— Это от твоего брата. Он пишет, что на пожаре, который он устроил в замке, произошел несчастный случай. — Их взгляды встретились, и в темных глазах Рэнда промелькнула тревога. — Найджел пострадал.

— Ох нет, только не это! — Джоселин была потрясена. Как мог Алексис поступить так жестоко. Ведь он, без сомнения, знал, как привязан Рэнд к своему дяде.

— Мне придется вернуться. — Он провел рукой по волосам и окликнул через закрытую дверь. — Чесни, вы все еще здесь?

— Конечно, милорд, — отозвался дворецкий.

— Распорядитесь, чтобы поскорее оседлали моего коня. Я выезжаю немедленно.

— Слушаю, милорд.

Послышались удаляющиеся шаги дворецкого, и уже из холла до них донеслись его торопливые распоряжения.

— Рэнд! — Джоселин шагнула к мужу и, обхватив его лицо ладонями, твердо взглянула ему в глаза. Она страстно хотела рассказать Рэнду, что все это только происки Алексиса, имеющие целью выманить его из города, но не смела. — Постарайся не волноваться раньше времени. Я уверена, с Найджелом все будет хорошо.

Его лицо не дрогнуло, голос был полон тревожных предчувствий.

— Он старый человек, Джоселин. Да, он казался вполне здоровым, но последнюю болезнь перенес очень тяжело. Не знаю… Что, если он… — Рэнд покачал головой и глубоко вздохнул, словно готовя себя к неизбежному. — Просто не знаю.

Он прижал жену к себе, и они замерли в молчаливом объятии. Большего утешения Джоселин не могла ему предложить. По крайней мере, долго беспокоиться о Найджеле ему не придется. Приехав в замок, он тут же узнает правду, во всяком случае, в той части, что касается его дяди.

Рэнд выпустил ее с неохотой, которую Джоселин вполне разделяла.

— Мне пора в путь.

Он в два счета оделся и собрался. Перед тем как уйти, еще раз привлек ее к себе и крепко поцеловал.

— Страшно не хочется покидать тебя, но… — Джоселин закрыла мужу рот поцелуем, затем отодвинулась и заглянула ему в глаза.

— Я знаю.

— Что бы там ни случилось, я перенесу все легче, зная, что ты дожидаешься моего возвращения.

Она с трудом проглотила слюну.

— Я мог бы взять тебя с собой…

Одну секунду Джоселин колебалась, готовая махнуть на все рукой и согласиться. Бежать, бежать вместе с Рэндом без оглядки как можно дальше от козней Алексиса и не останавливаясь… Но позволит ли им это коварный принц? Не поспешит ли привести в действие свои угрозы относительно Рэнда? И Джоселин покачала головой.

— В одиночку ты доберешься быстрее.

Рэнд кивнул и открыл дверь. Ее охватила паника. Она удержала его за руку, заглянула в глаза.

— Не важно, что мы расстаемся, — вырвалось у Джоселин. — Несмотря на все расстояние, которое нас разъединит, знай, что я всегда буду любить тебя! Обещай, что не забудешь это.

Он несколько озадаченно улыбнулся, поднес руку жены к губам и сказал вслух то, что она одновременно прочла в его взгляде:

— Я обещаю.

— Ну а теперь поезжай, — прошептала она.

Рэнд кивнул и вышел. Джоселин бессильно прислонилась к дверному косяку и позволила слезам прорваться наружу. Но только на минуту. Некогда было предаваться горю. Она нетерпеливо хлопнула себя по щекам, заперла дверь, подошла к окну и встала, рассеянно крутя на пальце перстень. Почти сразу же Рэнд появился внизу на улице, сел на лошадь и поскакал, не оглянувшись назад. Ну и что же? Ведь он понятия не имел, что тревожиться надо главным образом о том, что он оставляет дома.

Джоселин отошла от окна, умылась, быстро переоделась в платье, которое достала из сумки. Платье, пролежавшее несколько дней в свернутом виде, сильно помялось, но сейчас ей было безразлично, как она выглядит. Она машинально отметила иронию ситуации, которую, несомненно, оценила бы тетя Луэлла, и вызывающе нацепила на нос очки. Если ее потащат через половину Европы, она предпочитает видеть, куда направляется.

Джоселин хотела уже застегнуть сумку, но тут вспомнила, что завернутый в бумагу портрет дедушки Рэнда все еще внутри. Она достала сверток и поставила на пол, прислонив к стене. Жаль, что нельзя с его. помощью передать сообщение Рэнду, дать ему знать, что случилось на самом деле. Она сомневалась, стоит ли оставлять письменное послание — кто знает, в чьи руки оно может попасть. А Алексис высказался весьма недвусмысленно по поводу того, что можно, а что нельзя говорить Рэнду.

Джоселин выглянула в окно. Рэнд упомянул, что люди, охраняющие дом, уйдут на рассвете. Поскольку Алексис планировал покинуть Лондон утром, ее муж не сомневался, что угрожавшая ей опасность исчезнет вместе с принцем.

Экипаж еще не прибыл, и Джоселин знала, что у нее остается в запасе несколько драгоценных минут, чтобы придумать что-нибудь. Она прошлась по комнате, машинально вращая свой перстень. В долгие часы бессонницы ей следовало разработать собственный план в противовес плану Алексиса — это было бы куда полезнее, чем сокрушаться впустую и жалеть себя. Черт возьми, наверное, она вовсе не умна! А то, что хорошенькая, — от этого сейчас нет никакого проку.

Джоселин еще раз выглянула в окно, и у нее упало сердце. В конце улицы показался экипаж. Времени не оставалось. Джоселин схватила сумку и направилась к двери. Она протянула руку, чтобы открыть ее, сапфир на пальце, попав в луч света, ярко вспыхнул и привлек ее внимание. Джоселин поклялась, что никогда не расстанется с ним. А что, если снять его? Та женщина, которой она была еще несколько педель назад, носила бы перстень ради его красоты и ценности. Та женщина, какой она стала, ценила в нем только его тайное значение.

Поймет ли Рэнд разницу?

Джоселин сняла перстень, прошла через комнату, положила его на столик рядом с кроватью и повернулась, чтобы идти. Она молилась про себя, чтобы муж правильно понял то, что она хотела этим сказать.

Глава 19

— Джоселин! — Рэнд распахнул дверь своего лондонского дома и быстро вошел в холл. Он уехал всего три дня назад, и мысль о том, что ожидает его дома, пугала его так, как мало что пугало на войне.

— Джоселин! — крикнул следовавший за ним по пятам Ричард.

С тех пор как позавчера Рэнд приехал в Уортингтон и обнаружил, что там все в полном порядке, у него под ложечкой возникло ощущение свинцовой тяжести. Найджел чувствовал себя как нельзя лучше, Ричард никакого письма не отправлял, а это означало, что произошло нечто очень и очень скверное.

Рэнд направился к лестнице и, с трудом удерживаясь от того, чтобы не завопить во весь голос, снова окликнул:

— Джоселин!

— Милорд… — В холле откуда ни возьмись появился Чесни.

— Чесни! — воскликнул Рэнд. — Где, черт возьми, леди Бомон?

На лице дворецкого отразилось замешательство.

— Разве она не с вами, милорд?

— А что, похоже, что она тут, со мной? — рявкнул Рэнд. Ричард положил руку ему на плечо.

— Рэндалл…

Тот перевел дыхание.

— Прошу прощения, Чесни. А теперь… — он с трудом заставил себя говорить спокойно, — объясните, что вы имели в виду.

— Леди Бомон уехала сразу после вас. Мы подумали, — озадаченно сдвинул брови дворецкий, — а скорее заключили, исходя из ее объяснений, вернее; из их отсутствия, что она последовала за вами…

— Значит, ее нет уже три дня, — медленно произнес Рэнд.

Чесни подошел к стоявшему у стены столику, выдвинул ящик, достал из него сложенный лист бумаги и еще какой-то предмет, который Рэнд не разглядел сразу, затем вернулся к Рэнду и вручил ему письмо».

— Это принесли для вас вскоре после отъезда миледи. Рэнд уставился на листок, не решаясь развернуть его.

— А это, — неуверенно продолжал Чесни, — горничные нашли в вашей спальне после того, как миледи уехала. — Он протянул ему перстень Джоселин. — Мы решили, что она оставила его просто из соображений безопасности в дороге.

Рэнд молча взял у него перстень. Он лег ему в ладонь тяжелый, холодный. Впервые в жизни Рэнд почувствовал растерянность. Сообразительность покинула его, мозг отказывался работать. Сердце замерло. Подсознание напомнило ему о похожих случаях, свидетелем которых он был когда-то. Мужчины, испытавшие сильное потрясение, впадали в оцепенение. Тогда Рэнд не думал, что на него самого что-то способно произвести такое впечатление.

Джоселин уехала…

— Чесни, — негромко сказал Ричард. — Кажется, нам сейчас не помешал бы бренди.

— Это здесь, Ричард, — машинально откликнулся Рэнд, и, пройдя в гостиную, опустился в ближайшее кресло.

Джоселин покинула его…

Ричард тихо сказал что-то Чесни,и через минуту дворецкий поставил на столик перед Рэндом большой бока, бренди.

— Может быть, стоит все же прочесть письмо, — вяло предложил Ричард.

— Да, конечно. — Рэнд развернул лист бумаги. Единственная строчка поплыла у него перед глазами.

«Я уехала в Авалонию с Алексисом. Джоселин».

— Что там сказано? — спросил Ричард. Не говоря ни слова, Рэнд протянул ему письмо. Шелбрук взял его, прочел и с шумом выдохнул воздух. — Проклятие! Мне очень жаль.

Рэнд устремил невидящий взгляд на перстень, который продолжал держать в руке. Из холла до них смутно долетели чьи-то голоса. Он едва обратил внимание на то, что Ричард вышел из комнаты.

Неужели она все-таки решила, что Алексис — более подходящий для нее мужчина? И собирается принять его предложение, аннулировав их брак? И все, что было между ними, — ложь?


— Ни на миг этому не верю! — Марианна, которая теперь стала леди Хелмсли, влетела в гостиную в сопровождениимужа и брата. Она остановилась перед креслом, где сидел Рэнд, и сердито взглянула на него. — Как вы только могли подумать такое?

— Успокойся, Марианна. — Ричард тяжело вздохнул. — Как ни противно мне говорить это, всю жизнь Джоселин хотела выгодно выйти замуж. Она всегда мечтала о принце и…

Марианна стремительно повернулась к нему лицом.