Если ее сердце обливалось кровью при мысли, что она никогда больше не увидит Пилларз, то по крайней мере она могла радоваться, что никогда больше не появится в странной мрачной Бастилии — роскошном замке, бывшем некогда гордостью Люсьена де Шартелье. Об этом месте у Флер сохранились самые жуткие воспоминания. Когда она осмелилась поинтересоваться, что сталось с бедной миссис Ледер, ей ответили, что его светлость назначил женщине пособие. Бедное создание было до такой степени запугано, что, конечно, никогда никому не расскажет о событиях, происшедших в Бастилии той страшной ночью. Она была нема как рыба, когда объявили, что бедняга Джейкоб Ледер погиб, в результате несчастного случая.

Флер старалась не думать обо всем этом, когда стояла рядом с Сен-Шевиотом в гостиной дома Долли. Вокруг ловко сновали слуги, разнося мадеру и марсалу[66], подавая свадебный торт. Это гигантское произведение кулинарного искусства, покрытое сахарной глазурью, прислал из Кадлингтона главный кулинар замка. Верх торта украшали инициалы «Д» и «Ф», связанные кремовым бантиком, знаменующим любовный союз, а на розовой глазури красовался герб рода Сен-Шевиота в обрамлении фиалок, изготовленных из сахара. «Все время фиалки», — подумала Флер устало, несмотря на то, что это были ее любимые цветы.

Ее радовало, что в этот день было пасмурно. Яркий солнечный свет стал бы насмешкой над нею. Еще она была рада, что Сен-Шевиот не повез ее сразу в замок. Ему хотелось поехать с ней в Монте-Карло, где будет много солнца, однако врач Долли предупредил, что здоровье мисс Роддни пока находится в столь слабом состоянии (предположительно, из-за смерти родителей), что длительное путешествие не пойдет ей на пользу. Особенно потому, что она может пережить большое потрясение, когда они станут переплывать Пролив, связанный с такими горестными для девушки воспоминаниями. Так что Дензил внял совету доктора и решил отвезти ее прямо в Кадлингтон. Они должны покинуть Найтсбридж завтра в полдень в знаменитой карете его светлости, управляемой четверкой великолепных коней. В середине пути они сделают остановку в Уайтлифе. Так решил Сен-Шевиот, поскольку неподалеку, в селении Фулмер, находятся охотничьи угодья некоего сэра Пиерза Килманнинга, баронета, с которым барон состоит в приятельских отношениях. Килманнинг с супругой предложили молодоженам апартаменты в своем доме, где они смогли бы переночевать, чтобы на следующее утро продолжить свой путь до Кадлингтона.

При упоминании имени «Килманнинг» Флер почувствовала себя прескверно. Она слышала, как отзывалась ее мать о леди Килманнинг, с которой познакомилась, когда стала госпожой маркизой. Это была одна из тех дам, которых глубоко презирала Елена: средних лет кокетка, живущая только ради своего удовольствия. Муж ее был знаменитым денди в эпоху Регентства[67].

Насколько понимала Флер, теперь ее будут окружать люди, к которым расположен Сен-Шевиот и перед кем закрыли бы двери своего дома ее родители.

Когда они ехали из собора, барон галантно поднес ее руку к своим губам и произнес:

— Неужели вы не можете одарить меня хоть одним словом или улыбкой, леди Сен-Шевиот?

Она даже не подняла глаз. Она молчала. Затем почувствовала, как его сильная рука сжала ее запястье, словно тиски.

— Ответьте мне. Я не потерплю подобного пренебрежения.

Она послушно подняла глаза и, взглянув на него своими прекрасными очами, промолвила:

— Что же вы хотите услышать от меня, лорд Сен-Шевиот?

— Прежде всего я хочу, чтобы вы оставили эту одиозную манеру обращаться ко мне «лорд Сен-Шевиот». Теперь я ваш муж, и у меня есть имя.

Она прикусила губу. Ее муж! Ей еще не верилось в это. В тех редких случаях, когда она разговаривала с Кэти о «вероятном муже», будущее представало в ореоле исключительной романтики.

Барон смотрел на ее нежную шею и видел, как она судорожно проглатывает комок. Он страшно злился, ибо всякий раз, когда заговаривал с нею, она отшатывалась от него, словно в ожидании сокрушительного удара. Что бы он ни делал, ему приходилось всячески успокаивать свою совесть. Девушка была сама виновата, поскольку упорствовала; но это прошлое, разве теперь ей было на что жаловаться?! Разве он не дал ей титул и положение, которые польстили бы даже ее матери? Ему стало жаль себя: ему приходится с таким трудом вытягивать из нее слова. Странная девушка! Она вроде бы не сопротивляется ему, но ее невинность по-прежнему остается при ней. Между ними словно возвышалась непроницаемая стена.

— Меня зовут Дензил! — резко произнес он.

— Дензил, — повторила она, как ребенок заучивает урок, правда, без всякого интереса.

— Черт побери! — сердито проговорил он. — Не очень-то славно начинается наша супружеская жизнь. Свадьба, несомненно, должна быть счастливым событием…

— Счастливым? — переспросила девушка с горечью и рассмеялась.

Дензил Сен-Шевиот не в первый раз слышал ее смех. Как-то в имении Пилларз — несколько месяцев назад — он молча наблюдал за ней, вслушиваясь в звонкий, беззаботный смех счастливого существа. Она вся светилась от радости. Тогда-то он и возжелал ее. Теперь же она принадлежала ему, но лишенная радости и счастья, и смех ее стал печальным и мрачным. Звук этого смеха приводил его в ярость и в то же время наполнял угрызениями совести. Он часто думал о том, что ведь именно он тот человек, кто убил ее душу точно так же, как его слуга сразил кинжалом Джейкоба Ледера.

— Я не хочу, чтобы люди считали, что моя жена вышла за меня замуж против своей воли, — пробормотал он.

Флер заговорила с тем холодным достоинством, которое и раздражало, и забавляло барона:

— Боюсь, лорд Сен… я хотела сказать, Дензил, что я не смогу отвечать за то, что подумают другие. Ибо я не обладаю сверхъестественной силой.

Он пожал плечами.

— И вы не намереваетесь быть добровольной спутницей моей жизни?

Она посмотрела на него с таким презрением, что он едва не отвел глаза.

— Я не была вашей добровольной супругой, — процедила она.

Сен-Шевиот откинулся на подушки кареты, сложив руки на груди, хмуро посмотрел на нее и произнес:

— Что ж, поступайте, как вам угодно. Вы упрямы, как осел.

Она закрыла глаза. Когда карета с грохотом подъезжала к дому, она подумала: «Я не только против воли вышла замуж, но все внутри меня сжимается от ужаса при мысли, что мне придется выполнять обязанности леди Сен-Шевиот. Мне хотелось бы умереть!»

Однако она отказалась от безжалостного забвения смерти — от того, чтобы присоединиться к тем дорогим ее сердцу людям, которые совсем недавно покинули ее.

Флер сцепила руки в бархатной муфте, отороченной соболиным мехом, и откинулась на подушки. Изнеможение и отчаянная усталость овладели всем ее существом. Совершенно измученная душою и телом, она погрузилась в дремоту. Ее новоявленный муж хмуро взирал на нее украдкой, однако не произнес ни слова. Наступило время с садистским удовольствием поиздеваться над несчастной Флер, однако он оставил ее в покое. Сейчас он предвкушал великолепный обед у Килманнингов. Сэр Пиерз был превосходным, радушным хозяином, а Арабелла, его супруга, всегда охотно принимала ухаживания Сен-Шевиота. Несмотря на ее возраст, она была весьма недурна собой, а ее лодыжки восхитительны.

Барон зевнул, а затем тоже погрузился в сон.

Глава 11

Замок Кадлингтон купался в солнечных лучах. Все утро слуги суматошно носились по дому, занимаясь необходимыми приготовлениями. Ведь скоро должен пожаловать сам хозяин с молодой женой. Их прибытие ожидалось к полудню.

Полы были натерты до блеска. Каменные стены вымыты и вычищены. В гигантской кухне главный повар-француз — напыщенный и взмокший от пота — изводил своих помощников, кухарок и посудомоек, составляя самое изысканное меню в своей практике, чтобы угодить привередливому и строгому хозяину.

Главою всего служебного персонала была домоправительница миссис Динглефут, суровая женщина, железной рукою управляющая всей женской обслугой. За ее зловещей улыбкой скрывался крутой характер. Этим утром она выстроила всех своих подчиненных, словно генерал, узнавший о предстоящем нападении врага. В данном случае врагом являлась новоявленная леди Сен-Шевиот. Матильда Динглефут занимала свой пост еще с тех пор, как была жива мать Дензила, обладавшая весьма хрупким здоровьем, которая была только рада предоставить замок под полный контроль суровой миссис Динглефут.

И уже много лет миссис Динглефут (которую все слуги за глаза благоговейно называли миссис Д.) по-хозяйски расхаживала по замку с ключами от кладовой, бельевых шкафов и сундуков с серебром. Ключи эти неизменно были подвешены к ее поясу. Громоподобным голосом она отдавала приказы, которые немедленно и беспрекословно выполнялись, а не подчинившиеся так же мгновенно увольнялись из замка. Домоправительница крайне редко встречалась с его светлостью. Его приказания доходили до нее, как правило, через личного слугу, Айвора. По правде сказать, Айвор был единственным живым существом в замке, которого боялась миссис Динглефут. Она знала, как высоко ценит его хозяин. Его власть была неограниченна, и любая служанка, не понравившаяся Айвору, тотчас оказывалась за дверью. Миссис Д. ненавидела и боялась Айвора, но внешне старалась казаться его другом. Из служебных помещений ему доставлялись самые лакомые кусочки и самые изысканные вина. Связанные удивительной и абсолютной преданностью барону, эти двое были и вправду его самыми верными слугами. Однако они с преогромной радостью перерезали бы друг другу глотки.

Этим утром Айвор был занят тем, что отдавал приказания в конюшнях, требуя, чтобы грумы убедились, что охотничьи собаки Сен-Шевиота полностью готовы к предстоящей охоте, которая должна состояться на этой неделе. Затем он напустился на садовников и проверил, полностью ли готова к инспекции барона теплица с орхидеями — единственный участок сада, к которому проявлял интерес хозяин.