Мне действительно страшно, хотя я примерно понимаю, что может произойти сегодня вечером. Я вижу, что Вадим только распаляется, ему нравится моя покорность рабыни, которую я демонстрирую. Хотя на самом деле просто не могу пошевелиться и сделать хотя бы шаг навстречу.

Машина останавливается рядом с каким-то клубом. Вадим выходит и галантно открывает мне двери, протягивает руку, чтобы помочь мне выйти. Надевает на лицо маску, протягивает такую же мне, берет меня под локоть и ведет внутрь, где я на мгновения замираю и предпочитаю не видеть ничего. Здесь почти все девочки в одном белье. Мужчины в красивых костюмах и смокингах.

В центре размещена небольшая сцена, где конкретно сейчас установлено два стула, на одном из которых сидит девушка с широко разведенными ногами. Я в ужасе распахиваю глаза и понимаю, зачем маска. Перевожу взгляд на своего жениха и замечаю его взгляд, полный желания и страсти. И он направлен на сцену.

Я все еще не могу понять, что происходит. Вижу вокруг довольные и улыбающиеся лица и меня буквально выворачивает. Мы идем к бару, где Вадим заказывает какой-то коктейль.

Хватаю его с жаром и опрокидываю половину почти сразу, надеясь, что он алкогольный.

Не проходит и получаса, как я расслабляюсь. Коктейль уже закончился, и я кажется, отпустила себя. В голове какой-то дурман, а тело едва слушается.

Я не противлюсь, когда жених берет меня под руку и ведет к сцене. Мы приближаемся почти вплотную, и я наблюдаю за тем, как в центре сидят две девушки. С ними что-то делают, и они безумно стонут.

Вадим рядом и он улыбается, обнажая ровные белоснежные зубы. Прижимает меня за талию к своему телу, и я как послушная кукла-марионетка впечатываюсь в него.

— Нравится? — вкрадчиво спрашивает он, а я вздрагиваю, хотя сознание почти полностью замутнено. — Я хочу так же, — я слабо понимаю, что он там хочет.

Мне почему-то становится душно, глаза режет слишком яркий свет, и я перестаю ориентироваться в пространстве. Чувствую, что мне плохо, ноги подкашиваются, а голова кружится. Я практически не вижу ничего вокруг и последнее, что я помню, прежде чем провалиться в темноту, улыбающегося Вадима, смотрящего прямо на меня.

=Талант не пропьешь

Максим

Стою среди приглашенных на помолвку брата, смотрю на их идеальную пару и не могу понять, что не так. Смотрю на Яну и мне кажется, что она не такая, как прежде. Что в ее глазах потух тот единственный огонек, который горел еще пару дней назад.

И мне хочется разобраться.

Я подхожу, чтобы поздравить их, дарю подарок, хлопаю брата по плечу и приобнимаю Яну. Она как фарфоровая статуя, выполняющая томную работу. Я жду удобного случая, чтобы поговорить.

Увести ее куда-то от посторонних глаз и спросить, что случилось.

После того, что между нами было я как минимум надеялся, что она захочет поговорить со мной до помолвки. Что найдет способ связаться или хотя бы возьмет трубку, когда звоню я.

Но нет.

Она идет по другому пути и просто выпадает из реальности на несколько дней. Вадим сказал, что у нее мандраж невесты, и она не хочет никого видеть и слышать…

Но сейчас я думаю, что дело в другом.

Обвожу взглядом зал и замечаю Снежану, разговаривающую с каким-то мужчиной.

У меня не остается выбора на счет этой девчонки, поэтому я привез ее с собой. Купил красивое платье, помог с посещением салона и привез на мероприятие в качестве знакомой. Мне хватило одного потопа в квартире. Больше оставлять ее одну я был не намерен, а отвезти Снежку к ее родителям я уже пытался.

Забрал ее оттуда через полчаса. Заплаканную и с гематомой на плече. Как потом оказалось, она вполне совершеннолетняя. У нее есть паспорт, правда, она так и не закончила школу, так что многое не умеет.

Я узнавал эту девчонку постепенно, и все больше проникался к ней сочувствием. Вот и сейчас она разговаривает с кем-то, а я хочу ее защитить, потому что знаю, какая она непосредственная, как говорит все, что думает и не знает, когда лучше промолчать.

— Извините, — говорю я ее собеседнику: высокому мужчине лет сорока. — Я заберу ее?

— Да, конечно, — отвечает он, отпивает из бокала шампанское и слегка приподнимает его.

— Я зря с ним разговаривала, да? — тут же спрашивает Снежана.

— Нет, просто… прости, но тут такие акулы, что самого схапают, не говоря о тебе, — пытаюсь отшутится, но получается невесть что.

Мои мысли далеко отсюда. Я хочу найти возможность поговорить с Яной по душам, а вместо этого опекаю чужую девчонку, хотя и понимаю, что она виновата.

— Я не знаю, как себя вести здесь, — откровенничает Снежка. — Они все такие… богатые.

Я вижу ее восхищенный взгляд, брошенный в сторону девушек и мужчин, и понимаю, что было глупо вести в светское общество девушку, живущую в бараке. За те три дня, что я пытался ее обучить, она, конечно, многое усвоила, но немало забывала.

— Прости, что притащил тебя сюда.

— Шутишь? — девушка смотрит на меня ошарашенными глазами. — Я в восторге. И постараюсь держать язык за зубами. А вообще… спасибо, что ты поддержал меня, если бы не твоя помощь… — она осекается, а я беру ее под руку и веду танцевать.


Вечер близиться к завершению и только под конец у меня появляется возможность поговорить с Яной. Я замечаю, как она уходит из зала и иду за ней.

Разговора, правда, не получается. Нас срывает окончательно. Мы теряемся в друг друге, забываемся. Я перестаю думать о брате и о том, что целовть его невесту неправильно. А еще мне совершенно наплевать на то, что нас увидят.

Так даже лучше!

Нет свадьбы — нет развода.

А я уверен, что потребую его, потому что хочу Яну до безумия. Хочу обладать ею, заполучить себе и не думать о том, что нас ждет дальше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Я целую ее в лабиринте и понимаю, что она моя. Что после этого я сделаю все, чтобы забрать ее. У меня есть всего неделя, чтобы что-то сделать и изменить, разрушить планы брата и забрать его невесту.

Я не знаю, на сколько мы забываемся, но этого времени нам хватает. Яна с протяжным стоном мне в губы кончает, а я не сдерживаюсь, достаю член и капли спермы падают на идеальный газон.

После я ухожу.

Прячусь в лабиринте, ожидая пока брат уведет ее. Я бы мог остаться, сказать, что давно знаю его невесту и хочу забрать ее. Я бы так и сделал, если бы не родители. Мама с отцом вряд ли поймут грандиозный скандал. А он, я был уверен, обязательно последует.

Взять хотя бы Олю, которая переметнулась от меня к Вадиму. Пресса тогда долго копалась в нижнем белье и перемывала косточки. Сейчас же вспомнят все, назовут это братской местью, желанием расплаты или чем-то еще.

Я не могу этого допустить, поэтому когда Вадим уводит Яну и в лабиринте становится пусто, я достаю телефон и набираю своего друга:

— Привет, Славик. Нужны твои способности, — говорю ему в трубку, стараясь конкретизировать свои пожелания.

— Привет. Слушаю.

— Хочу, чтобы ты узнал все о Вадиме Островском. Банковские выписки, чеки, способы ведения дел, всю подноготную, кредиты, долги. Все, что можно использовать против него, — даю ему наставления.

— Твой родственник? — спрашивает друг.

— Брат, если быть откровенным.

— Ого, — присвистывает Славик. — Накосячил?

— Не то, чтобы, но мне важно все знать.

— Дай мне пару дней. Я все узнаю.

Я отключаю звонок, прекрасно зная, что если Слава сказал узнает, значит так оно и будет. Я не переживаю по поводу его работы, я нервничаю, что там ничего не найдется.

Вадим педант, ответственный, всегда следит за малейшими колебаниями и изменениями. Он расчетлив и бизнесмен до мозга костей. Это пугает, но я прекрасно знаю, что скелеты в шкафу можно найти даже у него.

Я возвращаюсь на прием и снова нахожу глазами Снежану, беру ее под руку и собираюсь уходить с вечера. Слушать дальнейшие представления и смотреть на главный танец будущих жениха и невесты не имею ни малейшего желания.

Мы выходим из ресторана и идем к машине. По пути мне поступает звонок от Женьки. Мы вместе учились в художественном университете, ходили на курсы рисования и творили картины. Я удивляюсь его звонку, потому что мы не общались добрых полгода.

Да и то последний раз, когда он звонил, мы поговорили обо всем и ни о чем. Я узнал, что он неплохо устроился в Париже. Восстанавливает и реставрирует картины, а еще планирует выставку. Он тогда предлагал выставиться и мне.

Я согласился.

Картины пылились в гараже и были мне совершенно не нужны. Собственно, я и забыл, что они у него. Вот Яна спрашивала, я сказал о гараже.

— Да, — отвечаю, а сам киваю Снежане на машину, давая понять, чтобы она садилась.

— Привет, дружище, — Женька кричит в трубку, и я не сдерживаю улыбки.

Все-таки он невероятно солнечный и веселый человек. Его картины пропитаны светлыми чувствами, яркими красками, в них читается любовь к своей работе, и они полностью отражают друга как человека.

— У меня для тебя просто офигительная новость! — тут же ошарашивает друг.

— Какая?

Предполагаю, что он собирается жениться.

Или у него будет ребенок.

Или Женя на пути смены ориентации.

Или бог невесть что еще можно ожидать от его “у меня для тебя офигительная новость”.

— Твои картины покупают! — о, а вот это уже интереснее.

— Да? Ты же знаешь, что я не продам.

— А ты подумай, друг. Ты ж не узнал цену.

— Ладно. Сделаем вид, что я заинтересовался. За сколько?