— Роза, приходи через полчаса. Я хочу написать маме, потому что завтра у меня не будет времени, попросила ее Камилла.

— Разумеется, мисс. Вы не хотите переодеться?

— Нет, я лягу спать, как только закончу письмо.

Я видела секретер в будуаре и надеюсь, что там есть бумага и чернила.

— Не сомневаюсь, мисс. После того как вы удалились на ужин, сюда приходила экономка и проверяла, все ли в порядке.

— Приятно, что во дворце так хорошо ведется хозяйство. Я и представить не могу, как бы я справлялась с делами на такой огромной площади.

Она открыла дверь в будуар, помедлила и обернулась.

— Тебе больше не встречались китайцы. Роза? тихо спросила она.

— Нет, мисс, я никого не видела, — быстро ответила Роза, опустив голову. — Может быть, я ошибаюсь, коридоры в помещениях для прислуги плохо освещены.

Тон, которым горничная произнесла это, и то, как она спрятала глаза, яснее ясного говорили о ее лжи.

Внезапно Камилла решила не продолжать тему.

Что из того, если в этом громадном дворце с грубияном принцем и его скучными противными родственниками есть еще и китайцы? Все равно ей придется каждый вечер сидеть и мучиться за таким ужином, как сегодня, да еще и оставаться наедине со своим мужем.

При этой мысли она вздрогнула. Ей вспомнился его отталкивающий голос, холодные руки, странные глубоко запавшие глаза.

«Должно быть, он тяжело болен, — предположила девушка. — Почему тогда его мать не скажет обо всем честно? Она считает меня глупышкой, которая верит всей этой болтовне о том, как он любит свой народ и какой он застенчивый, когда дело касается меня».

Она сказала себе, что не верит ни единому слову принцессы, пришла в отчаяние и подумала, что, может быть, лучше верить? Рядом с ней не было никого, к кому она могла бы обратиться за советом или с кем могла бы поговорить.

Она знала, что ей даже думать нельзя о Хьюго Чеверли. Весь вечер она ловила себя на мысли, что вспоминает его слова, мгновения, что они провели вместе. Она пыталась забыть его, но понимала, что обманывает себя. Он стал частью ее самой, и каждый вдох говорил ей о том, что он существует.

Камилла села за секретер. Осмелится ли она написать ему? Она представила, как выводит слова на листе бумаги, увенчанном гербом Мельденштейна:

«Мой возлюбленный… любовь моя… как я буду жить без тебя?»

Могла ли она написать подобное? Этим она бросила бы вызов всем условностям, но ее сердце звало его и стремилось к нему.

Внезапно раздался стук в дверь. Камилла замерла. В душе ее загорелся маленький огонек надежды.

Может быть, ее отчаянное желание видеть Хьюго передалось ему, и он пришел к ней? Вдруг ему удалось незаметно пробраться в ее покои?

Стук повторился, она заставила себя подняться и сказать ровным тоном:

— Пожалуйста, войдите.

Дверь тихонько открылась. Люстру в тот вечер не зажигали, и комната освещалась только свечами на секретере. На мгновение Камилле показалось, что ей снится сон. В комнату вошла маленькая черноволосая женщина в одежде китаянки. Затем Камилла увидела, что в ее темных волосах, уложенных в высокую прическу, сверкнули резные палочки. Камилла слышала, что они означают высокое положение.

У нее мелькнула мысль, что это одна из гостей, прибывших на свадьбу. В молчании китаянка внимательно разглядывала Камиллу, словно изучала ее сверху донизу, и в этом было что-то оскорбительное. Ее фарфоровое лицо не выражало ровным счетом ничего. Камилле казалось, что женщина всеми порами излучает зло.

— Вы хотели меня видеть? — неуверенно проговорила она, несмотря на свой страх перед молчанием и высокомерным осмотром, которому подвергла ее китаянка.

Узкие глаза незваной гостьи загадочно блестели.

Она ответила по-английски, но в ее высоком монотонном голосе чувствовался сильный восточный акцент.

— Его королевское высочество желает вас видеть.

Пойдем.

— Сейчас? — удивилась Камилла.

— Немедленно.

Камилла положила на стол перо, которое все еще держала в руке.

— Я думала, что у его королевского высочества сегодня последняя холостяцкая вечеринка, — заметила она, чтобы хоть что-нибудь сказать. В душе же она решала, слушаться ли ей этого странного приказания. Скорее всего, китаянка явилась к ней без ведома или разрешения принцессы.

— Пошли!

Китаянка поманила ее за собой, и Камилла послушно отправилась за ней. В глубине души ей хотелось, чтобы одна из ее фрейлин пошла с нею. Но потом она сказала себе, что бояться просто глупо.

Возможно, ее будущий муж изменил решение и пожелал побеседовать с ней до завтрашней брачной церемонии. При этом он вовсе не обязан был, словно ребенок, спрашивать разрешения матери.

Китаянка долго вела ее по коридору, и Камилла поняла, что апартаменты принца находятся в другом крыле.

Наконец они подошли к массивной двери, возле которой навытяжку стояли два караульных. Китаянка даже не взглянула на них. Она постучала, и дверь открыл слуга, тоже китаец. Они зашли, и Камилла с трудом удержалась от удивленного возгласа. Покои были декорированы в восточном стиле. На стенах, выкрашенных в черный цвет, висели странные цветные полотна, везде стояли позолоченные статуэтки драконов, и всю комнату наполнял аромат фимиама.

Кроме тусклого факела, стоявшего на железной подставке, комнату ничто не освещало.

Они подошли к еще одной двери. Китаянка снова остановилась и оглядела Камиллу: ее волосы, лицо, грудь, ноги.

— Сейчас ты увидишь, за кого выйдешь замуж, медленно проговорила она. Тон ее голоса вселял ужас, и Камилла поняла, что не ошиблась: эта женщина являла собой зло.

Она хотела повернуться и убежать, но было слишком поздно. Дверь медленно открылась, и девушка поневоле вошла. Этот зал освещался лишь двумя большими свечами, стоявшими в дальнем углу. Между ними на помосте сидел человек в одеждах мандарина, руки он спрятал в широких вышитых рукавах одеяния. Раздался звук гонга. Камилла стояла на месте, в изумлении от увиденного. Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и она узнала человека на помосте. То был принц!

— Вы посылали за мной? — спросила она, ее голос казался тоненьким и жалким.

Аромат благовоний становился нестерпимым.

В полумраке она заметила движение рядом с помостом и поняла, что там сидит китаец, и не один. Несколько человек стояли, преклонив колена, их глаза-щелочки внимательно наблюдали за ней.

«Они хотят убить меня», — в страхе подумала она.

Ей захотелось бежать к Хьюго Чеверли.

Сама мысль о нем придала ей храбрости. Она не покажет им своего страха, они не смогут запугать ее!

Она прошла вперед по мягкому ковру, который делал ее шаги почти неслышными. Когда она подошла совсем близко, принц встал.

— Как смеешь ты приближаться ко мне без разрешения? — закричал он. Теперь его голос не казался вялым и безжизненным, как раньше. Он обрел глубину и силу и звучал властно и резко.

Инстинктивно она остановилась и растерянно посмотрела на него. На помосте он выглядел очень высоким. Глаза горели странным огнем, а все лицо преобразилось. На его голове был надет головной убор мандарина со множеством складок, создававший впечатление, что принц носит корону черных сил. Во всем его облике ощущалось что-то демоническое.

— Я — твой король, твой император, — громыхал он, его голос эхом отдавался в зале. — Ты не имеешь права пошевелиться без моего приказания, ты должна пасть на колени передо мной. На колени!

Это был приказ. Он указал на пол у своих ног; Но Камилла продолжала стоять и смотреть на него, не делая никаких попыток подчиниться.

— Я — Камилла, ваша будущая жена, — проговорила она. — Вы не узнаете меня?

По тому, как он обращался к ней, она чувствовала, что он находится в состоянии транса.

— Я узнаю тебя, — ответил он. — Ты — женщина и должна подчиняться. На колени, перед тобой твой господин.

— Глупости, — ответила Камилла, чувствуя, как в ней закипает гнев, уносящий последние следы страха. — Я не собираюсь становиться на колени перед вами или любым другим мужчиной. Если вы хотите поговорить со мной, я готова сесть и выслушать вас, в противном случае я ухожу.

— Ты подчинишься мне.

В этот раз он не крикнул, а выплюнул в нее слова.

Он щелкнул пальцами, и, к ужасу Камиллы, двое китайцев спрыгнули с помоста и подбежали к ней. Они заломили ей руки и принудили ее встать на колени.

Она была так поражена, что даже не успела оказать сопротивления. После этого они отпустили ее, но не ушли, а встали по бокам, как стражники.

— Как вы смеете позволять этим людям прикасаться ко мне! Как вы смеете обращаться со мной подобным образом!

— Поклонись мне, — приказал принц.

Взглянув ему в лицо, Камилла осознала, что он сумасшедший. Только сумасшедший мог говорить такие вещи, только у сумасшедшего глаза могли гореть, словно два огненных шара, а лицо — искажаться до неузнаваемости.

— Нет, — ответила Камилла. Произнеся это, она знала, что отказывается не только выполнять его приказ склонить перед ним голову, она отвергает его самого. Она отказывает этому ужасному, внушающему непреодолимый страх мужчине, за которого она собиралась выйти замуж, потому что он — сумасшедший и не годится в мужья ни одной женщине.

По его лицу она поняла, что ее ответ привел его в ярость. Что произошло потом, она помнила плохо.

Ей казалось, что кнут принцу дала именно женщина.

Двое китайцев, стоявших по бокам от нее, упали ниц, потом воздух со свистом прорезал длинный кожаный хлыст, каким, должно быть, наказывали своих рабов древние египтяне, и она почувствовала, как ее обнаженные плечи обожгло ударом.

От неожиданности и мучительной боли у нее перехватило дыхание. Хлыст снова опустился на нее, и она закричала. В ужасе, который трудно передать словами, она увидела, что Гедвиг навис над ней. Рывком он поднял ее на ноги, затем скрутил ей руки, лишив возможности бороться, а свободной рукой рванул со всей силы за платье, словно хотел сорвать его. Камилла сопротивлялась и кричала, но разве могла она справиться с ним? Она находилась в руках маньяка.