— Беги, идиотка! — взревел священник, взваливая бесчувственное тело Рафаэля на мощное плечо.

Узнав наконец друга своего отца, Анни повиновалась и бросилась с эшафота. Внизу она наткнулась на Джосию Воэна. Сжав зубы, он стоял прямо перед ней с мечом в руке.

Вокруг творилось Бог знает что. Несколько солдат Рафаэля с оружием в руках старались помочь спасителям принца, и Анни отлично понимала, что у них всего несколько минут для бегства.

— Давай, Джосия, — сказала она. — Бей.

Он пристально вглядывался в нее несколько долгих, томительных секунд, и священник, стоявший сзади с тяжелой ношей на плече, не мог ничем ей помочь. Наконец Джосия неохотно отступил.

Неожиданно рядом появились лошади, и кто-то забросил Анни на спину одной из них. Ошеломленная, Анни почти ничего не видела вокруг, но заметила мистера Барретта, а потом знакомый голос отца прошипел ей на ухо:

— Ты еще ответишь за это, Анни Треваррен.

Она не обратила на него внимания.

— Рафаэль! — кричала она, не видя его.

Сильные руки Патрика крепко обхватили ее, и они помчались к главным воротам, где уже подняли решетку.

— Он сзади, дорогая, — успокоил ее Патрик.

В лицо Анни дул ветер, и копыта лошадей оглушительно простучали по подъемному мосту. Слышались выстрелы, но их заглушал стук ее сердца.

Шесть шлюпок ждали их на берегу. Патрик посадил Анни в одну из них, и она увидела, как бесчувственного или мертвого Рафаэля бросили в другую, где уже сидел мистер Барретт, положив руки на весла. Перебраться к мужу ей не дали. Опытный экипаж «Колдуньи» рванулся вперед, и пули мятежников лишь поднимали фонтанчики воды у них за спиной.

Только когда они добрались до ждавшего их корабля, Анни оторвала взгляд от Рафаэля и посмотрела на замок.

Он тянулся к небу, как величественная гробница, и Анни поняла, что отныне он стал памятником навсегда ушедшей в прошлое жизни. Она заплакала, горюя и радуясь одновременно.

— Нам пора, — мягко сказал Патрик, помогая ей подняться.

Анни вновь посмотрела на Рафаэля, убедилась, что с ним все в порядке, и стала подниматься наверх.


Южная Франция, шесть недель спустя…


Рафаэль уже почти поправился после происшедшего в Бавии. Он стоял и смотрел, как закат расцвечивает виноградник всеми цветами радуги. Анни стояла рядом, держа его за руку, а позади возвышался большой кирпичный дом, который теперь был их домом. Усадьба принадлежала Рафаэлю, хотя он впервые приехал сюда месяц назад с женой.

— Тебе нравится быть виноделом? — спросила Анни, заранее зная ответ.

Он улыбнулся, сплетая ее пальцы со своими.

— А тебе нравится быть женой винодела?

— Да, — ответила Анни. — Мне нужен только винодел.

Рафаэль рассмеялся и поцеловал ее в лоб, но в его глазах все еще таилась грусть. За виноградником и низкой каменной винодельней, где стояли большие бочки и прессы, уже готовые к работе, лежала вдали разоренная и залитая кровью Бавия. Не скоро затянутся ее раны, может быть, на это потребуется не одна сотня лет, и Рафаэля печалило, что его народ страдает и будет еще долго страдать. Анни понимала, что он вспоминает о покинутой родине, и, поднеся его руку к губам, поцеловала ее.

— Может быть, мы еще вернемся туда, — сказала она, утешая его.

Он покачал головой, и когда она вновь посмотрела на него, его глаза были ясными.

— Нет, любимая. Мы можем идти только вперед. Ты это знаешь. Бавии, которую я любил, больше нет, если она вообще когда-то была.

Они повернулись и пошли рядом по недавно взрыхленной земле. Стояли сумерки, расцвеченные золотыми, малиновыми и пурпурными бликами. Анни ждала ночь, которая одарит их счастьем любви, а потом наступит утро, и еще много-много ночей и дней, освещенных их любовью.

— Я ходила сегодня в поселок, — сказала Анни, когда они подошли к дому. — Там цыганка Рифка гадает по руке. Мясник говорит, ей триста лет.

Рафаэль сделал вид, что его это очень заинтересовало.

— И что она сказала?

Анни вздохнула с видом великомученицы и нежно погладила свой округлившийся живот.

— Она сказала, что наша дочка — первая из шестерых детей.

У порога кухни Рафаэль наклонился и поцеловал Анни.

— В это мне легко поверить, — проговорил он. — А чем закончится наша прекрасная сказка, принцесса Анни?

Она рассмеялась.

— Ну, для этого цыганка не нужна, — сказала она. — Мы будем жить долго и счастливо.