Какие еще неожиданности сулила ей эта ночь?


Рэнд спешился на холме неподалеку от замка и прислонился к старому дубу, в детстве служившему ему крепостью, убежищем и всем, что может понадобиться мальчишке. Дерево было таким же древним, как сам замок. Неизменное, незыблемое, вечное. Надежный якорь в его полной опасных приключений жизни, которая снова сделала неожиданный вираж.

Он смотрел на маленькую фигурку, вырисовывавшуюся в окне западного крыла замка, в его окне. Нет, в их окне. Эта мысль почему-то поразила его своей необычностью и вместе с тем правильностью. Рэнд прежде никогда не думал, что станет делить комнату с кем-то еще. Никогда всерьез не помышлял о браке. Прошло всего… да, три дня после их свадьбы. Они пролетели так стремительно, что у него не было времени осмыслить свои действия.

Разумеется, в промежутках между разговорами с Томасом, Найджелом и самой Джоселин он сознавал, что женился навсегда. Но дошла эта правда до глубины его сознания лишь сейчас.

Леди Бомон. Его жена. И это также казалось странным и одновременно правильным.

Как может мужчина добиться любви собственной жены? Сегодня этому положено неплохое начало. Он был уверен, что не любил еще ни разу в жизни. Такое не прошло бы незамеченным. Ему доставляло удовольствие общество многих дам, но любовь? Нет. В глубине сознания маячила надежда найти нечто подобное тому, что было между его родителями. Казалось, стоит подходящей женщине появиться на его пути, и любовь немедленно поразит его как гром среди ясного неба. Разумеется, эти смешные ожидания не оправдались. А теперь он уже был женатым мужчиной.

Рэнд понятия не имел, как завоевывают любовь женщины. Раньше он всегда избегал женщин, которые старались завоевать его.

«Часто желание идет рука об руку с любовью», — думал он.

Возможно, ответ именно в этом. Надо разбудить в ней желание, и Джоселин полюбит его. Но тогда все сводилось практически к тому же примитивному обольщению. Прежде у него не возникало с этим трудностей. Но он никогда не связывал себя с женщиной, если влечение между ними не было взаимным. Если игры, предваряющие сближение, не свидетельствовали об определенном опыте. Ни о каких обязательствах не шло речи, единственное, что имело значение, это «здесь» и «сейчас».

Теперь все было иным — и обстоятельства, и сама женщина. Несмотря на кокетливые манеры Джоселин и ее внешнюю самоуверенность, она, несомненно, была неискушенной в любви. Рэнду не приходилось обольщать невинную девушку, пробуждать еще не испытанные желания. И никогда он не стремился к этому.

Дядя был прав, следовало запастись терпением. Рэнд опустился на холодную землю и прислонился спиной к дереву. Он понимал всю важность терпения, знал цену ожиданию подходящего момента, чтобы сделать решительный шаг, ошеломить, ввести в бой свежие силы. Он также пережил неудачи, явившиеся результатом поспешных действий, продиктованных эмоциями, а не рассудком.

Тень в окне не двигалась. Интересно, о чем она сейчас думает? Разделяет ли его растущее влечение к ней? Пытается угадать, что будет, когда он ляжет к ней в постель не для того, чтобы уснуть? Тоскует ли по теплу его тела, мечтает, чтобы он прикоснулся к ней губами, жаждет горячих и откровенных ласк? Томительно ждет мгновения, когда страсть поцелуя перельется в нечто большее, неконтролируемое, волшебное?

Рэнд беспокойно шевельнулся и глубоко вздохнул. Довольно.

«Прежде завоюй ее сердце, Рэнд, и наберись терпения…»

Терпение… Хватит ли у него характера? С каждой минутой, проведенной как в ее обществе, так и вдали от нее, он желал Джоселин все сильнее. Желал провести руками по ее крутым бедрам, целовать тяжелую полную грудь, ощутить, как ее ноги переплетутся с его ногами…

Он глухо застонал. Разве ему удастся сдерживать себя, если предаваться подобным мыслям? Лучше подумать о другом. Сегодня он встретился со своими людьми, и, как и следовало ожидать, они не сообщили ему ничего интересного. И ему было нечем занять свой ум на протяжении долгих часов, которые он собирался провести здесь. Он хотел вернувшись найти Джоселин спящей, иначе… Милорд не мог гарантировать, что устоит перед прелестями восхитительной леди Бомон.

А если он пойдет к ней немедленно и захочет сделать ее своей женой по-настоящему — неужели она воспротивится? Возможно, и нет, если судить по пылкости, с которой она отвечает на его поцелуи. Но не пожалеет ли Джоселин об этом после?

Нет, время еще не пришло. План, заключавшийся в том, чтобы заставить ее испытать к нему влечение, равное по силе его влечению, по-прежнему казался здравым. Это был план, единственный на данный момент. И разве женщины не хотят всего сильнее то, чего не могут получить?

Рэнду не пришло в голову, что Джоселин оказалась иной, чем прочие знакомые ему женщины, и мало соответствовала образу, который он нарисовал в своем воображении.

Терпение… Никогда еще это слово не казалось таким пугающим. Но если от него требовалось именно это, так и быть. На карту были поставлены две судьбы — его и Джоселин. Конечно, будет нелегко. Но все стоящее дается нелегко.

Он решил дождаться, пока девушка уснет, и только тогда лечь. Так же, как в их первую совместную ночь. И если, чтобы пробудить в ней желание, потребуется бесконечное множество таких ночей, он был готов ждать. Она должна обезуметь от желания. Это хорошее начало для брачной жизни и стоит затраченных усилий.

Если только он не обезумеет от желания первый…

Думала ли она о нем? Тосковала? Томилась? Он ждал до тех пор, пока фигурка в окне не исчезла и свет не погас. Но и тогда долго не двигался с места. И старался не думать об очаровательном создании, лежавшем в его постели. Размышлял над странным оборотом, который приняла его жизнь. И гадал — не окажется ли выбор, сделанный за него случаем, лучшим выбором в его жизни?

Глава 8

Проклятие! Джоселин порывисто села на кровати и посмотрела на пустое место рядом с собой. Она не собиралась спать, но была уже глубокая ночь, и она устала. Она хотела дождаться возвращения Рэнда в их общую спальню и общую постель. И он, очевидно, все-таки был здесь, судя по смятым простыням на его половине.

Почему же он не разбудил ее? Она ткнула кулачком в подушку, скрестила руки на груди и насупилась. Наверняка после вчерашнего поцелуя и чудесного вечера вдвоем он хотел лечь с ней в постель не только для отдыха. Судя по сбитым простыням, его сон не был спокойным. Вот и хорошо. Джоселин надеялась, что он ворочался и метался всю ночь.

Но его бессонница нисколько ее не трогала. Она горько вздохнула. Хотелось бы, чтобы все было иначе. Хотелось проснуться и увидеть рядом большое сильное тело, услышать в темноте его дыхание. Почувствовать его тепло…

Джоселин застонала, схватила его подушку и зарылась в нее лицом. Как вышло, что все так обернулось? Ее влекло к нему! Она хотела, чтобы между ними произошло все то, что бывает между мужчиной и женщиной, мужем и женой. Ее окружал пряный мужской запах, подушка до сих пор сохраняла тепло его головы. Все это опьяняло. Рэнд так действовал на нее! Чувство, которое он вызывал в ней, когда целовал ее или когда брал за руки, смотрел в глаза, — все в нем опьяняло. И всего этого уже было недостаточно…

Неужели это любовь? Джоселин вскинула голову и уставилась в пространство невидящим взглядом. Или всего лишь простая чувственность? Если и так, все далеко не просто, и ново, и страшно…

Джоселин никогда не любила и не задумывалась о любви. Ее брат и две сестры нашли свою любовь, по она привыкла считать, что в ее жизни любовь не будет играть главенствующей роли.

О плотском влечении Джоселин тоже не задумывалась. О таких вещах благовоспитанные леди вообще не думают. Чем-чем, а уж благовоспитанностью она и ее сестры могли смело похвастаться, об этом позаботилась тетя Луэлла…

Но, несмотря на хорошее воспитание, Джоселин могла распознать желание, когда сталкивалась с ним. Она часто читала его в устремленных на нее глазах мужчин. И вот сейчас она сама испытывала желание к Рэнду во всем пугающем и волнующем смысле этого слова.

Но он не отвечал ей тем же…

Поэтому и не разбудил ее ночью. Наверное, даже обрадовался, увидев, что она спит. Должно быть, постарался не производить лишнего шума. Какое немыслимое свинство! Его гордость, видите ли, требовала, чтобы они спали в одной кровати, его кровати, и это все, что его волновало.

Гнев, обида и боль смешались в одно непередаваемое чувство. Джоселин швырнула подушку Рэнда через всю комнату и с трудом подавила желание закричать. Как он смел пренебречь ею? Все мужчины были от нее без ума. Ведь она сказочно хороша!

Джоселин сбросила одеяло, вскочила и заметалась по комнате. Как же это случилось? Да, Рэнд сказал, что ценит в женщине прежде всего ум. Она презрительно фыркнула. Джоселин все еще не могла поверить в эту чушь. Ведь он в конце концов мужчина. И разве она не доказала ему, что вовсе не является пустоголовой куклой, как он решил вначале? Нет, она и умна, и красива. И все же чего-то ей недоставало…

Просто она ему не нравилась, вот и все. А если дело не в ней, а в самом Рэнде? Господи, да ведь даже принц не устоял перед ней! Почему же ее посмел отвергнуть собственный дурацкий муж?

Но все же… Девушка замедлила шаг… Рэнд не остался совсем бесчувственным к ее чарам. Это можно было заключить из того, как он целовал ее. Кто знает, что произошло бы в галерее, если бы ее не угораздило удариться головой о стену. Джоселин отлично знала, что последовало бы дальше, да и Рэнд тоже. Тогда он определенно хотел ее.

Она заставит его захотеть ее снова!

Джоселин решительно вскинула подбородок. Окажется ли это трудно? Рэнд — мужчина, а она всю жизнь упражнялась в искусстве флирта. Высшее проявление флирта — обольщение.

Если его гордость требовала соблюдения приличий и он ложился с ней в постель ради этого, то ее гордость требовала, чтобы он занялся кое-чем еще, кроме сна. Этот человек, став ее мужем, имел определенные права, и ее долг — помочь ему осуществить их.