Он подошел к ее креслу, и она протянула ему руку, будто принимая гостя к чаю. Рафаэль нагнулся и поцеловал ей руку.

— Здравствуйте, Фелиция.

Не выпуская ее руки, он склонился над ней.

— Что случилось ночью? — ласково спросил он.

Она одарила его светлой и бессмысленной улыбкой.

— Я спасла брата от виселицы. — Улыбка погасла. — Но потом я убила его. Я не могла допустить, чтобы он обидел Анни. Мы так не договаривались.

Рафаэль коснулся ее прекрасных мягких волос.

— Ну, конечно. Вы ведь не хотели причинить кому-то боль, дорогая?

Карие глаза Фелиции заблестели от слез.

— Нет. Но все получилось неправильно, Рафаэль… и так ужасно. Мне жаль, что я освободила Джереми, но он так просил меня, когда я пришла повидаться с ним. Он сказал, что вы не успокоитесь, пока не повесите его или даже не четвертуете.

Ковингтона не приговорили к повешению, а пытки всякого рода были строго-настрого запрещены, но Рафаэль ничего не сказал. Состояние Фелиции не вызывало сомнений.

Рафаэль молча погладил ее по руке, переполненный противоречивыми чувствами.

— Я очень устала, — пожаловалась Фелиция, зевая. Растрепанная и раскрасневшаяся, она скорее напоминала измученного ребенка, чем женщину, только что пронзившую рапирой любимого брата. — Вы полагаете, я могу теперь пойти поспать?

— Да, — хрипло ответил Рафаэль, выпрямляясь и помогая Фелиции подняться. — Я думаю, это хорошая мысль.

Она стояла и смотрела ему в глаза.

— Я буду сидеть в темнице, Рафаэль? — спросила она, не злясь и не хитря. — Меня повесят?

Рафаэль отвел взгляд, как всегда борясь со своими чувствами.

— Нет, — сказал он. — Что бы ни случилось, вы будете в безопасности. Я обещаю.

Он посмотрел на Барретта, который правильно понял его и, подойдя, взял Фелицию за руку.

— Пойдемте, миледи.

Барретт и Рафаэль обменялись взглядами поверх светловолосой головки и, хотя они не произнесли ни слова, многое было сказано. Рафаэль не сомневался, что Барретт позаботится о Фелиции, а потом вернется с отчетом.


Когда Анни проснулась утром, она вздрогнула, вспомнив близкое дыхание смерти прошлой ночью, и тотчас ощутила слабость от принятого снотворного. Больше всего ей хотелось накрыться с головой и ни о чем не думать, но она давно знала, что прятаться от жизни бесполезно, поэтому откинула одеяло и встала.

Кэтлин, спавшая в кресле возле камина, тоже проснулась и решительно запротестовала:

— Нет, мисс, вы не можете вести себя, будто ничего не случилось. У вас было сильное потрясение.

Анни улыбнулась, поливая себе на руки теплой водой из глиняного кувшина и ища на полочке мыло и полотенце.

— Именно поэтому я должна все делать, как всегда, — возразила она. — Все равно, как если бы я упала с лошади. Что нужно делать? Быстро вскочить обратно в седло.

Лицо Кэтлин выражало покорность, хотя в глазах горел огонь.

— Но вас чуть не убили, — стояла она на своем. — Это не то же самое, что упасть с лошади.

Анни закончила с умыванием и теперь, уперев руки в бока, оглядывала комнату, в которой провела ночь.

— Кажется, здесь нет моей одежды. Тебе не трудно, Кэтлин, принести коричневое платье и крепкие ботинки?

Кэтлин колебалась всего лишь мгновение.

— Платье в стирке, мисс, — ответила она. — На юбке было много грязи. Вспомните.

Анни поморщилась. Когда ухаживаешь за больными, хочешь — не хочешь, забудешь о платье.

— Тогда другое… Или черную габардиновую юбку и кофту с кружевными манжетами.

Кэтлин решилась не сразу.

— Хорошо, мисс, — в конце концов сказала она, тяжело вздохнув.

И тотчас исчезла.

Через полчаса, тщательно одевшись и заплетя волосы в косу, Анни, как ни в чем не бывало, спустилась в большой зал. Поскольку суд уже закончился и зал был пуст, Анни быстро пересекла его, не позволяя Кэтлин ей помочь.

Они вышли во двор и направились к часовне, когда появился Люсиан, похоже, возвращавшийся с утренней прогулки. Анни почувствовала себя неловко в его присутствии, хотя он вел себя, как всегда.

Источая радушие, Люсиан подошел к Анни и заставил ее остановиться.

— Что это? — спросил он, изогнув бровь, отчего он вдруг стал чуть-чуть похож на Рафаэля. — Леди ходит везде и всюду? И это после того как она была на волосок от смерти?

Анни, сложив руки на груди, нетерпеливо постукивала ножкой. Естественно, она не считала работу с больными развлечением, ей нужно было делать что-то полезное и одновременно отвлекающее от мыслей о лейтенанте Ковингтоне.

— Люсиан, у меня сегодня нет ни малейшего желания шутить. Пропустите меня или позвольте пригласить вас поработать с нами в часовне.

Он вздохнул и, подмелив, уступил ей.

— Боюсь, от меня будет мало толку.

Анни скользнула мимо него, Кэтлин за ней, но Люсиан последовал за ними и у дверей часовни схватил Анни за руку.

— Ради Бога, Анни, позвольте мне увезти вас отсюда, пока мы не попали в руки варваров. Неужели вы не понимаете, что происходит в стране? За стенами этого замка? Через несколько дней, может быть, через несколько часов здесь все потонет в крови!

Анни подумала, что он, вероятно, прав, но это ее почему-то не испугало. В любом случае, она не собиралась никуда уезжать из замка Сент-Джеймс одна — без Рафаэля.

— Вы знаете мой ответ, — сказала она и, выдернув руку, вошла в часовню, на ходу закатывая рукава.

Все утро Анни слышала усиливавшуюся канонаду, ожидая очередного нападения мятежников. Однако, как ни странно, на свадьбу продолжали прибывать гости.

После полудня, сидя во дворе у фонтана, Анни наконец мельком увидела Рафаэля. Он стоял на одной из крепостных стен, и Барретт, как всегда, был рядом с ним. Принц будто почувствовал ее взгляд и обернулся в ее сторону.

Слегка уязвленная тем, что он не справляется о ней, хотя был так заботлив ночью, Анни смотрела на него, не отводя глаз.

Рафаэль начал спускаться по каменной лестнице, знаком приказав Барретту остаться. Он шел к ней. Увидев его поближе, Анни заметила, какое у него дачное лицо и как он весь напряжен.

Надеясь предупредить ненужные слова, которые он мог сказать, тем более, что ее, в самом деле, беспокоила Фелиция Ковингтон, Анни выпалила:

— Что с Фелицией? Где она?

На мгновение Рафаэль еще больше помрачнел. Он провел рукой по волосам и раздраженно ответил:

— Не беспокойтесь. Я не заковываю женщин в кандалы. Она в удобной комнате, и о ней заботится служанка. Когда какой-нибудь корабль пристанет к берегу, а я очень надеюсь, что это будет один из кораблей Треваррена, Фелиция взойдет на борт и поплывет лечиться во Францию.

Щеки Анни запылали.

— Я ни секунды не думала, что вы бросили несчастную женщину в темницу, — проговорила она дрожащим от напряжения голосом. Потом она замолчала, стараясь справиться с собой. — У вас есть основания ожидать моего отца?

— Кроме того, что я писал ему несколько раз и просил приехать в Бавию за своей дочерью? — холодно спросил Рафаэль. — Нет.

Анни словно поразило громом. Она совсем забыла об угрозах Рафаэля. Трудно поверить, что перед ней тот же самый человек, который учил ее любви и страсти, и который так нежно заботился о ней после нападения лейтенанта Ковингтона.

— Мы все еще в осаде? — спокойно спросила она.

Рафаэль, как она поняла, старался держаться от нее на расстоянии и ни за что не собирался ей уступать.

— Нет, — ответил он, скрестив руки на груди.

Еще один барьер, подумала Анни.

— Пройдет несколько дней, прежде чем еще что-нибудь случится. Как вы справляетесь с лихорадкой?

Она вздохнула, вдруг ощутив невыразимую усталость.

— Мне кажется, худшее позади, — ответила она. — Хотя, видит небо, я не знаток. Некоторые из наших пациентов выздоровели и вернулись в деревню, так что в часовне теперь не так тесно.

Рафаэль обернулся на стук колес экипажа по въездному мосту и стал смотреть на еще одну группу гостей.

— Ох, когда же конец этой проклятой свадьбе? — пробормотал он, забыв об Анни. — Вы не думаете, что людям лучше сидеть дома, если где-то идет война? А вместо этого они рискуют своими толстыми глупыми шеями ради текущего рекой вина и кучи сладостей.

— Сейчас в Бавии мало радостей, мягко заметила Анни. — Возможно, им хочется праздника.

Рафаэль не сделал ни одного движения навстречу своим гостям, хотя некоторое время наблюдал, как они вылезают из запыленных экипажей и осматриваются. Он вновь повернулся к Анни.

— Ирония судьбы, — сказал он, — и казнь и свадьба — в одну неделю.

Анни внимательно посмотрела на него. Она знала, конечно, о приговоре Питеру Мэтленду, но не предполагала, что его собираются так быстро привести в исполнение.

— Но мистер Мэтленд бежал вместе с Джереми Ковингтоном. Кэтлин мне говорила…

— Его поймали, — перебил ее Рафаэль. — Теперь, если позволите, мне надо проследить, как строят виселицу.

Он было двинулся прочь, но Анни, побледнев, остановила его, схватив за руку.

— Рафаэль, сейчас не до виселицы… Вы испортите свадьбу. Подумайте, каково будет Федре.

Его улыбка была такой же холодной, как его голос. Никогда раньше Анни не видела его таким.

— Вы, очевидно, забыли, — произнес он, что я пока правлю этой Богом забытой страной. И я могу делать все, что хочу, мисс Треваррен. Боюсь, нежные чувства моей сестры сейчас не самая главная из моих проблем.

И Рафаэль Сент-Джеймс, принц Бавии, удалился в глубину большого зала.

Анни долго еще стояла на месте, приходя в себя, а потом пошла обратно в часовню.

Там она увидела Федру с толпой служанок и полудюжиной солдат, отдающую вежливые распоряжения направо и налево, и совсем растерялась.