Битва при Бэннокберне – вот что она намеревалась изобразить на гобелене. Победив в ней англичан, Роберт стал королем, а Шотландия – независимой. Разумеется, центром композиции был сам король Роберт во всем блеске своего величия, а рядом с ним должен был стоять Эван, что было, конечно, неправдой.

Нет-нет, Эван, конечно, сражался под Бэннокберном, но не бок о бок с королем. Однако художественное преувеличение, нарочно придуманное Грейс, служило одной крайне важной цели. Будучи незаконнорожденным, Эван был лишен многих прав в том мире, в котором он жил, поэтому Грейс решительно взялась за это дело. Эван должен был получить законное имя, высокое звание лэрда, которое он мог бы передать по наследству.

Гобелен был частью хитрого плана, придуманного Грейс. Дальше она собиралась просить содействия брата, чтобы с помощью Брайана обратиться с просьбой к королю о присвоении Эвану законного имени. Как раз в том письме, которое она послала Маккенне, и был подробно изложен ее план.

Конечно, Эван заслужил право быть главой клана, его вождем. Но у любого клана должно было быть свое собственное название – красивое, гордое имя. С помощью Брайана Грейс надеялась добиться королевского согласия на образование нового клана, вождем которого должен был стать ее муж. Как только согласие короля будет получено, Эван обретет возможность дать название своему клану, и название нового клана станет его законным именем.

Поразмыслив немного над рисунком, Грейс дорисовала нескольких шотландских воинов по обе стороны от короля, придав всей композиции более патриотичный вид. Внизу под ногами короля лежали поверженные враги. При одном лишь взгляде на рисунок хотелось крикнуть: «Да здравствует Шотландия!», причем возникало впечатление, что англичан победили два человека – король и ее муж Эван. Но именно такого эффекта она и добивалась.

Свернув лист бумаги с рисунком и спрятав его в корзину с нитками, Грейс с живостью принялась за рукоделие. Многое как из одежды Эвана, так из ее нарядов нуждалось в починке. Грейс начала вдевать подходящего цвета нитку в иголку, как вдруг откуда ни возьмись перед ней появился черный как смоль котенок с маленьким белым пятнышком на груди и смешным тонким хвостиком, похожим на прутик.

Темная его шерсть блестела, зеленые глаза сверкали. Весело мяукнув, котенок, как настоящий лев, бросился на нитку, свисавшую до пола, и, уцепившись за нее когтями, потянул на себя.

– Оттуда ты взялся, такой храбрец? – рассмеялась Грейс. Ободренный ласковой интонацией ее слов, котенок разыгрался вовсю и, упав на спину, принялся играть ниткой.

Вдали послышались женские голоса, которые быстро приближались. Испугавшись, котенок вскочил и спрятался в складках платья Грейс.

– Добрый день, миледи.

Поздоровавшись, вошедшие служанки подошли к Грейс, явно собираясь о чем-то ее спросить. Видя, что ему ничто не угрожает, котенок высунул мордочку из-под подола платья Грейс, а затем и целиком вылез наружу.

– Черный котенок! – взвизгнула Маргарет, одна из служанок, и попятилась назад от ужаса. Две ее подруги, такие же бледные, как Маргарет, но стоявшие поодаль, перекрестились.

– Да что это с вами происходит? – искренне удивилась Грейс. – Ведь это всего-навсего маленький безобидный котенок. Он даже не кусается.

Она нагнулась и взяла его на колени, котенок дернулся пару раз, а затем успокоился и лег, потирая головой о колени.

– Каждому известно, что черный кот – это пособник дьявола, – боязливо заметила Мод. – Его следует утопить, чтобы он не причинил людям зла.

– Что за чепуха! – с негодованием заявила Грейс. – Он одно из божьих созданий. Вы только посмотрите на него, какой он ласковый и симпатичный. Разве он может быть пособником дьявола?

Служанки стояли, переминаясь с ноги на ногу, слова Грейс, по-видимому, нисколько их не убедили. Она взяла котенка и осторожно поставила его на пол, тот, почувствовав в воздухе враждебность, бросился наутек и вмиг исчез из зала.

Напряжение сразу спало. Все заулыбались, и Дирдре проговорила:

– Миледи, не хотите ли с нами пойти собирать ежевику? Мод знает одно место, где ежевики полным-полно.

– Да-да, миледи, там ежевики видимо-невидимо, – подхватила Мод. – Кухарка сказала, если мы соберем много ягод, то она испечет пироги с ежевикой.

– Что скажете, миледи? Вы идете с нами? – поддержала подруг Маргарет.

Грейс с радостью приняла предложение.

Выбравшись из замка, женщины поднялись по пологому склону холма, заросшему чертополохом и кустарником. Среди ветвей весело пели птицы, при приближении людей они взлетали, удивляя всех блеском весеннего оперения.

Взобравшись на верх холма, Грейс с досадой увидела среди поджидавших их женщин леди Мойру. Судя по мрачному виду последней, она была столь же рада видеть Грейс, сколько и та ее.

Леди Мойра и Грейс смотрели по сторонам, как будто не замечая друг друга. Однако день был такой хороший, так приветливо пели птицы, так ласково грело солнце и улыбалось высокое небо, напоминавшее собой опрокинутую чашу, что Грейс, отбросив все неприятные мысли, решила наслаждаться самой прогулкой.

Вскоре они дошли до зарослей ежевики.

– О, вы только посмотрите, какие крупные ягоды, одно загляденье! – восторженно проговорила Грейс, приподнимая ветку и глядя на россыпь спелых ягод. Сорвав несколько штук, она положила их в корзину, но затем, поддавшись порыву, положила в рот две-три ягоды и надкусила их.

– Миледи! Что вы делаете? – испуганно вскрикнула Дирдре.

– Как что? Ем, сочетаю полезное с приятным.

– Леди Мойра ворчит и не разрешает есть ягоды, – прошептала Маргарет.

– В таком случае, – озорно улыбнулась Грейс, – нам надо есть их так, чтобы она ничего не заметила.

С широко раскрытыми от испуга глазами девушки молча смотрели на Грейс. Но через мгновение все, как одна, сорвали по ягоде и положили их в рот. Кто-то хихикнул от удовольствия, другие с тревогой посмотрели в ту сторону, где леди Мойра собирала ежевику.

– Только не ешьте слишком много, – предостерегла девушек Грейс.

– Да-да, – почтительно согласилась с ней Дирдре, – нам нельзя забывать об остальных обитателях замка, надо собрать как можно больше ягод для всех.

– Дело не в этом, Дирдре, – тихо заметила Грейс. – Тут ягод столько, что хватит всем. Просто я боюсь, что если съесть много ягод, то наши губы, язык и зубы почернеют от сока и выдадут нас. Леди Мойра все поймет.

Тут все дружно прыснули от смеха. Девушки старательно принялись собирать ежевику, время от времени не забывая положить себе в рот самую сочную и крупную из ягод. Всем казалось, что никогда в жизни они не ели ничего более вкусного, не зря говорится: запретный плод сладок.

Вдруг за кустами послышался шорох, но тут же затих. Грейс замерла на мгновение, а потом опять принялась собирать ежевику. Неожиданно шорох усилился, и из-за соседних кустов на тропинку вышел дикий кабан, он, по всей видимости, тоже лакомился спелыми ягодами. Вепрь, как показалось Грейс, уставился на них удивленными глазами. Его огромные желтоватые клыки грозно поблескивали, он втянул в себя воздух и тихо хрюкнул. Все замерли от страха, каждая на своем месте. Вдруг одна из девушек, не выдержав напряжения, вскрикнула. Кабан вытянул рыло в ту сторону, откуда раздался крик, и ощетинился. Дело приобретало скверный оборот.

– Тише! – сердито прошипела леди Мойра. – Крик привлекает его внимание.

– Он, должно быть, тоже ел ягоды, но с другой стороны зарослей, – догадалась Грейс.

– Нам все равно, откуда он взялся. Главное, надо избавиться от него, – буркнула леди Мойра. – У кого-нибудь есть оружие?

– У меня есть кинжал. Вот, – отозвалась Грейс, показывая весьма небольшой, изящный нож.

– Гм, этот ножик годится только для того, чтобы мышей пугать. Им невозможно убить такого громадного зверя.

– А я не собираюсь никого им убивать. Я лишь ответила на ваш вопрос, – едко возразила Грейс.

Вепрь сердито хрюкнул и несколько раз копнул землю копытом, словно готовясь к нападению. Леди Мойра бесстрашно посмотрела зверю прямо в глаза, словно пытаясь остановить его взглядом. У Грейс перехватило в груди от страха. Удивительно, как можно было, не боясь, смотреть в глаза дикому кабану?

– Нам надо быстрее решать, что делать, в противном случае за нас все решит вепрь, но тогда будет уже поздно.

– Что верно, то верно, – согласилась леди Мойра. – По моему сигналу пусть все бегут к деревьям.

– Боже, я не умею лазать по деревьям, – всхлипнула Дирдре.

Грейс проглотила неприятный комок, застрявший в горле, и хрипло произнесла:

– Леди Мойра права. Зверь не сможет преследовать всех нас одновременно.

– Все готовы? – тихо спросила леди Мойра, а потом громко крикнула: – Бегите! Быстрее!

Грейс бросилась бежать что есть духу, но тут за ее спиной раздался чей-то отчаянный крик, и она оглянулась. Леди Мойра лежала на земле, а кабан стоял возле нее с наклоненной головой, явно собираясь ударить по ней клыками.

Нельзя было медлить ни секунды. Издав истошный вопль, Грейс швырнула в вепря свою корзину с ягодами. Все вокруг словно окаменели, корзина с вылетающими из нее ягодами, пролетев по воздуху, каким-то чудом попала точно в голову зверя. Ежевика разлетелась во все стороны, ошарашенный зверь замотал головой.

– Вот тебе, безмозглая тварь! – торжествующе крикнула Грейс.

Но кабан быстро пришел в себя и резко повернулся на звук ее голоса. Грейс испуганно попятилась назад, и вепрь, уловив ее движение, бросился на нее. Завизжав, она кинулась бежать, ей казалось, еще немного – и ее сердце выпрыгнет из груди или разорвется от страха.

Вокруг нее раздавались пронзительные, испуганные крики девушек, которые помогали ей, так как отвлекали внимание зверя. Однако у Грейс не было ни сил, ни времени смотреть по сторонам, она чувствовала его дыхание у себя за спиной, вепрь догонял ее.

Но тут показались первые деревья. Выбрав одно из них, повыше и потолще, Грейс подпрыгнула, ухватилась руками за сук, уперлась ногой в ствол и забралась на ветку.