— Милорд… это нечестно… ведь будет совершено убийство!

— И все же я убью его! — отозвался Дензил.

Пот заливал лицо Певерила. Он уже дважды был ранен в плечо, но все же крикнул барону:

— Продолжайте! К бою, милорд!

Сейчас уже почти неохотно (ибо он не мог не восхищаться противостоящей ему отчаянной храбростью) Сен-Шевиот сделал очередной выпад. Острие его шпаги вонзилось в правую руку Марша. В третий и в последний раз оружие выпало из его руки. Он зашатался и упал бы наземь, если бы секунданты не подбежали к нему и не подхватили его. Лицо молодого человека было пепельно-серым. В глазах стояли досада и отчаяние.

— Отпустите меня, — пробормотал он. — Если нужно, я буду сражаться левой рукой.

— Тогда сражайтесь и умрите… — нетерпеливо вскричал Сен-Шевиот, которому уже наскучила эта неинтересная дуэль.

Но в этот момент царившую в окрестностях тишину разорвал громкий мужской голос:

— Прекратите!

Дуэлянты и остальные присутствующие на лужайке обернулись и увидели трех человек, входящих в аркообразные ворота, что вели из Кадлингтонского парка. Двое мужчин, один высокий, закутанный в плащ, второй пониже, коренастый, и женщина, лицо которой скрывала густая вуаль.

Сен-Шевиот с изумлением уставился на незваных гостей, досадуя на их появление, прервавшее дуэль. И кроме того, кто эти незнакомцы, посмевшие бесцеремонно вторгнуться в его владения? Сен-Шевиот швырнул свою шпагу одному из секундантов и направился навстречу мужчинам, которые, в свою очередь, быстро приближались к нему, оставив женщину у ворот. Тем временем доктор Барнстабл пытался перевязать две или три раны, полученные Певерилом. Раны были неглубокими, но молодой человек терял много крови. Художник изумленно смотрел на мужчину, что был пониже и помоложе. Ведь это Лук Тейлор! Как же Лук мог оказаться здесь, озадаченно подумал он. Затем резко повернул голову и увидел женщину, стоящую у ворот. Она приподняла вуаль, и, хотя Певерил находился довольно далеко, сразу же узнал ее. Сердце его, казалось, перевернулось в груди.

— Флер! — прошептал он.

Наконец более высокий из незнакомцев оказался лицом к лицу с Дензилом Сен-Шевиотом. Он снял шляпу и несколько мгновений мрачно рассматривал барона.

С каждой минутой становилось все. Светлее. Бледное февральское солнце, словно исполняя обещание, данное час тому назад, слизывало снег с длинных влажных прогалин. Сен-Шевиот, весьма недовольный столь неожиданным вмешательством, пристально вглядывался в изуродованное шрамами лицо седого джентльмена, не узнавая его.

— Могу я поинтересоваться, что все это значит, сэр… кто вы такой? — начал он.

— А вы посмотрите внимательнее, Сен-Шевиот, — перебил его седой незнакомец. — Посмотрите внимательнее и вспомните.

Сен-Шевиот еще пристальнее всмотрелся в незнакомца. И ярость уступила место чрезвычайному удивлению. Вначале он сказал себе, что этого не может быть. Потом язык словно прилип к его зубам. Наконец он выдохнул:

— Гарри Роддни? Нет, нет, это не он, это призрак, который появился, чтобы преследовать меня…

— Я не призрак, — проговорил Гарри и, сняв плащ, бросил его на землю. — Я отсутствовал долгих три года… был на самом краю света, где по причине, объяснять которую у меня нет времени, не мог связаться с моей дочерью. Я прибыл, чтобы отомстить за нее, сэр. Если бы не проблема с лошадьми, я был бы здесь намного раньше. Слава Богу, что я все-таки прибыл вовремя, — добавил он, мельком взглянув на Певерила.

Художник, бледный и потрясенный, опираясь на руку доктора Барнстабла, смотрел на высокого джентльмена.

— Отец Флер! — воскликнул он, сам еще не веря своим словам.

— Да, мой мальчик, — мягко произнес Гарри. — Мне известно все, что происходило здесь. Вы можете быть спокойны, ибо уверяю вас, что я не только ее отец, но и ваш друг.

Дензил Сен-Шевиот продолжал в тупом оцепенении смотреть на сэра Роддни. Тогда Гарри вновь обратился к нему:

— Мне известно все, Дензил Сен-Шевиот. И за то, что вы сделали с беззащитной девочкой, потерявшей родителей, вы ответите лично мне. А не этому мальчику, который если бы мог, то непременно отомстил бы за нее. Но он не обучен дуэлям.

Сен-Шевиот схватился за горло. К нему мгновенно вернулось его обычное нахальство, и он стал возражать:

— Я протестую! Церковный суд признал наш брак недействительным, признав, что я понес ущерб, будучи обманом обручен с дочерью обыкновенной рабыни-квартеронки.

Гарри изменился в лице. Он снял перчатку и с размаху ударил ею барона по лицу. Затем подбросил ее вверх.

— Больше вы не будете произносить подобных слов… и жить, — гневно проговорил он.

Сен-Шевиот попятился, глаза его заблестели.

— Не надо спешить! С таким же успехом и вы можете умереть. Этот юный развратник тайно похитил вашу дочь у ее законного мужа. Где же ее невинность? Стоило мне отвернуться, как она тут же стала любовницей этого художника без роду без племени. Что вы на это скажете?

От гнева лишившись дара речи, Гарри вырвал у одного из секундантов Певерила шпагу.

— Вас никто не обманывал! — процедил Роддни сквозь зубы. — Вас никто не обманывал, — повторил он, — вы за деньги купили невинность моей дочери, когда она была совершенно беззащитна.

— А что вы скажете насчет ее африканской крови? Разве это не могло быть причиной моего возмущения? Мне кто-нибудь сообщил об этой мерзости? — настойчиво вопрошал Сен-Шевиот.

— Просто тогда уже не было никого, кто мог бы предупредить вас о предках леди Роддни. Но когда вы узнали об этом, разве вы поступили как джентльмен чести? Если бы вы были таковым, то не стали бы жестоко наказывать свою жену, родившую вам ребенка в полном неведении о его наследственности.

Барон собрался что-то произнести, но тут женщина под вуалью, стоявшая у ворот, устремилась к ним, ибо до нее донеслись громкие голоса мужчин. Она Приблизилась к Сен-Шевиоту. Спустя долгих два года она снова смотрела в это ненавистное лицо. Глаза ее сверкали.

— Вам прекрасно известно, лорд Сен-Шевиот, что я была верна вам, однако вы все равно решили сломать мне жизнь и, если бы вам удалось, сделали бы это! — проговорила она.

На мгновение барон растерялся. Ведь меньше всего он ожидал встречи с ней. Однако попытался выкрутиться из создавшегося положения и с насмешливым поклоном произнес:

— Мои комплименты, мадам. Вы превосходно выглядите даже в столь ранний час. Добро пожаловать домой, в Кадлингтон.

И он презрительно усмехнулся.

Гарри Роддни положил руку на плечо дочери.

— Дорогая, скорей отправляйся к карете вместе с Певерилом, он нуждается в твоей заботе. Он ранен.

Флер пронзительно вскрикнула и бросилась к возлюбленному, который здоровой рукой обнял ее.

— Пустяки, — с трудом проговорил он. — Однако я протестую против вмешательства в поединок, который касается единственно меня и лорда Сен-Шевиота!

Но его перебил сэр Гарри:

— Сражаться поврежденной рукой — прескверное занятие, мой мальчик. К тому же я лучше подготовлен, чтобы иметь дело с Сен-Шевиотом. Да, вы вошли в жизнь моей дочери, но все же не так давно, а я ее отец, и именно у меня преимущественное право вызвать барона на поединок. Посему отступитесь.

Секунданты что-то шепотом взволнованно обсуждали. Врач беспомощно пожимал плечами. Он ничего не понимал, воспринимая все происходящее как дурной сон. Айвор, издали наблюдавший за участниками сцены, понял достаточно, даже больше, чем ему хотелось бы. Загадочное и неожиданное появление отца Флер не сулило ему лично ничего хорошего, если сэр Гарри победит в этой дуэли. И миссис Динглефут тоже придется несладко.

Гарри Роддни занял позицию и стоял со шпагой, нацеленной в землю. Он уже проверил качество стали, и лицо его превратилось в подвижную маску ненависти и возмущения, ибо сейчас он думал о том горе и зле, которые причинил Сен-Шевиот его невинной дочери. А что касается слов «обыкновенная рабыня-квартеронка», которые так язвительно слетели с губ его противника… так эти слова, кроме всего прочего, окончательно решили судьбу Дензила.

Маркиз, всегда получавший огромное удовольствие от созерцания дуэлей между достойными противниками и знавший в прошлом Гарри Роддни как великолепного фехтовальщика, рассматривал обоих мужчин, предвкушая предстоящий поединок. Да, ему будет о чем рассказать в лондонских клубах и в Париже. Он ни за что на свете не хотел лишиться такого зрелища.

— En garde, messieurs! — бодро скомандовал он.

Флер повела Певерила к карете.

— Вы потеряли очень много крови, и вам следует отдохнуть, — сказала она нежно.

Он наклонился и поцеловал ей руку. Лицо его пылало, глаза лихорадочно сверкали.

— Я не сумел отстоять вас, — шептал он. — И никогда не оправлюсь от этого позора. Я был ранен, еще не успев начать бой. Но я хотел отомстить ему за вас…

Флер взяла раненую руку возлюбленного и поднесла к своим губам.

— Дорогой, любимый мой, не надо сожалеть о том, что отец решил занять ваше место. Он считает ваше поведение безупречно смелым и рыцарским.

— Но я надеялся убить барона, — простонал Певерил.

— Да поможет Бог отцу, чтобы он сделал это за вас. Неужели вы полагали, что для меня было бы лучше, если бы вы расплатились за все своею жизнью?! — воскликнула Флер.

Некоторое время Певерил смотрел в ее любящие глаза, разум его находился в полном смятении.

— Этой ночью я ожидал конца и был убежден, что мы никогда больше не увидимся, — тихо сказал он.

— С этой минуты мы никогда не расстанемся, — прошептала она в ответ. — У нас ведь есть отец, который защитит нас!