— Да, нет, — я пытаюсь улыбнуться, но получается плохо. — У меня тут племянница… и я жутко боюсь узнать что-то плохое, — нахожу в себе силы сказать о своих страхах, пусть и постороннему человеку.

— О, понимаю, — мягко говорит он, обволакивая своим спокойным тоном. — У меня здесь мама. Шансов на спасение почти не осталось, так что… я вас отлично понимаю.

Мужчина сидит рядом и мне переходит его аура уверенности и силы. Он все еще не отпускает мою руку и легонько проводит ею по ладони, так что я успокаиваюсь, выравниваю дыхание и встаю.

— Мне надо идти, — говорю, обращаясь к случайному знакомому.

— Да, конечно. Мне тоже. Я Олег, если что.

— Яна.

Мы прощаемся у стойки регистрации. Он поднимается на третий этаж, а меня проводят на второй.

Я купила для Машки красивую куклу барби и небольшого детеныша, но как-то сомневалась, что племяшка захочет их. Когда я уезжала она жутко на меня обиделась, обозвала трусихой и слабачкой, а потом расплакалась и не хотела со мной говорить.

Я толкаю двери в палату и вижу Машку, одиноко сидящую на кровати и рисующую на холсте.

Мне кажется, что она исхудала еще больше, а все эти аппараты вокруг нее только нагнетают и без того невеселую обстановку.

— Яна? — она спрашивает слишком тихо и смотрит так, будто не верит своим глазам.

— Да, малышка, я, — подхожу к ней и крепко обнимаю, а потом сажусь на стульчик рядом и достаю подарки.

— Почему ты не приезжала? — почти сразу спрашивает она, даже не взглянув на то, что я привезла.

— Извини, я работала, — тихо произношу я.

— Я соскучилась, — Маша берет игрушки и начинает их рассматривать.

— И я, малышка. Скоро я смогу приезжать чаще. Еще немного осталось. А еще мы поедем в другую клинику, — сообщаю ей радостную новость, но Маша ее не разделяет и только хмуро смотрит на меня. — Что-то не так?

— Я умру, да?

Мое сердце замирает, а я просто не знаю, что сказать.

На глаза наворачиваются слезы, а горло сдавливает болезненный спазм.

Я не понимаю, откуда Маша это взяла, поэтому подавляю желание разрыдаться и спрашиваю:

— Что ты такое говоришь? Кто тебе это сказал?

— Я слышала врача, — она спокойно пожимает плечами, а я хочу расцарапать рожу того доктора, который посмел говорить подобное в присутствии ребенка.

— Все будет хорошо, — обещаю ей. — Обязательно, слышишь? Я тебя заберу отсюда. Совсем скоро, малышка.

Я остаюсь с Машей на несколько часов. Она засыпает, а я едва нахожу в себе силы уйти и поговорить с врачом. Нахожу его кабинет почти сразу, стучу и захожу внутрь.

— Здравствуйте, я сестра Машеньки Красновской, мы можем поговорить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Меня встречает полноватый мужчина лет пятидесяти с нахальным взглядом и неуклюжими движениями. Меня едва не передергивает от отвращения, но я сдерживаюсь и делаю несколько шагов к его столу.

— Чем обязан? — довольно грубо говорит мужчина, заставляя меня возмутиться.

— Хочу узнать о ее состоянии, — доктор закатывает глаза и цокает языком.

— Я вчера все рассказал бабушке девочки. Вы что, не в курсе?

— Вы рассказали ей, а теперь мне передать можете? Я собираю деньги на ее перевозку за границу и на операцию по пересадке.

— Боюсь, это может не дать результата, — он озвучивает неблагоприятный прогноз, а я чуть не теряю сознание.

— Ее состояние ухудшилось? — обреченно спрашиваю, понимая, что не прощу себе, если опоздала.

— Нет, просто… я считаю, что перевозка нецелесообразна. Это может не дать результата, и вообще… не всегда пересадка безопасна, — мужчина встает и подходит ко мне. — Это может быть неэффективно.

— Но ведь нам говорили, что шансы высоки, — упрямо заявляю я.

— Это действительно так. Шансы неплохие, но… это слишком дорого и…

— Меня не интересует цена! — тут же заявляю я. — Я хочу сделать все возможное для своей племянницы! — чувствую, как во мне поднимается волна гнева и злости на медицину и докторов.

Я не понимаю, как можно что-то решать за родственников, ставить прогнозы, аргументируя их личным мнением. Я присаживаюсь на стул и ровным уверенным голосом говорю:

— Я хочу знать все подробности. Каковы прогнозы и шансы. Вы, как опытный специалист можете мне их предоставить? — вижу, как глаза доктора бегают в разные стороны, он мнется, открывает рот, чтобы что-то сказать, а затем тут же его закрывает.

— Понимаете, — начинает он.

— Нет, — поднимаю руку, останавливая его. — Не хочу ничего понимать. Вы даете мне профессиональную оценку, а я думаю, приемлемы ли риски. Я не хочу слушать ваше мнение как человека, мне нужен специалист.

Я окончательно выбиваю врача из колеи. Понимаю это когда он садится в кресло и нервно заламывает пальцы, не спеша говорить.

— Я все поняла, — встаю с кресла и иду к выходу.

— Постойте, я же ничего не сказал, — останавливает меня доктор.

— Вы сказали достаточно! — я поворачиваюсь почти у выхода. — Я обращусь к другому специалисту, а на вас напишу жалобу.

— Постойте, — он мотает головой и еле встает с стула. — Это просто тяжелая тема.

— Да вы что!? — меня разбирает злость. — Правда? А когда вы говорили при ребенке, что она скоро умрет, тоже тяжело вам было?

— Все не так, — тут же возражает он, хотя после всего, что я увидела и узнала, мне нетрудно поверить, что он мог такое сказать.

— Да пошли вы! — не сдерживаюсь. — Это ребенок! Ей пять лет! И она думает, что умрет, потому что у вас не хватило мозгов говорить не при ней, — я выхожу из его кабинета и громко хлопаю дверью.

Спускаюсь к стойке регистрации и интересуюсь, где можно найти главврача этого заведения. Я собираюсь поговорить с ним о некомпетентности лечащего доктора Машеньки и попросить заменить его.

В кабинете меня встречает высокий светловолосый мужчины, совершенно противоположный доктору. Он помогает мне сесть, представляется и спрашивает, с чем я к нему пожаловала. Кратко обрисовываю ему ситуацию и прошу заменить доктора, если есть такая возможность.

— Да, конечно, — тут же отвечает Сергей Петрович. — С доктором Чернышевским у нас состоится отдельный разговор. Врача мы вам сменим в ближайшее время, попросим ознакомиться с историей болезни и предоставить вам полную картину.

— Спасибо.

Из кабинета главврача я выхожу полностью расслабленной и почти успокоившейся. Сажусь на лавочку неподалеку поликлиники и стараюсь взять себя в руки окончательно и не нервничать до момента, когда услышу всю историю болезни Машеньки.

Я набираю маму и сообщаю ей, что все хорошо, я узнала некоторые подробности, но мне придется немного задержаться.

— Доченька, — голос мамы звучит чуть взволновано. — Тут твой жених приезжал. Я сказала ему адрес больницы, — в груди тут же болезненно сдавливает, и я спрашиваю безжизненным тоном:

— Давно?

— Час назад где-то.

— Хорошо. Ладно, мама, пока.

Я отключаюсь, а затем вижу серебристую Ауди, из которой выходит мой персональный кошмар.

=Герой

Максим

Я возвращаюсь из торгового центра с кольцом в кармане. Захожу в дом и открываю тумбочку, куда закинул бархатную коробочку. Я достаю ее, открываю и понимаю, почему купил второе украшение.

Для нее. Все для нее.

Предложение хотел сделать.

Наивный.

Пришел в наш съемный домик с цветами, конфетами и дешевым колечком. Да, не мог позволить себе белое золото с камнем и купил первое, что подошло по цене. Зато с любовью.

А он ушла. Ни записки. Ничего.

Закинул обе коробочки в тумбочку и с силой закрыл ее.

Дурак.

Блядь, какой же я дурак.

Она замуж выходит, а я колечки покупаю. Открываю тумбу снова и достаю оттуда кольца. Запихиваю их в карман и выхожу из дома, решая отправиться в клуб.

Проведу ночь с кем-то, может быть даже не с одной. Подарю по кольцу и отпущу к херам Яну, выкину из головы и сердца.

Давно пора.

Клуб открывается поздно, так что приходится заехать в паб, накидаться почти до чертиков и таки попасть на танцульки. Прохожу фейс-контроль и проталкиваюсь сквозь толпу к бару.

Заказываю виски и сажусь на стул, осматриваясь вокруг.

Блондинки, брюнетки, рыженькие, розовенькие, волосы всех цветов радуги, макияж как в борделе и развязное поведение.

То, что надо для одной ночи!

— Скучаешь? — слышу слащавый голос и поворачиваюсь.

Первое, что вижу — ультракороткое платье с глубоким декольте. И только потом перевожу взгляд на лицо.

Ей есть восемнадцать?

Девушка подходит ближе и становится напротив, нервно перетаптываясь с ноги на ногу.

— Одна здесь? — задаю глупый вопрос, но под алкоголем мне кажется, что так правильно.

— Да, — тут же отвечает девушка и размещается на стульчике напротив. — Выпьем? — она явно намекает на то, чтобы я ее угостил.

И меня отворачивает.

Типичная продажная девка, готовая за пару коктейлей зайти в туалет и раздвинуть ноги.

— Прости, расхотелось, — встаю и иду на выход.

Не хочется ни пить, ни искать девушку на ночь. А еще понимаю, что не отдам никому кольца. Не смогу. Для нее они покупались.

Не ей, значит никому не отдам.

Выхожу из клуба и вдыхаю свежий воздух. Пытаюсь взять себя в руки и перестать думать о Яне.

Хватит!

За полгода поисков настрадался сполна. Доверху испил горечь и боль, которые не уходили даже под лошадиными дозами алкоголя. Не хотели покидать и становились только глубже.