Дождь лил как из ведра, и Клэй почти вслепую перевозил своих людей через реку. Вода, переплескиваясь через борта плоскодонных лодок, угрожала их проглотить. Уровень воды поднялся уже настолько, что несколько рядов табака на земле Клэя оказались под водой.

Спрыгнув на берег, мужчины положили лопаты на плечи и стали подниматься на холм. Добравшись до участка, где копали траншею, они, не теряя времени, принялись за работу. Клэйтон подошел, чтобы дать им указания, и никто не рискнул не подчиниться ему.

Клэй воткнул лопату в мокрую землю. Ему вдруг показалось, что важнее всего сейчас спасти эти посадки табака, чтобы потом снять урожай. Как будто от этого зависела его жизнь.

Клэй работал как одержимый. Он так сосредоточился на работе, что не сразу заметил, как чья-то рука легла на его плечо. Придя в себя, он повернулся и увидел глаза Николь.

Клэй вздрогнул. Под сильным ливнем они оказались как будто наедине. На обоих были широкополые шляпы, и вода, стекая с полей, струилась по их лицам.

— Держи! — крикнула Николь, перекрывая шум дождя. — Выпей кофе. — Она протянула кружку Клэю.

Он взял кружку и, ни слова не говоря, осушил.

Николь взяла пустую кружку и пошла дальше.

Некоторое время он стоял, наблюдая, как она передвигается по хлюпающей грязи. В мужской одежде и больших сапогах она казалась особенно хрупкой. А вокруг лежали втоптанные в грязь стебли почти созревшей пшеницы — ее пшеницы.

Клэй огляделся. Траншею копали пятнадцать человек. На одном конце он узнал Айзека и Уэса. Слева лежал участок земли, который они пытались отрезать. Пшеница склонилась под дождем, но местоположение участка на склоне холма гарантировало хороший дренаж. А неподалеку была сложена невысокая каменная стена. Клэй с противоположного берега наблюдал, как Айзек и Николь строили эту стену. Каждый раз, когда она поднимала камень, он подносил к губам флягу. И теперь результаты этого адского труда будут сброшены в реку. И все ради него.

Клэй снова воткнул лопату в землю и принялся работать еще энергичнее.

Несколько часов спустя Николь снова подошла к нему и жестами показала, что ему нужно поесть. Клэй покачал головой, продолжая копать.

Спустилась ночь, а люди продолжали работать. Фонари не могли гореть под таким ливнем, и Уэсли пытался удерживать их в пределах обозначенных им границ.

Под утро к Клэю подошел Уэс и жестом показал, чтобы тот следовал за ним. Землекопы очень устали и озябли. Клэй дошел вместе с Уэсом до того места, которое Уэс обозначил как конец траншеи. Работа была близка к завершению. Еще час, и они узнают, принес ли их труд желаемые результаты. Клэй вдруг подумал, что река может не принять жертвы Николь, не изменить русло, проигнорировав траншею.

Уэс спросил Клэя, что тот думает о входе в траншею. Клэй указал на отрезок поля на повороте реки, и друзья принялись копать там.

Небо посветлело, и мужчины смогли разглядеть, что они сделали и куда следует двигаться дальше. Оставалось прокопать еще шесть футов.

Уэс и Клэй обменялись взглядами поверх склоненной головы Николь. Она, не разгибая спины, работала рядом с мужчинами. Оба подумали об одном и том же: через несколько минут будет ясно, удалось ли им сделать то, что было задумано, или нет.

И тут река ответила на их вопрос. Она не захотела ждать, пока прокопают последние шесть футов, и устремилась в траншею сразу с обеих сторон. Мокрая рыхлая земля осела, словно тесто. Землекопы едва успели отскочить, чтобы их не смыло. Схватив Николь за талию, Клэй перебросил ее на более высокое место.

Землекопы отошли и стали наблюдать, как река поглощает засеянную пшеницей землю. Земля, упав в воду, исчезла в ней навсегда. Бурные воды бежали по земле, словно потоки вулканической лавы.

— Смотрите! — крикнул Уэс, перекрывая шум.

Все посмотрели туда, куда он указывал. Завороженные тем, как падает земля, они не обратили внимания на поля Клэя. Как только река стала заполнять пробел, оставленный землей Николь, уровень воды существенно понизился. Последние ряды табака, ушедшие под воду, снова стали видны, и, хотя растения были раздавлены и испорчены, следующие за ними ряды удалось сохранить.

— Ур-ра! — крикнула Николь.

Все сразу забыли об усталости. Они проработали всю ночь и добились того, чего хотели. Усталость сменилась радостью и ликованием. Они начали размахивать над головами лопатами. Айзек схватил за руку Люка, и они принялись отплясывать джигу в грязи.

— У нас все получилось! — крикнул Уэс. Схватив Николь, он подбросил ее в воздух, потом перекинул, словно мешок с зерном, в руки Клэя.

Клэй широко улыбался.

— Это у тебя все получилось! — крикнул он, поймав Николь. — Ты сделала это, моя красивая, моя умная жена! — Он крепко прижал ее к себе и поцеловал.

На мгновение Николь забыла время, место и все, что произошло. Она со всей страстью ответила на поцелуй Клэя.

— Для этого хватит времени потом, — сказал Уэс, потрепав Клэя по плечу. Он предостерегающе посмотрел на друга. Люди с любопытством наблюдали за ними.

Николь глядела снизу вверх на Клэя, чувствуя, как слезы, текущие по ее лицу, смешиваются с каплями дождя.

Клэй неохотно поставил ее на землю, отошел на несколько шагов, но не сводил с нее восхищенного взгляда.

— Давайте-ка поедим, — громко предложил Уэс. — Надеюсь, женщины приготовили достаточно еды, потому что я один мог бы съесть целый воз.

Николь повернулась к нему:

— Здесь Мэгги, так что, сам понимаешь, пищи будет более чем достаточно.

Уэс усмехнулся, положил ей руку на плечо, и они направились к мельнице.

На козлах для пилки дров был устроен большой стол, на котором еды было достаточно, чтобы накормить целую сотню голодающих. Там был свежий, только что вынутый из духовки хлеб — все еще горячий и душистый. Тут же стояли глиняные горшочки со сливочным маслом, рагу из черепашьего мяса, отварная осетрина, устрицы, крабы, ветчина, индейка, говядина и утка. Были также пироги с восемью разными начинками, двенадцать сортов овощей, три торта, три сорта вин и три сорта пива, а также молоко и чай.

Николь держалась в сторонке от Клэя. Положив себе еды на тарелку, она села в тени жерновов. Он назвал ее своей женой, и на какое-то мгновение ей показалось, что так оно и есть. Хотя, кроме тех нескольких коротких дней у Бакесов, она, кажется, никогда по-настоящему и не была его женой.

— Устала?

Она подняла глаза на Клэя. Он снял рубаху, на его шее висело полотенце. Он выглядел каким-то беззащитным и одиноким. Николь хотелось обнять его и приласкать.

— Не возражаешь, если я сяду рядом?

Она кивнула. Здесь они были практически вне поля зрения остальных.

Клэй взял кусочек ветчины с ее тарелки и отправил в рот.

— Мэгги и Джейни превзошли самих себя.

— У них было из чего готовить. Ты щедро снабдил их продуктами.

Глаза его потемнели.

— Неужели мы стали настолько чужими, что нам не о чем разговаривать? Я не заслуживаю того, что ты сделала для меня сегодня. — Николь хотела возразить, но он сказал: — Дай мне закончить. Джейни говорит, что я упиваюсь жалостью к себе. Наверное, так оно и было. Но сегодня я понял, что человек — кузнец своего счастья. Ты когда-то сказала, что я не мог принять решение. И оказалась права. Я хотел всего и думал, что получу это, стоит только попросить. Видимо, я был слабохарактерным и пасовал перед трудностями.

— Ты не слабохарактерный.

— Ты плохо знаешь меня. Я жестоко обидел тебя, но ты… — Голос у него дрогнул. — Ты вернула мне надежду, которую я давным-давно потерял. Клянусь, что никогда больше не разочарую тебя. — Он ласково погладил ее пальцы. — Я не думал, что такое возможно, но я люблю тебя больше, чем когда-либо раньше.

Слезы помешали ей ответить.

Клэй заглянул ей в глаза.

— Нет слов, чтобы выразить мои чувства к тебе и благодарность за все, что ты для меня сделала. — Он вдруг умолк, потом прошептал: — Прощай! — и ушел, не дав ей сказать ни слова.

Забыл рубаху, его окликали, но он не обращал внимания, продолжая идти. Дождь утих и едва моросил. В сереньком утреннем свете он видел, как изменился рельеф земли. Принадлежащих Николь участков земли, которые некогда уступами спускались к реке, больше не было. Они навсегда ушли на дно. А течение реки стало спокойнее, она была похожа на огромного насытившегося зверя.

Причал был целехонек, и Клэй переправился на другой берег реки, которая стала значительно шире. Он медленно побрел к дому. У него было такое состояние, будто он пробуждался ото сна, длившегося целый год. Ему казалось, что рядом с ним Джеймс, возмущенный тем, во что Клэй превратил их великолепную плантацию.

Он также увидел, в каком заброшенном состоянии находится его дом. У входа ему пришлось перешагнуть через лужу, образовавшуюся на дубовом полу.

У подножия лестницы стояла Бьянка. Поверх розовой шелковой сорочки на ней был надет пышный пеньюар с завышенной талией из светло-голубого шелка. Ворот, манжеты и подол пеньюара были украшены широкой полосой разноцветных перьев.

— А-а, явился наконец! Тебя снова не было дома всю ночь.

— Тебе меня не хватало? — саркастически осведомился Клэй.

Она одарила его презрительным взглядом.

— Куда все исчезли, почему на столе нет завтрака?

— Я было подумал, ты беспокоишься обо мне, а оказывается, тебя волнует только стряпня Мэгги.

— Где завтрак?

— Завтраком сейчас кормят за рекой, на мельнице Николь.

— Опять она! Эта шлюха! Так вот где ты пропадал! Мне следовало знать, что ты не сможешь избавиться от своих мерзких примитивных потребностей. Чем она соблазнила тебя на сей раз? Рассказывала что-нибудь обо мне?

Клэй с отвращением отвернулся и стал подниматься по лестнице.