы они ни состояли. Однако Клод более не был уверен в том, что данному ему приказу следует подчиняться беспрекословно. Быть может, он не до конца все понял? Таннер чувствовал себя крайне неуютно, но даже себе самому он едва ли смог бы назвать причину столь несвойственной ему неловкости.

Капитану показалось, что главным на этом совещании был сенатор Хоув. Этот человек задавал тон. Клод понимал, что должен будет принять решение, и знал, чего именно ждут от него. Он чувствовал на себе взгляд Хоува. Сенатор, казалось, думает о том же, о чем и Клод, взвешивает все доводы «за» и «против». Сейчас сенатор потребует от Клода сведений об Алекс Денти. Оставалось лишь понять: будет ли нежелание говорить на эту тему стоить ему капитанского мундира…

Таннер Фредерик Клод принял командование кораблем всего три года назад, в 1809 году, будучи двадцати пяти лет от роду.

Это назначение он получил, уже побывав «на службе», а по сути, на каторжных работах у британцев. Присуждение ему капитанского чипа после удачного побега явилось наградой за проявленное Таннером мужество. Клод действительно прошел все круги ада, и если смерти на английском корабле ему счастливо удалось избежать, то отметины от «кошки» — плетки, раздвоенные концы которой венчали свинцовые наконечники, остались у него на спине на всю жизнь. Шрамы — тонкие белые полоски на бронзовой коже — служили напоминанием о приобретенном жизненном опыте.