Анни очнулась от своих размышлений и с открытым ртом уставилась на Федру. Прошло несколько минут, прежде чем она выдавила из себя:

— Но, Федра… вчера вечером… Ты, случайно, не сошла с ума?

Принцесса расхохоталась.

— Нет, — сказала она, подавая Анни полотенце. — Я просто передумала. Свадьба, Анни, будет великолепная. Просто сказочная. Я поеду в стеклянной карете, запряженной шестеркой белых коней, а кучером…

— Федра!

Анни сначала закрывалась полотенцем, пока вылезала из воды, а потом обернула его вокруг себя и вышла из ванны. Она взяла со скамейки пеньюар, зашла за ширму, надела его и вернулась к принцессе, чтобы приложить руку к ее лбу.

Горячки как будто нет, подумала Анни, но не успокоилась на этом.

Федра схватила ее за руку.

— Не волнуйся, малышка, — серьезно проговорила Федра. — Я буду счастлива, обещаю.

Глаза у нее горели огнем, словно подтверждая ее слова.

Однако Анни, которая совсем недавно узнала, как замечательно, когда тебя ласкает любимый мужчина, более чем когда-либо, верила в брак по любви.

— Ты полюбила мистера Хэзлетта? — с надеждой спросила она.

— Похоже на то, — с некоторой долей таинственности в голосе ответила Федра.

Анни ей не поверила, однако она ничего не могла сделать и ничего не могла изменить. И она решила получше подумать над тем, что происходило в ней самой и вокруг нее. Федра не так просто изменилась. В этом Анни была уверена. Она ведь тоже изменилась.

— У нас с тобой один размер, — вдруг сказала Федра, беря Анни за руки и критически оглядывая ее. — Ну, да. Платье вполне можно примерять на тебе так же, как на мне. Никакой разницы.

Анни оторопела, хотя она привыкла к неожиданным заявлениям подруги.

— Ты не хочешь мерять свадебное платье? Федра, ты-то сама понимаешь, что говоришь?

Федра не отвела взгляд, и Анни увидела в ее глазах такую мольбу, такую отчаянную мольбу, что не смогла устоять.

— Пожалуйста, Анни. Скажи, что сделаешь это для меня. Ты же знаешь, я не выдержу. Стоять смирно несколько часов… Не знаю, что со мной будет… Я или упаду… Или у меня опять заболит голова!

Анни не стала ничего говорить по поводу головной боли, так как ее уже не раз ловили на эту приманку.

Она, конечно же, сумасшедшая, но все же Федра Сент-Джеймс — ее лучшая подруга… Все остальные такие скучные… И что-то в глубине души подсказывало ей, что просьба Федры совсем не пустячная.

— Хорошо, — грустно сказала она. — Я все сделаю.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На другое утро Анни не пошла завтракать. Едва она открыла глаза, как почувствовала зверский голод, но от одной мысли о встрече с Рафаэлем ей сразу же стало страшно. Все чувства у нее смешались и бурлили. То она испытывала головокружительную радость, то немыслимое отчаяние. К тому же, она до сих пор не пришла в себя после ласк Рафаэля, и вся трепетала, стоило ей только вспомнить, как…

Она была абсолютно уверена, что принц, который хорошо знает жизнь и женщин, с первого взгляда догадается о ее тайных муках.

Так как ей была невыносима мысль о встрече с принцем в ближайшее время, то она быстро оделась и позволила Федре длинными коридорами увести себя в самый дальний конец замка.

— Здесь солярий, — объявила Федра, когда они оказались в просторной солнечной комнате, совершенно круглой, с каменными стенами и множеством цветов. — В старые времена дамы приходили сюда поболтать за рукоделием. Иногда их развлекали музыканты. Папа вставил в окна стекла, до этого в них ничего не было, зато были великолепные гобелены на стенах. Но они висели тут до того, как Рафаэль унаследовал корону. — Принцесса помолчала, и тень пробежала по ее обыкновенно веселому лицу — Он сказал, что они гниют здесь на свежем воздухе, и отдал их в какой-то музей в Моровии.

Анни медленно повернулась вокруг себя, восхищаясь еще не виданной ею комнатой с потолком как в церкви и балконом. Представляя, как тут все было во времена средневековья, она почти воочию видела дам Сент-Джеймс в их старинных нарядах, как они сидели тут, вышивали и болтали, как пели под звуки лютни и смеялись милым шуткам.

— Как здесь хорошо! — воскликнула Анни.

Федра показала на балкон, который располагался на высоте примерно двадцати футов над каменным полом.

— Когда-то давно одна принцесса бросилась с этого балкона и разбилась. Слуги говорят, что ее призрак до сих пор бродит по замку.

Холодок сладкого ужаса пробежал по спине Анни. Ей бы хотелось познакомиться с одним из таких существ, если бы, правда, оно было не очень уродливым и умело более или менее прилично себя вести.

— Ты помнишь, что обещала заменить меня? — шепотом спросила Федра, когда постучали в арку, служившую тут вместо двери.

Вошла невысокая пухлая женщина с седыми волосами и бородавкой возле носа, а за ней по пятам две девушки.

Одна несла много-много белого муара, а другая рабочую корзинку, до верха наполненную ленточками и кружевами. Обе выглядели усталыми и взвинченными.

Пожилая женщина уперла руки в крутые бока и, внимательно оглядев Анни и Федру своими глазками-бусинками, вопросила:

— Кто из вас будет принцесса?

У нее был такой голос, словно на этот солнечный, промытый дождем день намечалась не примерка свадебного платья, лучшего во всей Европе, а принародная казнь королевской особы.

— Я принцесса, — холодно ответила Федра, гордо поднимая голову. В ней совсем не было тщеславия, и она ужасно не любила, когда ее титуловали вне официальных церемоний. — А это моя подруга, мисс Анни Треваррен. Она примерит платье вместо меня. Анни, это мисс Августа Ренденнон.

Это и была та модная швея, которую привезла с собой мисс Ковингтон. Покраснев, она поджала губы.

Ее собственное платье не отличалось ни хорошим вкусом, ни каким-то особенным покроем, шнурованные ботинки были довольно сильно стоптаны, а чепчик, украшавший прическу, видал лучшие времена. Мисс Ренденнон во все глаза смотрела на растерявшуюся Анни.

— Хм-м…

Она явно осталась недовольна результатом осмотра.

Анни покраснела от негодования и смущения одновременно и обязательно бы ткнула Федру локтем, если бы та предусмотрительно не отошла подальше.

— Не думаю, — робко проговорила она.

— Тихо! — прикрикнула на нее швея, делая вокруг нее круги. — Мадам здесь не для того, чтобы думать. Да… да… Ну конечно же вы думаете, но, осмелюсь сказать, мне нужно снять мерку. — Она протянула руку и больно ущипнула Анни. — Полновата, но, по правде сказать, мужчинам нравится, когда кое-где мягко.

Анни зло посмотрела на Федру, хотя румянец на ее щеках был вызван не теперешним унижением, а воспоминанием о том, как накануне Рафаэль ласкал и целовал все ее, как она сказала, «мягкое» тело.

— В самом деле, если это платье предназначено принцессе, то она должна…

Федра уже была возле двери и перед тем как исчезнуть за ней, подобно лесной нимфе, прячущейся за деревьями, подмигнула Анни, словно желая напомнить ей о ее обещании, и послала прощальный воздушный поцелуй.

— Мисс Ренденнон сама все знает, — пропела она и растворилась в воздухе, как самый настоящий призрак.

У Анни заурчало в животе, и мисс Ренденнон мученически закатила глаза.

— Варвары, — пробормотала она. — Просто варвары, и ничего больше.

Одна из служанок, положив кружева на скамейку, присела перед Анни и сказала:

— Мисс, я принесу вам поесть.

— Поесть? — возмутилась мисс Ренденнон. — Я не потерплю никакой еды ближе, чем на сто саженей. Здесь же настоящие сокровища! К тому же, мне еще только не хватает, чтобы разошлись швы.

Анни вспыхнула. Возможно, она немножко полнее Федры, но мисс Ренденнон говорила так, будто она чудовищно толста и ей ничего не остается, как показывать себя за деньги в цирке.

— Госпожа Ренденнон, не думаю…

Швея не позволила ей договорить. Она хлопнула в ладоши и приказала одной из девушек расстелить на полу простыни, чтобы защитить бесценный муар от пыли и грязи, а потом стала обмеривать Анни, беспрерывно вздыхая, причмокивая и приговаривая что-то.

Когда почти весь пол скрылся под простынями, а Анни раздели до одной рубашки, то начался священный процесс примерки свадебного платья. Анни стояла, как святой Иоанн у столба. В животе у нее урчало. Она смотрела, как пылинки летают в лучах солнца и придумывала планы мести принцессе Федре, один коварнее другого.

Через какое-то время у Анни появилось странное ощущение в затылке, и она поняла, что кто-то смотрит на нее. Тогда она повернулась и с изумлением увидела принца Рафаэля на балконе, не сводившего с нее глаз. Не в силах уловить выражение его лица из-за разделявшего их расстояния, она ясно ощутила какую-то непонятную свою беззащитность перед этим мужчиной, словно ее поставили перед ним обнаженной, как любимую наложницу из гарема перед султаном.

Мисс Ренденнон подняла голову и тоже увидела принца, отчего ее манеры мгновенно стали другими. Она поклонилась и просияла.

— Доброе утро, ваше высочество.

Рафаэль, одетый в белую рубашку и черные бриджи, кивнул, но не сказал ни слова. Анни пыталась заставить себя отвести от него взгляд, но поняла, что не может пошевелиться, и продолжала стоять неподвижно, сгорая от страсти и мучаясь от унижения при воспоминании о том, какой дурой она выставила себя накануне перед этим человеком. Однако она от всей души желала только одного, чтобы ей предоставилась хотя бы еще одна возможность испытать то, что она испытала.

Принц стоял неподвижно и ничего не говорил, и Анни понимала, что мисс Августа Ренденнон, возможно, даже больше, чем она, смущена его присутствием. Что-то бормоча себе под нос и качая время от времени головой, она продолжала работать, пока в конце концов не вытащила иголки и не оставила Анни посреди комнаты в одной рубашке.